В Свердловской области создан прецедент, который может поставить крест на трудах правительства по развитию личных подсобных хозяйств.

По законам Адама Смита

— …Какой раз читаю, но так и не могу понять: как я исправляться-то должен? — Иван Черемных откладывает в сторону вилы, которыми только что задал корма телятам, и задумчиво теребит какие-то бумажки.

Оказывается — выписки из Уголовного кодекса: «Наказание применяется в целях… исправления осужденного». В том, что Иван в своем подсобном хозяйстве вместе с семьей вырастил, а затем продал на мясо этих самых бычков и поросят, государевы люди усмотрели «незаконное предпринимательство» и теперь судят его в райсуде уральского городка Камышлова.

— Ну и как я исправляться должен? — снова повторяет он. — Получается, только бросить все это…

За удивительными взаимоотношениями государства и простого уральского крестьянина многие владельцы личных подворий наблюдают с тревогой. Если парня осудят, они легко могут стать следующими — ведь судят Ивана ровно за то же, чем занимаются большинство из них: продают излишки выращенной продукции, по закону не делясь с государством налогами. Учитывая, что в стране около 18 миллионов личных подсобных хозяйств (ЛПХ), дело пахнет масштабным раскулачиванием.

— …Встать! Суд идет! Начинаются слушания по делу Ивана Черемных!

Запыхавшийся фермер вбегает в зал, и гособвинитель водит носом: Иван успел сгонять к своим поросятам, а потому пахнет стойким деревенским «парфюмом».

— Какими законами вы руководствовались, определяя «излишки, превышающие внутреннее потребление»? — опрашивают налогового инспектора, проверка которой и довела Черемных до суда.

— Законами Адама Смита! — не теряется та.

— Вы, простите, гражданка какого государства? — От изумления с адвоката чуть не слетают очки. При чем здесь английский экономист XVIII века, в зале не понимает никто. Так же как не понимают, за что вообще судят Ивана.

Но обо всем по порядку…

Где налоги за 3 года?

До поры история крестьянствования семьи Черемных мало чем отличалась от тысяч подобных же. «Реформы» 90-х сподвигли отца Ивана, Федора Черемных, завести подсобное хозяйство, в котором сызмальства трудились все члены семьи. Проданные молочко и мясцо здорово выручали и страну, и семейный бюджет. Дело шло в гору, и в 2014 году Иван решил выйти за рамки личного подсобного хозяйства (в Свердловской области оно законом ограничено 2,5 гектара), арендовал еще землицы, купил пару коровников и зарегистрировался предпринимателем. Впереди замаячили перспективы, как в дверь вдруг постучали налоговики: за 3 года от продажи мяса 8 миллионов дохода получил? Получил! А налоги где?

— Миллионер, да, — ухмыляется Иван. — Доходы-то мои они посчитали, а расходы почему-то забыли: на горючку, корма, закупку молодняка… 6,5 миллиона из этих 8 — чистые расходы. Я прикидывал: на всю семью в месяц около 40 тысяч всего зарабатывал…

И в мгновенье ока счет Ивана арестовали — налоговики посчитали, что он должен стране 1,6 миллиона рублей…

Ушла налоговая, пришел ОБЭП

— У меня аж глаза на лоб полезли, когда Иван позвонил и рассказал об этом, — говорит адвокат Сергей Тетерин. — По закону-то доход от продажи излишков ЛПХ не облагается налогом, а тут вдруг такое… Спасибо бы ему сказать, что человек силы в себе почувствовал, зарегистрировался и начал платить налоги, а они его публично выпороть за прошлое решили…

Но дело тогда решилось в Арбитражном суде. Тот признал: налоги и пени задним числом начислены неверно. За небольшое нарушение (в какой-то момент превысил границы ЛПХ) все же штрафанули парня на 25 тысяч. Арестованные деньги вернули. И все было выдохнули. Однако радости хватило на пару месяцев: вскоре по тому же поводу к Ивану пришли сотрудники ОБЭПа. На этот раз предъявив ему уже уголовную статью «незаконное предпринимательство». Как выяснится — это налоговики не успокоились и зашли с другой стороны.

Так и оказался Иван Черемных на скамье подсудимых…

«Излишки — это больше, чем он съест»

— Погодите! — останавливаю адвоката. — Вы говорите, что по закону продавать мясо с личного подворья, не платя налог, Иван имел право?

— Именно так! — отвечает он и читает закон: — «Реализация гражданами, ведущими личное подсобное хозяйство, сельхозпродукции, произведенной при ведении ЛПХ, не является предпринимательской деятельностью». Следовательно, ничего платить не надо! Все, что вырастил и продал, — твое!

Но у налоговой другое мнение.

— Личное подсобное — значит, для себя! — стоит на своем налоговая инспекторша. — Он заведомо выращивал скотину в объемах, превышающих свое потребление! Значит, остальное, излишки, он собирался продать! И продал! А это — предпринимательство!

— А излишки — это сколько?

— Это то, что он не может один с семьей съесть!

— А кто рассчитал, сколько он сможет съесть?

— В законе о 15 головах максимум говорится…

— Нет такого в законе!

— Значит, подразумевается…

Занавес.

Не выращивал, а спекулировал?

На очередном заседании озвучивается еще один вывод: мол, не выращивал Иван хрюшек, а занимался банальной перекупкой. То, что в перерыве между закупкой и продажей существовал длительный период откармливания скотины, никого, похоже, не волнует. Хотя и свидетели друг за другом говорят: у него было большое подворье, на котором он с семьей гнул спину от рассвета до заката.

— Однажды вообще вышло так, что бычок купленный ногу сломал, лечить было бы дороже, пришлось зарезать, — вспоминает Иван. — Это мне тоже за спекуляцию посчитали… Даже если выиграем, как дальше работать? Мой рынок сбыта разрушен…

— Мы перестали работать с Иваном, хотя качество мяса и цена нас устраивали, — подтверждает один из директоров школ, куда Черемных поставлял мясо. — Потому что все время дергают. Знаете, сколько мы бумажек извели? У нас все сэкономленные деньги на закупке его мяса на бумагу ушли, которую мы предоставляем и предоставляем. То налоговой, то Следственному комитету, то прокуратуре, то полиции, а теперь и суду… Лучше бы на эти деньги яблоки детям купили…

Тем не менее я, кажется, начинаю понимать, почему так уперлись налоговики. Отсутствие законных границ этих самых «излишков» и впрямь приводит к тому, что порой частники заводят тучные стада, прикрываясь ЛПХ.

— Есть люди, которые якобы держат ЛПХ, а у них отара — 14 тысяч овец! Бычков — под 1,5 тысячи! — возмущенно говорил в прошлом году губернатор Ставрополья Владимир Владимиров.

— И более крупные ЛПХ, чем у Ивана, есть, — подтверждает в суде местный ветеринар. — Один 150 коров содержит, другой — около сотни… Но никто по их поводу меня не вызывал, первый раз такое…

И на этом фоне я все же не могу понять: почему карающий меч государства занесен все-таки над Иваном, средним частником? Происки конкурентов? Зависть? Но все оказалось куда проще…

«Зачем человеку так много много скота?»

— У нас была информация о договорах из детсадов, школ (они же отчитываются перед налоговой), что выплата идет физлицу. Потом его расчетный счет анализировался, — пояснила «Комсомолке» начальник межрайонной налоговой инспекции № 19 Светлана Головина.

— Да, так и было, — кивает Иван. — Обидно. Знал бы — работал бы, как все, втихаря, не связывался бы с детсадиками.

Вот эта работа в белую и была самым страшным его проколом: как частное лицо он выигрывал конкурсы и поставлял мясо в школы и детсады. Которые вели строгую документацию на эту тему и исправно перечисляли на счет Ивана деньги. Легкая добыча. Остальные частники просто не светятся перед государством, продавая то же мясо перекупщикам, по своим знакомым, а еще в последнее время сайты бесплатных объявлений освоили.

В порядке эксперимента звоню по одному из них.

— ЛПХ, документы в порядке! — отвечает бодрый голос. — Полтонны? Не вопрос, сделаем, даже скинем немного — 187 рублей за кило в полутушах устроит? Послезавтра. Расчет на месте…

Ясное дело, если бы сделка состоялась, никто бы об этом так и не узнал…

— Скажите, ну зачем человеку так много скота? — снова пытается давить на логику налоговый инспектор.

И я перестаю что-либо понимать — ведь это же государство однажды поставило задачу увеличить поголовье скота в личных хозяйствах. А теперь его же представители спрашивают зачем?!

За выполнение программы — 40 томов дела

Несколько лет назад правительство России в помощь таким, как Черемных, запустило «Концепцию устойчивого развития сельских территорий до 2020 года». В ней, среди прочего, прописано: поддержка товарных ЛПХ. Цель программы вполне ясна: поставить завод в каждом селе, чтобы обеспечить жителей работой, физически не получится (да и далеко не всегда он там нужен). В то же время нужно удержать людей в деревне. И не просто удержать, а дать им заработать. Региональные власти взяли под козырек, утвердив подобные же концепции. И вот на село хлынули субсидии и дешевые кредиты. Только не ленись — выращивай скотинку, продавай, зарабатывай! И результаты есть — мяса в подворьях стало больше, да и процесс вымирания сел заметно затормозился…

— Программа-то классная! — трясет пачкой бумаг Иван Черемных. — Мне местное управление сельского хозяйства порекомендовало взять льготный целевой кредит, и мы с отцом взяли 1,7 миллиона. Государство субсидирует процентную ставку, и мне кредит где-то под 3 процента годовых обходился — настоящий подарок! Но самое смешное — кредит целевой, на закупку… молодняка крупного рогатого скота! На него мы тогда несколько десятков бычков купили!

— «В объеме, заведомо превышающем личное потребление»! — напоминаю я претензии налоговой.

— Да, брал, чтобы вырастить, продать, семью накормить и по кредиту расплатиться! А мне за это — 40 томов уголовного дела…

Государство — соучастник?

И, похоже, не один он такой. Читаю местную прессу. В ней радостно сообщают о недавно проведенном (уже десятом по счету) конкурсе на самое лучшее личное подворье — тех самых частников. Многие из них под это дело также пользовались льготными кредитами от государства. Задачи конкурса — «развить у сельских жителей чувство значимости, необходимости их труда», «содействовать закреплению молодых семей на селе»… Причем, как говорится в уставе конкурса, победителями признаются ЛПХ «с наибольшей суммой реализации»! То есть награждают людей ровно за то, за что судят сегодня Ивана Черемных. И я стараюсь не размышлять, что могут подумать налоговые инспектора, читая список победителей.

— Это что же получается — государство, по сути, толкает людей на скользкую дорожку? — захожу к начальнику Камышловского управления АПК и продовольствия Олегу Зарубину. Тот тяжко вздыхает в ответ:

— Ситуация неоднозначная. Человек работает, мы создаем условия ему для этого на основе законов и да — как бы подталкиваем к этому… Если перевести в правовое поле, то все мы, получается, соучастники, что ли? И губернатор, который программу утвердил, и даже… (Здесь он поднимает глаза к потолку.)

— То есть нам что, программы помощи селу сворачивать теперь? — задает он риторический вопрос.

— А у вас самого подворье есть?

— Конечно, огород 10 соток. Морковку выращиваю, картофель, тепличка… А, понял, о чем вы. Если, грубо говоря, я сегодня мешок картошки соседу продам, как это расценят? Мне сразу в налоговую бежать? Не-не, ни разу не продавал! Может, надо, наверное, все-таки прописать в законе, что такое излишки. Но сначала выслушать сообщения с мест — особенности ведения сельского хозяйства в разных регионах разные, не надо всех под одну гребенку…

Банки — «преступницы»

А всего в минуте ходьбы от здания суда — уличный рынок. Крестьяне торгуют излишками со своих подворий.

— Через день, почитай, здесь, — говорит одна из бабушек. — Трех коровок с дедом держим. Кило пять творога наделаю и приезжаю сюда, все дочке помощь.

Отменный домашний творог бабушка отдает по 100 рублей за полкило. Я клацаю калькулятором: ее доход за три года — больше полумиллиона выходит. А тут еще и яблочки, и варенья разные… И, само собой, никаких налогов.

— Мясца парного не надо? — прерывает она меня. — Скоро кабанчика бить будем, привезем сколько надо. Дешевле, чем на рынке…

Кажется, у налоговой есть повод навестить ее да и других уличных торговок: почти каждая из них, по логике фискалов, без пяти минут преступница. Я на всякий случай вычеркиваю ее имя из блокнота. А суд над Иваном тем временем продолжается…

Источник: tula.kp.ru