Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Продовольствие и экология не должны попадать под санкции, уверена вице-премьер Виктория Абрамченко. В интервью РИА Новости она рассказала, кто уже покупает российские продукты за рубли, и почему у зерновой сделки сейчас нет перспектив, как искусственный интеллект поможет предотвратить лесные пожары и отследить миграцию гренландских китов, объяснила, почему проблема голода в мире не теряет актуальность, и пообещала, что россиянки не останутся без цветов к 8 марта.

– Виктория Валериевна, как прошел 2023 год с точки зрения сельского хозяйства?

– Мы получили очень хороший результат по зерну, не было никаких драматических событий, климатических катаклизмов, повезло с погодой. По сельхозпроизводству и основным подотраслям завершаем год с очень хорошей динамикой, по предварительным оценкам сельхозпроизводство в 2023 году может вырасти на 2 %. Плюс в сезоне 2022-2023 показали абсолютный рекорд по экспорту зерна – 60,8 миллиона тонн.

– Какие сейчас предварительные оценки по урожаю?

– В чистом весе прогноз пока на уровне 147 миллионов тонн, пшеницы – порядка 95 миллионов тонн. Объем экспорта у нас в 2023 году вырос на 14 % по итогам года, несмотря на санкции и связанные с ними трудности.

– Основными покупателями нашей сельхозпродукции остались те же?

– В 2023 году поставляли продовольствие в 169 стран мира. Основные партнеры – Китай, Турция, Казахстан, Египет, Белоруссия, Индия, Саудовская Аравия, Узбекистан.

– По расчетам в рублях уже есть успехи?

– Да, все инструменты для того, чтобы обеспечивать торговлю в национальных валютах, созданы. Национальная товарная биржа (НТБ) активно над этим работает. Сейчас сделки в рублях по данным НТБ уже достигли 7,8 %. Среди партнеров – Сирия, Казахстан, Иран и другие страны.

Партнеры из Казахстана и Узбекистана проявляют интерес по поставкам сахара через инструменты НТБ.

– Получается, что зерновая сделка нам больше вообще не нужна?

– Зерновая сделка, как вы помните, имела пакетный характер. Было основное соглашение по безопасности морских перевозок, и к нему было соглашение, обеспечивающее решение проблем, связанных с банковскими переводами, морской логистикой, фрахтом, страхованием, с подключением Россельхозбанка к системе SWIFT. В этой второй части зерновая сделка не имеет никаких позитивных изменений. Подчеркну, что сам меморандум не остановлен, в отличие от основного соглашения. Дипломатическое ведомство продолжает работу по данному документу.

Эта работа идет, хотя и трудно. Что же касается основного документа, это соглашение не действует, и перспектив его возобновления мы пока не видим.

– И все же внутренняя проблема остается, аграриев беспокоят низкие цены на зерно, им просто неоткуда получать прибыль: цена предложения зачастую равна себестоимости производства, и закупочных интервенций недостаточно.

– Каждые полгода мы говорим с вами о том, что аграрии беспокоятся, что цены на зерно низкие. Проводили недавно с коллегами совещание, и там приводили цифры Росстата по рентабельности различных подотраслей сельского хозяйства. Так вот, по данным Росстата за 2022 год, рентабельность производства зерновых – около 40 %, а ведь в 2022 году пошлины действовали, и квотирование было.

– То есть пошлины отменять не будем?

– Не планируем, для нас самое главное – защитить внутренний рынок, чтобы хватало на потребление и на обеспечение необходимых запасов. Именно поэтому было принято решение об увеличении закупок в интервенционный фонд до пяти миллионов тонн. Пока этих мер достаточно.

– А по курице какие прогнозы по производству ждем в 2023 году?

– Производство мяса птицы будет на уровне 2022 года. Производители обещают рост около 3 %, но мы все-таки склоняемся к уровню прошлого года. А вот в следующем году благодаря принятым мерам плюс 150 тысяч тонн ждем рост производства. В любом случае, у нас самообеспеченность по мясу птицы будет выше 100 %.

– Большой информационный шум сейчас вызвало закрытие финской границы с Россией, как это может отразиться на поставках нашей продукции в другие страны?

– Это непродуманная политика Евросоюза, и для нас она никакого ущерба не несет. Наша взаимная торговля с Европой просто деградировала, с Финляндией у нас взаимная торговля меньше одного миллиона долларов. Мы не пострадаем от этого точно, пострадает ли финская экономика – это надо у финнов спрашивать.

Что же касается других стран и взаимодействия с ними, я знаю, что всегда беспокоит грядущая весна, 8 марта, будут ли у нас цветы, голландские тюльпаны. Так вот, поставки цветов из Европы, из Нидерландов не упали – они остаются на уровне 2022 года, работают привычные логистические маршруты. Во-вторых, даже в этой сфере видим положительную динамику производства внутри страны. С 2016 года мы увеличили объем производства срезанных цветов и бутонов практически в два раза.

– При этом уже были сообщения, что финны из-за закрытия границы недополучают наши удобрения. А в целом с их экспортом как у нас сейчас дела обстоят? Не планируется ли перенастраивать меры регулирования?

– У нас сейчас действует ряд мер защиты внутреннего рынка. В том числе – квоты на экспорт, разрешение вывозить удобрения только после выполнения плана поставок на внутренний рынок.

За этим балансом строго следят Минпромторг и Минсельхоз, составлен план закупок, который реализуется в разбивке по регионам – сколько аграриям в каждом регионе необходимо минеральных удобрений по разным группам. Например, по сложным удобрениям принималось решение, что нужно больше отправлять на экспорт, потому что внутреннее потребление не такое большое.

Это очень гибкий инструмент, он постоянно донастраивается, чтобы нашим аграриям были доступны удобрения – и физически, и с точки зрения цен.

– С ценами тоже все в порядке? Не планируется их замораживать?

– Точно нет.

– И квота пока останется?

– Пока этот инструмент работает очень хорошо, и этим нужно пользоваться.

– А ситуацию с обеспечением семенами вы как оцениваете?

– Доктриной продовольственной безопасности установлен пороговый процент обеспеченности семенами отечественной селекции – 75 % по всем необходимым видам. Этот показатель уже достигнут по пшенице – и яровой, и озимой, по рису – вообще 95 %. Хуже всего дела обстоят с картофелем и сахарной свеклой. По картофелю в текущем году отечественных семян было 9 %, по сахарной свекле – 2,5 %.

– А к 2030 году по всем культурам будет 75 % отечественных семян?

– По основным – и выше. Уже сейчас по некоторым есть превышение. Прогноз к 2030 году по сахарной свекле и картофелю – 50 %.

– Получается, мы придерживаемся мысли, что здесь нужно быть абсолютно импортонезависимыми?

– Безусловно. Гораздо спокойнее и комфортнее, когда семена собственные, удобрения собственные, достаточно пахотных земель и своя техника. Если все средства производства есть, обеспечивается продовольственная безопасность своей страны. Это ключевой момент.

– Вы как раз летом говорили, что обсуждаете с западными компаниями семеноводческими правила локализации, на каком этапе эти переговоры?

– Этот документ вышел, он предусматривает, что даже западные технологии, существующие, апробированные, с гарантированным качеством должны быть реализованы на российской земле.

– Европейский бизнес с этим согласился?

– Конечно. Европейский бизнес был у меня, они были готовы. Важно для них было именно прозрачное и устойчивое регулирование.

– То есть пока политики спорят, а Европу называют недружественной, бизнес продолжает работать в России?

– Бизнес живет по другим законам. Президент неоднократно подчеркивал, что мы продолжаем контакты с западными инвесторами, с теми, кто хочет строить честные, взаимовыгодные отношения. Но западные политические силы, конечно, играют против себя и своего же бизнеса.

– А по экологии как прошел 2023 год? Что больше всего запомнилось?

– Хороший год, мы смогли завершить целый ряд очень значимых проектов. В их числе – строительство 97 очистных сооружений на Волге. Несмотря на санкции, смогли решить вопрос с оборудованием для экологических проектов – его создаем в кооперации с партнерами по ЕАЭС, в частности, с белорусскими коллегами.

В итоге мы видим, что западные каскадные санкции научили нас в очень короткий промежуток времени действительно обеспечить настоящий технологический прорыв. Вы видите данные Росстата, обрабатывающие производства в промышленности растут. Так что я смотрю с оптимизмом в будущее, уверена, все ключевые экологические проекты будут завершены в срок. Если в прошлом году приходилось «с колес» искать новые решения, то сейчас появилась уверенность. Российская промышленность справится со всеми вызовами.

– Дальше – вперед галопирующими темпами?

– Все же я за разумный подход: нужно гибко планировать, смотреть, где необходима помощь.

– Не могу не спросить про климат, он все время меняется, еще поговорим о том, как он влияет на сельское хозяйство, пока же хотелось бы понять, как мы прошли пожароопасный сезон в прошлом году?

– Уже намного лучше, почти на миллион лучше, чем в прошлом году. Мы ориентируем региональные и федеральные команды на тушение огня в первые сутки. Сыграли свою положительную роль и поправки в законодательство, когда мы дали возможность без сложной процедуры заключения госконтрактов напрямую работать с Авиалесоохраной, упростили маневрирование федеральным резервом сил и средств – все эти меры дают ощутимый результат. Плюс мы дали установку регионам, чтобы они сосредоточили свои усилия на предотвращении лесных пожаров.

– Что пока остается главной причиной? Все еще человеческий фактор?

– Только человеческий фактор. Небольшой процент причин возникновения лесных пожаров в летний период – это погодные явления, сухие грозы, высокая ветровая нагрузка. Но весной на 100% причина пожара – это действия человека.

– Есть мнение, что это не только поджигатели травы, но и бизнес специально поджигает лес, чтобы вырубить остатки и вывезти его на продажу, в том числе на экспорт.

– Да, некоторые недобросовестные лесозаготовители этим грешат. Но благодаря тому, что цифровизация отрасли активно развивается, развиваются цифровые инструменты мониторинга, в том числе, использование беспилотных авиационных систем, и увеличивается число часов авиапатрулирования, выявление очагов пожаров теперь происходит быстрее.

– И на ком теперь ответственность? На губернаторах?

– На всех. Для каждого региона готовятся сводные планы тушения лесных пожаров. Мы внесли изменения в действующее законодательство, чтобы в случае, если лесной участок предоставлен в аренду, то в сводный план тушения пожаров включаются мероприятия с участием арендаторов.

– С незаконной рубкой также продолжаем бороться?

– По итогам 2023 года – снижение незаконной рубки на 16 % по сравнению с предыдущим. Есть регионы-лидеры, где особенно ощутима положительная динамика. Например, Иркутская область. Там за пять лет (с 2019 года) объем незаконной заготовки древесины снизился в 16 раз, в Забайкальском крае – в три раза, в том числе, благодаря цифровизации лесного комплекса, когда мы связали всю цепочку движения древесины в единой системе.

– Если говорить про новые регионы, какой вклад они уже вносят в общий урожай?

– В 2023 году собрали 4,8 миллиона тонн. Мы с первых дней обеспечивали в новых регионах фактически реализацию всей большой госпрограмы по развитию сельского хозяйства: и с точки зрения поддержки поставок техники, и с точки зрения обеспеченности минеральными удобрения, и меры поддержки по льготному кредитованию, и даже обеспечение занятости.

Вместе с главами регионов выбрали направления, какие подотрасли надо поддержать, прежде всего, производство хлеба, молока, овощей, зерновых, и по этим направлениям доводили средства федерального бюджета на поддержку производства.

– Экологические проекты заработали там?

– Конечно, в программе социально-экономического развития новых регионов, в блоке экологических мероприятий предусмотрено несколько направлений. И по водной тематике – это оздоровление водных объектов. Большое направление в сфере работы с твердыми коммунальными отходами: более двух миллиардов рублей в год на трехлетку предусмотрено только на обращение с ТКО. Более 11 тысяч бункеров и контейнеров закуплено и направлено в эти регионы.

Дополнительно занимаемся проектированием для крупных населенных пунктов, таких, например, как Мариуполь, для Донецкой агломерации, проводим инвентаризацию объектов накопленного вреда, чтобы понять, что в первую очередь нужно будет ликвидировать.

– По Каховской ГЭС как сейчас обстоят дела?

– Научные изыскания пока не завершены, я недавно принимала доклад от коллег, и пока обстановка там не позволяет выйти, что называется «в поле», провести на земле необходимые исследования.

– А вы проводили какое-то сопоставление, в целом российское экологическое законодательство жестче, чем в мире, или мягче?

– В мире нет стандартов экологического законодательства. Есть свои подходы в западных странах, свои подходы в Китае, свои подходы в Индии. Страны договариваются только по климатической повестке, и то спорят много.

Что касается нашего экологического законодательства, вы знаете, что мы его выстраиваем в балансе. Мы же не хотим остановить развитие страны. Даже, например, с точки зрения развития экологического туризма в национальных парках, мы разрешили создавать объекты размещения туристов, с соблюдением ряда весьма жестких условий, но разрешили.

– Еще, наверное, сложно сравнивать нас и, например, Исландию – из-за масштаба страны.

– Ну и напоминаю, что Исландия не является чемпионом мира по введенным санкциям. Мы лишились доступа, в том числе к европейскому оборудованию, связанному с очисткой сточных вод, загрязненных стоков. Разве это справедливо? Разве это экологично? Я всегда буду настаивать на том, что экология и продовольствие не могут быть предметом санкций.

– В прошлом году много говорили о том, что мода на ESG прошла, изменилась ли ситуация, и будет ли ESGснова трендом в 2024-м?

– Любая модернизация производства или создание нового производства – это всегда экологическая модернизация. А новое производство должно отвечать высоким экологическим стандартам. И здесь я могу сказать, что создание новых производств у нас ничем не отличается по экологическим стандартам от новых зарубежных предприятий. И у нас они ничуть не ниже. Мы повсеместно стали использовать наилучшие доступные технологии.

– «Норникель», кстати, запустил свою Серную программу, не были еще у них?

– Мы договорились с компанией, что как только все узлы и агрегаты, и автоматизированные системы управления на Надеждинском комбинате заработают в полном объеме, мы сразу же поедем принимать этот объект.

– Норильск все еще остается аутсайдером у нас с точки зрения чистого воздуха и экологии?

– Да, пока не видим существенного снижения выбросов. Но по другим городам-участникам проекта «Чистый воздух», видим результаты – по итогам года больше 12%. А к концу 2026 года должны достичь 20%.

– А первый кто в этом списке?

– Мы скорее считаем уровень снижения выбросов у самих загрязнителей, прежде всего промышленных предприятий. Тот же «Русал» внедрил у себя технологию «ЭкоСодерберг», и сразу выбросы снизились более чем на 10 %.

– Если вернуться к изменению климата, как в правительстве к этому готовятся?

– Мы работаем над национальной системой мониторинга климатически активных веществ, ученые уже запустили 20 пунктов наблюдений за многолетней мерзлотой, совершенствуют модель климата Земли, работают над созданием модели мониторинга рек и океана и многое другое. Сама система позволит получить независимые прогнозы изменения климата и причин этих изменений, и, что очень важно, помогут в управлении всеми отраслями в условиях климатических изменений.

То есть теперь не западные страны нам будут рассказывать, как российские леса поглощают или не поглощают парниковые газы, мы миру показываем, как и почему меняется климат, и каким образом нужно на это реагировать.

– Искусственный интеллект уже применяется? И где, как вы считаете, его еще можно было бы применить?

– В сельском хозяйстве его применение однозначно связано с точным земледелием. Безусловно, в генетике и селекции.

Что касается экологии, первое направление, в котором уже активно применяется элементы искусственного интеллекта – это лесной комплекс. От мониторинга лесных пожаров до реализации эксперимента, когда видео с камер на дорогах общего пользования анализируется нейросетью.

Еще один пример – это мониторинг объектов размещения отходов. Фактически мы можем управлять полигоном, его жизненным циклом, не выходя «в поле», и привлекать к ответственности нарушителей, если нарушения были выявлены. В результате этой работы смогли увидеть в том числе, проводится ли дезинфекция колес мусоровозов.

Еще искусственный интеллект помогает обеспечивать мониторинг популяции какого-либо вида животных.

Например, для изучения гренландских китов проводятся регулярные сезонные экспедиции, проводятся аэрофотосъемки с помощью беспилотников.

– Не хотите ли по аналогии с органикой заняться регулированием фермерской продукции? Сейчас ведь все, кому не лень, называют свою продукцию фермерской.

– А у потребителя есть запрос это урегулировать?

– Конечно, этот ярлык сейчас лепит любой желающий, потому что потребитель эмоционально ассоциирует такую продукцию с более качественной и экологичной.

– Если этим пользуются недобросовестные производители, которые задирают стоимость, но при этом качество их продукта этому не соответствует, то это, конечно, нужно проработать.

– А к производству альтернативных продуктов питания вы как относитесь? В России сейчас его тоже начинают активно развивать.

– Если мы говорим о здоровом питании, то Россия обеспечивает себя такими продуктами и необходимым сырьем. Например, качественных зерновых и бобовых культур, необходимых для здорового питания как источника растительного белка, у нас достаточно. Есть сегмент производителей, которые готовы из наших зерновых делать вот это самое «питание будущего», необходимое для веганов или спортсменов. И это направление будет развиваться.

Но если вы про сверчков и личинок насекомых, то не надо людей этим кормить. Западные страны в погоне за снижением выбросов метана не поддерживают производителей мяса крупного рогатого скота, поэтому занялись поиском его альтернативы. Мы же из насекомых предлагаем делать корма для рыбы.

– Как вы считаете, проблема голода перед миром все еще актуальна?

– Недавно FAO наконец открыто признала, что санкции западных стран в отношении продовольствия и минеральных удобрений, логистики и расчетов приводят к усугублению проблемы мирового голода. И эта тенденция в мире будет только расти.

А Россия остается мировой кормилицей и надежным поставщиком. В африканские страны, вы знаете, уже пошли первые партии гуманитарной помощи по зерновым, удобрениям, и они будут продолжаться и дальше.

ria.ru

Прогноз биржевых цен на 12 января 2024