Воспроизводство народа обеспечивает только село, считает Евгений Савченко, аналитик издания «Завтра».

Для нас сельское хозяйство — нечто большее, чем отрасль экономики: это среда обитания половины населения области, и наша главная задача — обеспечить качество этой среды обитания, чтобы она могла воспроизводить саму себя, и не только с экономической, но и, прежде всего, социальной и духовно­нравственной точки зрения.

С точки зрения экономической у нас в общем объеме валового внутреннего продукта региона на долю сельского хозяйства приходится уже более 20%, хотя где-­то 10 лет назад было чуть больше 10%. Экономический потенциал села за эти годы увеличился почти втрое.

Белгородчина располагает 1% пашни России, но дает почти 5% валовой продукции села, а товарной продукции еще больше. Наши приоритеты — производство мяса птицы и свинины. Его объем почти в пять раз выше дореформенного периода, выше, чем в лучшие годы Советской власти. Инвестиции в сельское хозяйство превысили 150 млрд. рублей, его прибыль — больше 10% всей валовой прибыли России. Мы уделяем одинаковое внимание и крупным, и средним хозяйствам, и фермерам, и даже личным подсобным хозяйствам. Я разделяю содержание подготовленной «дорожной карты» развития сельского хозяйства. Действительно, его потенциал высок: не менее 500 млн.чел. Россия может кормить. Важно найти эти 500 млн., которые нуждались бы в нашем продовольствии. Увы: сегодня мы не можем прокормить сами себя — на 1,5 трлн. рублей мы импортируем сельхозпродукцию! Сельское хозяйство нельзя рассматривать вне контекста общеэкономических и социальных проблем России.

Оно конкурентоспособно с технологической точки зрения, но неконкурентоспособно экономически. Производительность труда на селе в Белгородской области в натуральных показателях — скажем, производство свинины или молока на одного работника, — на уровне или даже выше лучших показателей мира. Но это не значит, что наша продукция ниже по стоимости. Мы можем увеличивать производство за счет трех факторов. Первый — увеличение потребления до медицинских норм. Здесь резерв повышения производства в районе 10%, максимум 15%. Второй — импортозамещение, прежде всего мяса. Мы можем нарастить 2­2,5 млн. тонн и полностью исключить импорт. Мы можем наращивать производство молока и особенно овощей и фруктов, 70% потребления которых — импорт. Третий фактор роста производства — экспорт. Но он невозможен, пока наша продукция с экономической точки зрения неконкурентоспособна. Причина — макроэкономические условия.

Скажем, в 2000 году затраты на производство 1 кг свинины составляли 20 рублей, а в 2012­2013 годах — уже 60­70 рублей. В валюте затраты выросли с 0,7 до 2 долл., а в Европе они как были, так и остаются — 1,5 долл. То есть за минувшие годы мы утратили конкурентоспособность, хотя создали очень серьезный с технологической точки зрения сельскохозяйственный кластер в Белгородской области, да и в России в целом. Но укрепление рубля сделало нас неконкурентоспособными.

Без решения этой задачи нельзя говорить о росте экспортного потенциала села. Сегодня мы еще по зерну можем соревноваться, хотя и здесь маржа наших экспортеров с каждым годом все меньше из-­за роста затрат. В России стало невыгодно производить многие виды продукции: поэтому экономика и останавливается. Живем мы только за счет хорошей конъюнктуры на некоторые виды экспортной продукции, прежде всего углеводородов. Следующая проблема — очень дорогая логистика и диктат торговых сетей. Оптовое распределительное звено или полукриминализировано, или монополизировано. Госрегулирование отсутствует, хотя мы неоднократно предлагали создать вокруг Московского региона с помощью товаропроизводителей собственную торгово-­логистическую цепь по доставке продукции, которая не гналась бы за прибылью, а была бы прозрачной и занималась только продвижением наших товаров на наш рынок. В качестве демонстрации диктата сетей могу дать свежий пример поставщика макарон компании Х5.

Только вход в сеть стоит две тысячи рублей с каждого вида продукции в каждый магазин этой компании. Ставка так называемого ретро­бонуса — 18­ 20%: сам ретро­бонус — 10%, маркетинг — 5­7% и возмещение воровства — 2%. В итоге поставщик в лучшем случае имеет нулевую маржу, зато маржа торговой сети возрастает за счет этих взаимоотношений более чем вдвое. Экономический диктат торговых сетей переходит в поглощение субъектов сельхозбизнеса.

И здесь без вмешательства государства ничего невозможно сделать. Что делать — примеры есть: в Западной Европе маржинальные доходы прозрачны, и они справедливо распределяются между всеми участниками товарной цепочки. Следующее, о чем надо сказать, — у нас отсутствует расселенческая градостроительная политика. Село обезлюдело, работать некому, идет депопуляция, прежде всего, активного, трудоспособного сельского населения. При этом почему-­то взят курс на урбанизацию. Мегаполисы активно развиваются.

Будь в России 500 млн.чел., можно бы подумать и о развитии мегаполисов, но при нашем населении развивать такую огромную страну через мегаполисы не совсем правильно. Так, на транспортную инфраструктуру Москвы в расчете на одного жителя тратится более 50 тыс. рублей в год, а в областях — от 2 до 5 тыс. рублей. И встает вопрос, что же является «черной дырой» нашей экономики? Полагаю, именно мегаполисы. Может, часть расходуемых сегодня на мегаполисы деньги направить на деурбанизацию? Давать молодым семьям по 3­5 млн. рублей, чтобы они заселили необъятные просторы России.

В «дорожной карте» предлагаются большие инвестиции в сельское хозяйство, — но встает вопрос, кто там будет работать? Мы даже в своей области, где очень бережно относимся к сохранению села, и то уже начинаем чувствовать, как остра эта проблема. Все наши крупные сельхозпредприятия сами попросились и взяли под опеку сельхозучилища, чтобы готовить себе кадры, — и не только из деревень, но и из городов. Они понимают, что их главная завтрашняя проблема — нехватка специалистов. Без ее решения село невозможно развивать. И последнее, о чем обязательно надо сказать: мы должны помнить мессианскую роль сельского хозяйства, которая заключается в воспроизводстве нашей национальной культуры, наших традиций, нашей исторической идентичности, ментальности и духовного, если хотите, нравственного кода нашей нации.

Города эту миссию не выполняют: воспроизводство нации — это село. Хочу напомнить слова нашего знаменитого футуролога Ивана Ефремова, который еще в 1969 году писал, что «все разрушения империй, государств происходят через утерю нравственности, и это разрушение носит характер саморазрушения». То есть село — это хранитель нашей духовности и нравственности. Если оно исчезает, политическое пространство исчезает или трансформируется в нечто другое.