Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Председатель правления «Сибагро» Андрей Тютюшев о рубежных точках в истории компании и страны

– Андрей Петрович, с момента создания компании прошло уже почти четверть века. Как бы вы охарактеризовали ее отправную точку, исходя из опыта последующих лет?

– Это был переломный момент, суть которого заключалась в том, что страна остановилась буквально в шаге от пропасти. К тому времени аграрная отрасль – как и очень многое другое – пришла в совершеннейший упадок. Идеализировать предыдущий этап, конечно, не стоит: к середине 80-х годов советское сельское хозяйство заметно отстало от уровня мировых лидеров и по генетике, и по техническому оснащению. То есть проблемы, безусловно, присутствовали, и их нужно было решать – однако в итоге обстоятельства сложились таким образом, что отрасль оказалась в глубоком кризисе.

И перемены к лучшему начались уже в новом веке, то есть при обновленной власти. Рубежным можно назвать 2003 год – именно тогда по поручению президента федеральное правительство сформировало целенаправленную политику, нацеленную на поддержку и развитие сельского хозяйства.

– Как проявлялась эта политика на практике?

– В том, что касалось свиноводства и птицеводства, речь, прежде всего, шла о компенсации процентной ставки по кредитам. То есть по факту, в стране был запущен механизм льготного кредитования сельхозпроизводителей, и те, кто хотел развиваться и строить современные предприятия, получили такую возможность.

Нужно понимать, что речь шла о коммерческих кредитах, которые тогда выдавались под весьма высокие проценты – многие, наверное, забыли, но 20 лет назад инфляция также была совсем другой. В результате часть выплат по этим процентам брало на себя государство, причем воспользоваться этим инструментом поддержки мог каждый, кто не ленился и хотел расти. Мы взяли на себя ответственность, связанную с реализацией масштабных проектов в критически значимой отрасли, поэтому нам пошли навстречу.

Если же говорить о поддержке на уровне региона, то компании активно помогали в том, что не касалось денег. При этом все происходило в рамках закона и соблюдения баланса между правами и обязанностями – если ты взялся за большой и очень важный для области проект, тебе помогут, но и ты должен будешь взять на себя часть ответственности за происходящее в регионе. Тогда очень остро стоял вопрос с сохранением рабочих мест в аграрном секторе, и мы подключились к решению этой проблемы.

В итоге компании достался целый ряд обанкротившихся хозяйств с большой социальной нагрузкой, плюс задача по обеспечению продовольственной безопасности области. Времена дефицита и развала экономики были, что называется, в шаговой доступности, поэтому и воспринималось все это несколько по-другому.

– То есть государство обеспечило равные возможности для всех желающих развивать сельское хозяйство?

– Вопреки различным мифам средства, выделяемые в рамках господдержки, распределялись по строго выверенным лимитам и квотам, и все претендующие на них действительно находились в более или менее равных условиях. Другое дело, что со временем меняются приоритеты, а вместе с ними и направления, требующие особого внимания со стороны государства. Наверное, ни для кого не секрет, что к настоящему моменту свиноводство и птицеводство в стране достигли такого уровня развития, что смысла в их поддержке уже нет – по крайней мере, в тех форматах, которые имели место ранее.

А сейчас российские фабрики по производству яйца столкнулись с большим вызовом в виде растущего спроса, поэтому в нынешнем году для этого направления будет открыто льготное кредитование. Раньше яичный сегмент был достаточно малорентабельным и в затратную модернизацию производств никто особо не вкладывался. Новые формы господдержки меняют расклад, и если кто-то считает аграрный бизнес легким делом, вполне доступным при наличии льгот, то сейчас самое время проявить себя.

– Многие до сих пор воспринимают сельское хозяйство как нечто бесперспективное и существующее по остаточному принципу.

– Со стороны это может быть не так заметно, но за эти годы отрасль совершила по-настоящему большой скачок. И если в 90-е страна получала прямую гуманитарную помощь и внешние кредиты на закупку продовольствия, то сейчас Россия входит в число ведущих экспортеров продукции сельского хозяйства. При этом по объемам поставок АПК уже превзошел некоторые отрасли, считающиеся нашим экспортным «коньком» – до нефти с газом в этом отношении агросектору пока еще далековато, но соответствующие заделы есть, и они активно разрабатываются, в том числе и нашей компанией.

Например, в части автоматизации и развития искусственного интеллекта Россия находится на уровне наиболее развитых стран, при этом по внедрению этих технологий в различные отрасли мы и вовсе занимаем лидирующие позиции.

– Какую помощь отрасль получает в части освоения внешних рынков и заявленного разворота на Восток?

– В вопросах развития экспорта большое значение имеет политическое сопровождение работы над открытием новых рынков. Сейчас речь идет о выходе на рынок Китая, и это по-настоящему большое достижение, потому что имеющийся на нем спрос превышает все наши возможности. Суммарно российские компании производят около 5 млн тонн свинины в год, в то время как Китай выпускает 60 млн, а потребляет все 70.

При этом нужно понимать, что государство в данном случае действует в общих интересах. К примеру, если взять зерновой экспорт, который уже выведен на серьезнейший уровень, то с определенного момента он облагается достаточно высокими вывозными пошлинами. То есть государство зарабатывает на вывозном зерне большие деньги, и имеет на это полное право – ранее оно вкладывалось в развитие направления, выделяло субсидии и компенсации, помогало с техникой и так далее. И теперь оно получает отдачу в виде средств, которые идут в бюджет на развитие страны и повышение уровня жизни граждан.

– Какие направления развития отрасли считаются приоритетными в настоящий момент?

– Большую поддержку сегодня получает сельскохозяйственное машиностроение и те отрасли обрабатывающей промышленности, которые производят оборудования для производства современной техники. И здесь также прослеживается стратегический поход – изначально государство помогло подняться аграриям и сформировать внутренний рынок, затем оно содействовало в открытии внешних рынков, и уже под сформировавшийся внутри страны спрос (а это сотни и тысячи окрепших аграрных компаний) начало активно развивать отечественную технику.

Многие не знают, но сегодня практически вся закупаемая в стране сельхозтехника производится в России. При этом нужно отметить, что в большинстве случаев она не уступает иностранным аналогам, в частности, модернизированный К-700 – это вообще ракета – и по сложности технических решений, и по мощи. И таких примеров достаточно, больше того – это только начало. Направление сельхозмашиностроения начало развиваться примерно 10 лет назад, с вводом санкций оно получило дополнительный импульс, и основные результаты работы в этом направлении еще впереди. К настоящему времени российские предприятия научились неплохо копировать лучшие западные образцы, причем стоят отечественные аналоги существенно дешевле этих образцов. Ну а с учетом санкций значение этой работы, начатой загодя, и вовсе трудно переоценить.

– Если с техникой все более или менее в порядке, то как обстоят дела с генетикой?

– Принимая решение о создании генетического центра в Тюмени, мы действовали в русле долгосрочной стратегии по обеспечению продовольственной безопасности страны, являющейся одной из важнейших составляющих государственной безопасности в целом. Представьте ситуацию, при которой зарубежные «партнеры» перекрывают вам критически значимый импорт в сфере продовольствия, а своего вы по каким-то причинам не производите. Россия защитила себя от этой опасности, и компания «Сибагро» сыграла в этом определенную роль.

Сказать, что здесь все идеально, конечно, нельзя – достичь уровня западных монополистов, имеющих огромную селекционную и генетическую базу, крайне сложно. А с учетом санкций здесь появляются дополнительные барьеры. Между тем, дорогу осилит идущий – государство реализует амбициозные программы в этом направлении, производители кооперируются и вносят свой вклад в общее дело. Поэтому года через два или три в России появится собственная конкурентоспособная генетика, и мы будем находиться в авангарде этого процесса.

– Какое место в развитии компании занимает цифровизация?

– Без ложной скромности скажу, что в этой области «Сибагро» занимает лидирующие позиции в масштабах всей страны. Все направления работы по освоению «цифры» я не перечислю, на это уйдет много времени. Новые технологии внедряются практически на всех звеньях производственного цикла – от диагностики состояния полей в режиме онлайн до внедрения искусственного интеллекта, контролирующего цеха с животными. Последнее новшество пока находится в стадии проектирования, но уже сейчас специальные датчики диагностируют состояние оборудования и при его отказе подают сигнал ремонтным службам. В принципе это и есть знаменитые технологии «умного дома» – нюанс заключается в том, что сейчас ими пользуется 1% населения страны, а у нас эти новшества распространяются на все объекты, предназначенные для содержания поголовья.

– Как вы оцениваете эпоху, начавшуюся на рубеже веков, и в какой точке мы находимся сейчас?

– В нынешнем веке Россия прошла огромный путь. Что мы имели в 90-х годах прошлого века? Слабую власть, коррумпированность на самых различных уровнях, фактическое отсутствие перспектив развития по большинству направлений. Сейчас – кто бы и что ни говорил – в стране есть закон и порядок, поэтому она развивается вполне ощутимыми темпами. Да, еще не все работает так как надо, и недовольство теми или иными вещами бывает оправданным. Но если сравнить наше текущее положение с тем, что было лет 20 назад, то даже самые ярые скептики будут вынуждены признать масштаб достижений.

Взять ту же самую Европу, в отношении которой у многих до сих существуют некоторые иллюзии – сегодня Россия уже практически не уступает ей в том, что касается уровня цифровизации, доступности и качества медицины, связи, общественного транспорта, потребительского сектора и многого другого. Пройдет еще какое-то время, и мы догоним ее в других отношениях, главное никуда не сворачивать и идти намеченным курсом.

В 2000 году первым, что мы увидели на площадке свинокомплекса, были три старых «Москвича», стоявших у проходной. Десять лет назад нам пришлось строить новую большую парковку, сегодня и ее уже недостаточно. То же самое происходит по всей России – изменения, незаметные внутри самого процесса, аккумулируются и меняют окружающую нас действительность до неузнаваемости.

Если говорить конкретно обо мне, то в 90-е я жил в районе спичфабрики «Сибирь» и будучи школьником, ездил на учебу в гуманитарный лицей, располагавшийся неподалеку от площади Ленина. До сих пор хорошо помню, как приходилось оценивать движение подъезжающего битком набитого автобуса, который не останавливался на самой остановке, а до или после нее, чтобы только высадить людей. И если ты не угадывал задумку водителя и бежал не в ту сторону, тебе приходилось ждать следующей подобной лотереи. Маршруток, к слову, тогда не было, зато была разруха, которую удалось преодолеть новому президенту в уже новом веке. Сейчас, например, в сельской местности уже привычным стал школьный автобус.

Недавно моя дочь пошла в одну из вновь построенных общеобразовательных школ в Томске, и я могу утверждать, что речь идет о самых настоящих мировых стандартах. А ведь это очень важно, потому что именно через такие вещи формируется отношение к жизни и будущему.

Что же касается общего вектора развития страны, то я хорошо понимаю и поддерживаю ту логику развития, которую реализует Владимир Владимирович Путин. И альтернатив ей сегодня нет. За эти годы в стране произошли очень большие и правильные изменения, задуманные и реализованные нашим президентом. Я – за дальнейшие правильные изменения под руководством правильного человека, которым, безусловно, является наш президент.

gt-tomsk.ru

Прогноз биржевых цен на 11 марта 2024