Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Мы продолжаем знакомить вас с основными темами и докладами III Международной конференции «Генофонд и селекция растений», которая проходит в ФИЦ «Институт цитологии и генетики» с 28 по 30 марта 2017 года. Наш сегодняшний собеседник – зав. сектором генетики качества зерна ФИЦ ИЦиГ СО РАН, к.б.н. Татьяна Пшеничникова.

– Татьяна Алексеевна, Ваш доклад посвящен улучшению технологических свойств зерна и муки пшеницы. А что входит в перечень этих свойств? И насколько они важны?

– Сюда входит очень много показателей: мукомольные свойства, размер частиц муки, смесительные свойства и т.п. В зависимости от этих показателей определяется технологическое назначение зерна – на что будет пригодна полученная из зерна мука. Из зерна высокого качества получается мука, хлеб, из которой так нравится большинству: вкусный, пористый, высокий, не сминающийся. Так что, каждый из нас, в конечном счете, оценивает эти показатели, приобретая и потребляя хлебобулочные изделия.

– А какова сейчас ситуация на рынке зерна и муки в нашем регионе?

– Поскольку я не экономист, то мне сложно давать оценку рыночной ситуации. Могу лишь сказать, что ситуация с производством зерна и муки у нас в последние десятилетия несколько искажена.

– И с чем это связано?

– С тем, что были отменены определенные технические регламенты, действовавшие в советское время. Дело в том, что качество зерна, его технологические свойства принято относить к пяти классам, при этом, самое качественное относят к первому классу, попроще – ко второму и так далее. И если сегодня обратить внимание, то сегодня в новостях обычно речь идет о продовольственной пшенице третьего класса.

А третий класс – это как «троечник» в школе, довольно посредственный уровень. А ведь сейчас для хлебопечения используют и четвертый класс зерна, который в советское время считался фуражным. Чаще всего зерно третьего класса – это смесь зерна, которое направляется на самые разные цели.

Почему так происходит. Все очень просто. Вырастить зерно первого и второго класса довольно сложно. Требуется повышенное внимание к агротехнологиям, дополнительные затраты, знания, усилия. В создание сильных и ценных сортов селекционеры вкладывают дополнительные вилы. Раньше государство стимулировало хозяйства к выращиванию таких сортов, чтобы получать в значительном количестве зерно высших классов. – серьезными надбавками к цене. Сортировкой зерна занималась Госхлебинспекция. А сейчас, когда инспекции не стало, регламенты не действуют, а зерно, независимо от класса, стоит почти одинаково, производителям нет смысла стараться. В результате, у нас львиная доля урожая приходится на зерно третьего и четвертого классов. Но из него не получится муки высшего качества. Потому что ведущие мировые производители зерна продолжают делить зерно по качеству на разные группы, с разным назначением: это – на выпечку хлеба, это – для кондитерских целей, а это – на фураж. Мы же от этого ушли. И кондитерские, и дрожжевые и другие виды мучных изделий изготовляются из одной и той же муки. И мы это ощущаем, когда сравниваем нашу продукцию с европейской.

– Как же тогда у России получается увеличивать долю продаж зерна на мировом рынке?

– А вы посмотрите, кому мы продаем зерно – Египту, Марокко и другим странам третьего мира. Их больше волнует количество зерна, чтобы прокормить население, а не его качество. Тем более, в арабском мире дрожжевое хлебопечение (для которого и требуется высококачественное зерно) мало распространено. А Европа, Канада, США не спешат закупать российскую пшеницу, их интересует зерно первого и второго класса, которого у нас очень мало.

– Допустим, политика государства изменится, производство зерна высокого качества вновь станет востребованным. Возможно ли будет его восстановить? И чем готова помочь в этом наша наука?

– Если поменяются приоритеты, и производителям станет выгодно бороться за качество зерна, то ситуацию исправить можно. Хотя это потребует немало времени и усилий. Ведь сегодня для селекционеров технологические свойства зерна отошли на второй план и бывают годы, когда в реестр не заносится ни одного ценного в этом отношении сорта пшеницы. А ведь все имеющиеся у нас коллекции, прежде всего – коллекция ВИР, были когда-то оценены по этим показателям. И сегодня могут выступать донорами генов для создания новых сортов с расширенным разнообразием технологических свойств. Это и является темой моего доклада на предстоящей конференции.

– А кто-то сегодня ведет подобную работу?

– В России – мы единственное научное подразделение, которое занимается этим вопросом. Именно выделением и исследованием генов, отвечающих за качество зерна. Раньше подобные работы вели еще и в институтах Академии сельскохозяйственных наук. Но там, после перестройки эта работа сошла на нет, многие прекрасные лаборатории просто ликвидировали. И так мы остались единственными, кто продолжает работу в этом направлении.

– Как Вы используете в своей работе материалы биоколлекций?

– Мы берем достаточно старые сорта, некоторые были созданы еще до Великой Отечественной войны. Сейчас они исключены из селекционного процесса, поскольку устарели по ряду показателей, но они являются донорами генов высокого качества зерна. И мы сейчас располагаем технологиями, позволяющими экстрагировать эти гены и целенаправленно вводить их в новые сорта. Второе направление, в котором мы, можно сказать, являемся пионерами – это использование в качестве таких доноров линии диких сородичей пшеницы. И у нас, и в мире их обычно рассматривают как источник генов устойчивости к различным заболеваниям растений. Нам же, в результате их изучения, удалось создать свою коллекцию доноров высокого содержания клейковины, мукомольных показателей, и т.п. Все эти наработки вполне могут стать базой для дальнейшей селекционной работы. Но, повторю, сегодня проблема недостатка качественного зерна в нашей стране – это не научная, и даже не столько селекционная проблема. Ее решение заключается, в первую очередь, в изменении государственного подхода. И повлиять на него ученые, увы, практически не могут.

Источник: academcity.org