Российские и зарубежные ученые в рамках Петербургского международного экономического форума поделились своими тревогами за ближайшее будущее человечества. По их мнению, мир стоит на пороге новых социальных, климатических, продовольственных и энергетических кризисов.

Не смешите бога, не убивайте науку

Заместитель президента, профессор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС) Максим Сафонов поздравил академика РАН Валентина Парамона с присуждением ему премии «Глобальная энергия».

Лауреат Нобелевской премии мира, технологический директор Net Power LLC Родней Джон Аллам попросил представить, что ситуация будет более-менее стабильной. Он признался, что не думает об Армагеддоне. Конечно же, атмосфера загрязнена, это влияет на здоровье населения. Констатируя технологический прогресс и демографический рост, он отметил, что в дальнейшем потребление энергии и загрязнение среды будет только увеличиваться, если не будут предприняты действия.

Президент РАН Владимир Фортов припомнил русскую пословицу «Если вы хотите рассмешить бога, то расскажите ему о своих планах». «У нас ситуация такая же. Если бы мы могли бы заглянуть за горизонт в 50 лет, то мы с вами были бы счастливейшими людьми», — уверенно сказал он. По его мнению, чтобы строить прогнозы, а не гадать, какое будущее ждет всех нас, необходимо опираться на фундаментальную науку, а ее надо развивать. Он отметил, что существует опасность разделения новых технологий и образования. Фортов привел в качестве позитивного примера Новосибирский университет и подчеркнул, что способы разделить науку академическую и вузовскую являются «дебильно-бессодержательными».

Он напомнил о том, что еще Френсис Бэкон говорил о том, что наука направлена на получение новых знаний и передачу их от поколения к поколению: «Способны ли мы придумать систему, которая эти фундаментальные знания передает в практику, с одной стороны, а с другой — готовы ли мы на основании этих знаний или каких-то других подготовить специалистов, которые будут соответствовать тому прогрессу, который есть в науке». По его оценке, данный вопрос особенно актуален для России, потому что особую сложность представляет именно внедрение из-за забюрократизированности процессов.

Согласно исследованиям, самым большим достижением человечества было признано не колесо, и не электричество, а инновационная система США, которая подхватывает фундаментальные исследования и с большой скоростью преобразует их в практику. По словам Фортова, из всего числа стран лишь две дюжины обладают хороше инновационной системой. И России предстоит создать систему финансирования научных исследований, так как пока в стране существует парадокс: 70% денег, которые даются на науку, даются государством, а 30% дает бизнес, иностранные компании под международные проекты, и это отличается с точностью до знака от того, что делает в остальных странах с развитой научной экономикой.

Кто вреднее — человек и нефтепереработка или термит и болота?

Лауреат Нобелевской премии мира, вице-президент Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) Жан Жузель с глубокой озабоченностью отметил, что миру необходимо использовать меньше традиционного сырья. Но проблема заключается в том, что даже если будут выполнены все условия подписанного в Париже соглашения о выбросах в атмосферу, необходимые результаты все равно не будут достигнуты. При этом порядка 80% выбросов связаны с сельским хозяйством, но к концу века температура в мире поднимется на 4-5 градусов. «Ясно, что мы должны себя вести по-новому», — убежден он.

Сафронов вспомнил по этому поводу анекдот: когда одного из россиян спросили «Какие у вас планы на второе тысячелетие?», он ответил «Достаточно скромные — большая часть пройдет без меня». Он напомнил о фразе одного из министров Саудовской Аравии, который считал, что раз каменный век закончился не потому, что кончились камни, то и нефтяной век завершится не потому, что закончится нефть. Он поинтересовался у академика РАН Анатолия Дмитриевского, который, по его мнению, знает, «где и сколько осталось и насколько нам этого хватит».

Дмитриевский отметил, что существует дилемма: одни заботятся о развитии промышленности, и это правильно — среди них США и Китай. «Не вернется же человечество в пещеры, чтобы сохранить нашу среду?». Он вспомнил о популярных ныне фильмах о конце света, которые предполагают либо ужасное похолодание, либо ужасное потепление, или «вдруг Гольфстрим пойдет не в ту сторону». Между тем, никто даже не понимает, как фиксировать таянье ледников Гренландии. По его мнению, вице-премьер Дворкович ошибается, когда рассуждает, что России не стоит гнаться за альтернативными источниками энергии. Мол, «мы подождем, когда цены будут ниже». «Но мы уже ждали! Мы уже ждали и не осваивали шельфы, гигантские ресурсы нефти и газа, потому что у нас на существует много месторождений — и значительно более дешевых. Если мы возьмем себестоимость добычи нефти в Арктике — это в среднем где-то 100 долларов за баррель, в Саудовской Аравии где-то 2-3, а у нас некоторые месторождения в районе 5-6 дают. Но! Шельф — это новые технологии… Это все равно что освоение космоса! А что — разве нам мало места на Земле? Нас же пока не заставляют перемещаться на Луну или на Марс? Значит, ждать не надо!»

Между тем, Дмитриевский вовсе не призывал сейчас же идти на шельф, по его словам, необходимо провести исследования, чтобы понимать ситуацию. «Герман Греф на деловом завтраке говорил, что вот некоторые пытаются ухватить за хвост нефтяную иглу. Наверное, имел в виду не хвост, а ниточку от нефтяной иголочки… Но я бы участником группы, которая вместе с европейскими партнёрами, получила результаты, которые еще не опубликованы, но они заставляют о много задуматься. Известно, что выбросы метана в 20 раз оказывают более негативное влияние на парниковый эффект чем СО2. А метан легче изучить, и вот взяли все выбросы за 100% и посмотрели: болота дают где-то 22% всех выбросов, термиты, да вот эти муравьи — дают где-то 18-20%. Установлено с помощью космической информации два потока метана над севером Западной Сибири и над севером Канады. А вот нефтяная и газовая промышленность — где-то в пределах 3-4%», — хотя академик не исключил, что цифры могут быть занижены, так как информация такого рода часто скрывается.

Актеры и роботовладельцы: неравенство среди роботов

Сафронов предложил лауреату Нобелевской премии по экономике, Кристоферу Писсаридесу посмотреть на ситуацию с точки зрения экономики знаний. Экономист напомнил, что один из знаменитых философов 19 века Джозеф Милль считал, что в мире скоро должна закончиться бумага, и не на чем будет писать, поэтому он сделал запасы — буквально, тонны бумаги. Теперь же, отметил Писсаридес, сам он напечатал свою рукопись на компьютере, и за это время ноутбуки стали еще легче. Ему больше не нужно пользоваться услугами машинистки. «Вы можете спросить, что случилось с профессией машинистки. Конечно, она исчезла. Это профессии среднего уровня, которые исчезают», — подчеркнул он. По его словам, исчезновение профессий «среднего уровня» — процесс, который постоянно ускоряется из-за развития робототехники. И хотя экс-премьер Великобритании Тони Блэр говорил много образовании, оно не решит всех проблем: «надо обеспечить людей занятостью». Он также вспомнил известного экономиста Джона Кейнса, который считал, что все движется к тому, что люди станут всё меньше и меньше работать. Высказывалась и мысль, что после автоматизации рабочих мест люди будут заниматься только искусством: «Одна половина будет заниматься высоким искусством, а другая — наслаждаться им».

Сейчас самая короткая рабочая неделя в Германии и в Нидерландах, а больше всего рабочих часов у греков, о которых ходят слухи, что они ленивы. Но на деле, греки просто непроизводительны. «Они не использовали новые технологии. Не то, чтобы греки не знали о новых технологиях, у них нет соответствующих институтов в структуре экономики», — рассуждает Писсаридес.

Этот идеальный мир не столь автономен и бесчеловечен, считает Нобелевский лауреат. Ведь «услуги автоматизировать нельзя»: «Робот не может ухаживать за вашей больной матерью или ребенком… Робот не может вам рассказывать так, как мы вам рассказывать. Трудно представить робота в театре или на концерте. Нельзя распечатать Гергиева в 3D-принтере. Мы хотим наблюдать живого человека», — полагает Писсаридес. Но его беспокоит другое: «Если будет больше санитаров, актеров, то они будут получать такую же большую зарплату как владельцы роботов?» По его словам, «неравенство — это серьезный вопрос, государство должно вмешиваться, чтобы было больше равенства в мире». И хотя «перераспределение» в его стране — слово почти «неприличное», общество без него не выживет. «Потому что если люди будут очень богатые, а массы будут получать небольшую зарплату, это очень опасно», — отметил он и заявил о том, что странам «нужно сильное правительство, чтобы добиться перераспределения».

Неравенство больных и здоровых

Академик Александр Разумов полагает, что «в будущем всё будет связано не с углеводородами, а с недостатком человеческого ресурса». Разумов убежден, что объектом здравоохранения в будущем должен стать не только больной, но и здоровый человек». «Сегодня на одного здорового человека — девять уходит в популяцию больных. Следующий парадокс — мы научились хорошо лечить, мы применяем роботов для лечения и проведения операций, но люди всё меньше и меньше могут пользоваться этими высокотехнологическими услугами — денег нет!» — тем не менее, сказать, что проблема только в них, нельзя. Например, в США около 30% выделяется на здравоохранение, а в России — 3,6%. «В среднем, это 6% от ВВП, а продолжительность жизни — практически одинакова! Разница — в один-два года. И если мы, используя науку и технологии, не поставим барьер, чтобы прекратить оттоки из популяции здоровых в популяцию больных, мы, действительно, столкнемся с дефицитом человеческого ресурса, особенно — в интеллектуальных сферах, в высокотехнологических, экономических.

Разумов вспомнил слова Писсаридеса о неравенстве. «Вот здесь начинается то неравенство, о котором мы можем долго говорить. И если мы не сделаем следующий шаг… Мы должны из болезнецентрической концепции развития здравоохранения перейти на здоровьецентрическую», — убежден он.

«Великий русский физиолог, лауреат Нобелевской премии Иван Петрович Павлов сказал так: «Медицина достигает своих целей, когда весь свой ресурс она адресуетздоровому человеку. Английский философ Френсис Бэкон сказал следующее: Первая задача медицины — предупреждение болезни, вторая — лечение», — по его мнению, научившись управлять здоровьем человека, человечество в 21 веке сможет победить и неравенство.

Как победить безработицу и голод?

Риккардо Валентини, лауреат Нобелевской премии мира, профессор Университета Тушиа выразил озабоченность экологией будущего. Он вспомнил старый афоризм: когда индейского вождя спросили, почему он отказывается продавать землю, он ответил «Я деньги есть не могу». «9 млрд человек на Земле. Как мы будем кормить этих людей?» — задался он вопросом. По его мнению, человечество не может пока решить проблему продовольствие конструктивно: пока одна часть планеты страдает от переедания, другая мучается от голода, при этом колоссальное количество еды — 40% всего продовольствия — просто выбрасывается. «Использовать ресурсы сколько возможно — это линейное мышление и это уже не работает», — уверен он.

«Как мы будем производить продукты питания, если 20% будут производить продовольствие для 80%?» — отметил ученый, полагая, что в условиях активной миграции населения в города поможет только системное мышление, позволяющее комбинировать различные подходы.

Рае Квон Чунг, лауреат Нобелевской премии мира и главный советник генсекретаря ООН по вопросам изменения климата признался, что, в первую очередь, он дипломат и «большую часть жизни потратил на проведение переговоров». Тем не менее, он видит, как политики хотят на других свалить ответственность за экологию. «Новации могут быть нетехнологические», — считает он, полагая, что необходимо думать «об инновациях в наших политических линиях». Напомнив, что он — не экономист, Чунг, тем не менее, признался, что не считает триллионные траты на экологию бросанием денег на ветер. По его мнению, опасения, что затраты на поддержание экологического равновесия приведут к экономическому коллапсу беспочвенны, так как, напротив, создаст больше рабочих мест.

Что сокрыто под страхами цивилизации — ГМО, парниковый эффект и «химия»

Пармон напомнил, что в Рио-де-Жанейро прошла конференция по устойчивому развитию, и в ходе нее было высказано несколько постулатов. Один из них — политический: «Надо постепенно ликвидировать разный уровень жизни в разных странах, потому что основная нестабильность, которая сейчас существует в мире обусловлена тем, что есть богатые и бедные страны». Со следующим постулатом Пармон солидарен: «Нельзя политикам делать принципиальные скачкообразные выводы и решения, которые очень часто приводят к неожиданным и обратным явлениям. В качестве конкретного примера могу вам напомнить подписание Монреальского протокола о прекращении выбросов озоноопасных веществ в атмосферу, в результате чего была разрушена промышленность в нескольких странах, которые производят хладоны». «Прекратили выпускать, а озоновые дыры все равно существуют, вы понимаете? Решения были приняты на недостоверных данных науки», — подчеркнул академик.

«То же самое — генно-модифицированные объекты. Здесь находится моя жена, она боится слов «генно-модифицированное питание», хотя никто не доказал, что это питание — вредно. Но запрет на использование этих продуктов — это как раз преграда для решения продовольственной программы в мире. Теперь, что касается химии. Призыв сохранить природу абсолютно правильный, но здесь сидят многие представители моего поколения, которые знают, в каких квартирах жили мы 40-50 лет тому назад и сейчас. Будете ли вы настаивать на том, чтобы жить в тех квартирах, которые были 40-50 лет тому назад?»

По его словам, необходимо учесть то, что природу нельзя зафиксировать в каком-то одном положении, это ошибочное представление. «Происходили ледниковые периоды, происходили периоды потепления. Геологи утверждают, что то, что сейчас происходит с климатом — это не результат антропогенных воздействий, потому что эмиссия диоксида углерода, эмиссия метана в атмосферу за счет человеческой деятельности — ничтожна в сравнении с тем, чтопроисходит в природе. И тратить огромные усилия на то, чтобы ликвидировать эти ничтожные выбросы в попытках повлиять на глобальные изменения в планетарном масштабе — извините. С точки зрения ученого, наша задача — делать устойчивые технологии. И мы знаем, когда ими можно управлять и в каких масштабах.

По его мнению, для того чтобы человек развивался, он должен быть сыт, у него должно быть достаточно воды, одежды, может, что-то еще, но очень многое из этого получается за счет химии. «Сейчас в мире культивируется боязнь химии. Боятся слова «химия, боятся слов «ядерная энергетика», много чего боятся, но подумайте те, кто сейчас сидит в зале, что будет, если мы лишимся той продукции, которую производит химия. Мы будем сидеть на железных стульях? Кстати, железо — это тоже продукт химии. И будем раздеты! Химики прекрасно понимают, что надо быть более осторожными. Лет 30 тому назад был принят кодекс «зеленой химии» для химиков. Да, мы должны работать более аккуратно».

Какой должна стать энергетика России в будущем?

«Когда я начинал заниматься солнечной энергией, считалось, что солнечная энергия — это настолько отдаленное будущее, что она никогда не будет серьезно использоваться. Но при этом мой руководитель, Кирилл Ильич Замараев, который меня как раз сагитировал заниматься солнечной энергией, сказал: «Если в начале 20 века сказали бы, что мир будет основан на нефтепереработке, кто-нибудь в это проверил бы?».

И хотя 30 лет назад о солнечных элементах говорили, что их необходимо для внедрения удешевить в тысячу раз, теперь они уже вошли в жизнь. «И в некоторых странах, насколько я знаю, солнечная энергия дает до 10% всей энергии, которая потребляется страной». Тем не менее, это не панацея, просто «солнечная энергия наиболее просто перерабатывается в электричество», а все системы хранения энергии — они химические, находятся в другой плоскости. «Чтобы ни говорили, но нам всегда будут нужны химические энергоносители для транспорта. Это в данный момент — углеводороды, в будущем — может быть водород, хотя я делал форсайт с большой международной командой в 1999 году — и мы вывели, что лучше для условий земли, для транспорта, чем углеводороды, нельзя найти по многим причинам». И он отметил, что можно получить водород из воды, но намного проще это делать всё-таки из углеводородов. «Для страны вроде РФ, которая огромна по своим ресурсам, по территории, это будут разные точки, разные виды энергетики: здесь будет и возобновляемая энергетика, и гидроэнергетика, нельзя бояться ядерной энергетики, она по многим причинам более безопасна, и здесь, конечно, будет и углеводородная энергетика. Я считаю, что всё должно быть уравновешено».

Источник: rueconomics.ru