По оценке Российского зернового союза (РЗС), развитый сектор глубокой переработки через 10 и более лет мог бы абсорбировать до 8 млн т производимого в стране зерна, средний сбор которого может превысить 110 млн т/год. По мнению автора этой статьи, создание новых производств положительно отразилось бы на ценовой конъюнктуре отрасли, позволило бы оставлять в России добавленную стоимость от переработки сырья, а участникам рынка — увеличить прибыльность и устойчивость бизнеса.

Рудольф Булавин

О глубокой переработке зерна активно заговорили с середины 2000-х годов. Тогда Россия начала активно вывозить зерновые, и вскоре стала одним из ведущих мировых экспортеров пшеницы и ячменя. В сезоне 2011/12 был абсолютный рекорд экспорта: 27,4 млн т злаковых агрокультур, в том числе 21,3 млн т пшеницы. Мы стали на этом рынке третьими по объему глобальной торговли после США и Австралии. В разные сезоны масштабы экспорта различны. Но в любом случае Россия теперь является значимым игроком зерновой индустрии, в том числе благодаря улучшению агротехнологий и вливаниям государственных средств. И, несмотря на неурожаи, которые случаются в стране, мы почти всегда имеем устойчивый избыток зерна. Этот профицит показывает тенденцию к росту: наши терминалы имеют ограниченные мощности (не более 30 млн т), а при благоприятном развитии агропроизводства валовый сбор в ближайшие годы может вырасти в среднем до 110-120 млн т в зависимости от сезона.

Зачем это нужно

При внутреннем потреблении в 65-70 млн т и экспорте до 35 млн т у нас будет оставаться еще до 10 млн т и более, которые сложно экспортировать и на которые нет внутреннего потребителя. Это и есть основной посыл для развития глубокой переработки: помимо муки и комбикормов, нужно извлекать из зерна все ценные компоненты, которые в нем есть.

Посыл верен и с учетом того, что мы являемся устойчивыми и постоянными нетто-импортерами большинства таких продуктов. И это при наличии собственного дешевого сырья, относительно недорогих в сравнении со странами-поставщиками продукции глубокой переработки электроэнергии, воде и трудовых ресурсах. В 2012 году только по основным восьми позициям мы ввезли продуктов глубокой переработки зерна более чем на $310 млн, а экспортировали тех же товаров лишь на $26 млн. Между тем у развития этой индустрии, кроме изъятия с рынка излишков зерна, есть масса преимуществ: это рабочие места, новые высокотехнологичные производства, развитие промышленности и кадрового потенциала. А главное, мы перестанем быть страной третьего мира, потребляющей высокотехнологичные продукты и вывозящей сырье. Кроме того, отсутствие на товарном рынке избытка зерновых позволит, при растущем внутреннем спросе на них, сглаживать ценовые колебания в годы сборов больших урожаев. Инновационные предприятия-переработчики зерна уже есть во всех странах BRIC, кроме России. В частности, Китай стал мировым лидером по производству лимонной кислоты, с которым не выдерживают конкуренции западные компании.

Об инвестициях

Инвестиции в строительство подобных заводов на основе импортных технологий оцениваются в €0,6/т мощности. Оптимальная мощность таких предприятий — 200-240 тыс. т/год, что означает около €120 млн вложений без расходов на подведение электроэнергии, газа, воды, строительство очистных сооружений и подъездных путей. Новые инвесторы, которые заявляли о подобных проектах, в последние годы тоже озвучивали цифры своих вложений на уровне €120-200 млн.

Если говорить про традиционных участников рынка — производителей муки и комбикормов, которые ближе других к глубокой переработке, то, пожалуй, не найдется ни одной компании, которая имела бы такие объемы собственных средств, чтобы построить современный высокотехнологичный завод. Поэтому таким проектам крайне необходимы банковские кредиты и внешние частные инвестиции.

По бизнес-планам проекты глубокой переработки окупаются в среднем за пять лет. Для высокотехнологичного производства это реальный срок. Рентабельность таких предприятий будет достаточно высокой (около 20%) и существенно выше, чем производства муки. Но чтобы выйти на такой показатель, сначала нужно полностью проинвестировать проект, что является для бизнеса первостепенной проблемой. В стране почти нет банков, которые согласились бы выдавать длинные кредиты, тем более под приемлемый процент. Хотя расчетная рентабельность позволяет своевременно возвращать заемные деньги, риски в этих проектах тоже есть. Нужно учитывать как волатильность цен на сырье, так и инфляцию постоянных затрат – электроэнергии, воды и рабочей силы. В частности, цены на зерно от сезона к сезону могут отличаться в два-три раза. И не факт, что, когда проект будет на инвестиционной стадии — пять лет, ситуация на зерновом рынке будет стабильной. Значит, нужно учитывать и этот риск. При неблагоприятной ценовой ситуации окупаемость проекта может вырасти и до 8 лет.

Еще один необходимый для возврата инвестиций в новые производства инструмент — государственная поддержка. Во-первых, желательно федеральное софинансирование. А во-вторых, инфраструктурная поддержка, которая в ведении региональных властей. Кроме того, помощь инвесторам может быть оказана, например, в виде освобождения от налога на прибыль в период окупаемости производства.

О продуктах

Реализованных новых проектов глубокой переработки зерна пока нет. Какие-то компании пытаются что-то делать, и проекты у них неплохие, но пока ни одно производство не выпускает продукцию в промышленных объемах. До сих пор сектор представлен только переработчиками кукурузы и крахмалопаточными заводами. Но на самом деле глубокая переработка подразумевает разделение зерна на три фракции: белковую, крахмальную и целлюлозную, плюс производные из них. Сырьем может служить любое зерно — пшеница, ячмень, рожь, тритикале и т.д. Но с точки зрения здравого смысла перерабатывать нужно то, что наиболее эффективно и прибыльно. А значит, ликвидного сырья должно быть много и даже в избытке — прогнозируемом или постоянном. Важно, чтобы такое сырье было дешевле всех остальных видов зерна, иначе не получится продукт с низкой себестоимостью. Логично предположить, что основной агрокультурой для глубокой переработки в России будет пшеница. Ее доля в валовом сборе — на уровне 60%.

Из пшеницы производится много продуктов, на которые есть внутренний и экспортный спрос (см. врез «Что можем делать»). Но ценность этой агрокультуры, прежде всего, в белке. По этой причине логично производить пшеничные клейковину, лизин, лимонную кислоту. А крахмалы, глюкозо-фруктозные продукты лучше делать из кукурузы. Что наиболее востребовано? Сейчас на внутреннем рынке наиболее устойчиво и с самыми высокими темпами — в среднем по 25% в год — растет потребление лизина, связанное с развитием птице- и свиноводства. Лизин — незаменимая аминокислота, которая повышает усвояемость кормов и влияет на продуктивность, привесы, интенсивность откорма. Ее использование оправдывает себя, несмотря на высокую цену, а потребление растет все последние шесть лет. Лимонная кислота, модифицированные крахмалы, глюкозо-фруктозные сиропы тоже имеют стабильную тенденцию роста потребления. В мире довольно бурно растет глобальный рынок биоразлагаемых (распад — в течение трех недель) пластиков на основе молочной кислоты, а в США и ЕС — биоэтанола. К 2020 году моторное топливо, производимое этими странами, должно быть с добавлением 20% биоэтанола. Правда, из-за существующей системы акцизов его выработка в России пока не может быть прибыльной.

Наибольшая сфера применения — у крахмалов. Они нужны в пищевой, целлюлозно-бумажной, фармацевтической, текстильной, нефтегазовой отраслях. Порядка 60% приходится на непищевое применение. Глюкозо-фруктозные сиропы используют в пищевом секторе — это ингредиент пива и заменитель сахара. Глюкозу покупают производители продовольствия, фармацевтические и биотехнологические компании. Лизин приобретают для производства полнорационных комбикормов, лимонную кислоту – в пищевых целях, молочную – для выпуска биополимеров и биопластиков.

Импорт и экспорт

Импорт в Россию основных продуктов глубокой переработки зерновых составил за 2012 год €240 млн. На эти средства можно построить два завода мощностью 200 тыс. т переработки зерна. При этом собственное сырье удешевило бы конечный продукт на 20-30%. Больше всего в 2012 году Россия импортировала лизина — на $125 млн. Но был и небольшой экспорт этого продукта — около $2,4 млн. Модифицированных крахмалов мы импортировали на $88,1 млн, обычного крахмала — на $29,3 млн, глюкозы и глюкозо-фруктозных сиропов — на $23,5 млн, лимонной кислоты — на $26,4 млн, пшеничной клейковины — на $2,2 млн. А вот вывезли последней на $12,5 млн, крахмалов обычных — на $4 млн. Россия — заметный мировой потребитель продукции глубокой переработки. В 2011 году, например, мы потребили 4,7% мирового импорта лизина, 3% лимонной кислоты, 2,5% модифицированных крахмалов и 1,1% глюкозо-фруктозных сиропов.

До сих пор импорт Россией основных продуктов глубокой переработки более чем в 10 раз превышал экспорт, если считать в денежном выражении. Его объемы пока почти незаметны в мировой торговле. Это десятые доли процента, если не брать сухую пшеничную клейковину (глютен) — в данном сегменте у нас 1,5% глобального рынка. Связано это с тем, что внутренний пока не готов использовать такой продукт. В мире же большой спрос на глютен генерируют пищевая и хлебобулочная промышленность. Продукт дорогой, но он улучшает органолептические свойства продукции. А, например, в Китае и Японии на основе глютена делают даже заменители мяса. По расчетам экспертов-технологов, в среднем на тонну пшеничной муки нужно добавлять 1-2% клейковины для улучшения качества хлеба, булочек и пр. Сейчас годовое российское производство и потребление пшеничной муки оценивается примерно в 9,5 млн т. На этот объем рынку нужно 95 тыс. т/год пшеничной клейковины, тогда как реальный спрос не превышает 8 тыс. т/год. То есть потенциал роста рынка — более чем десятикратный.

Строить заводы нужно с прицелом на экспорт. Всего лишь несколько реализованных проектов с мощностью переработки 200-240 тыс. т в год за три-четыре года закроют внутренний спрос, а если они будут работать в одном сегменте, то возможно перепроизводство. Любое новое отечественное производство должно иметь не просто экспортный потенциал, но и строиться с прицелом стать заметным игроком на мировом рынке. Только в этом случае можно будет диверсифицировать риски, в том числе ценовые и спросовые, а также гарантировать окупаемость капиталоемкого проекта.

Выбрать площадку

Основное сырье для заводов глубокой переработки — зерно, которого в год одному предприятию необходимо приобретать 200 тыс. т и больше. Это серьезный объем. Но «на выходе» инвестор получит продукты, общая стоимость которых в три-пять раз выше стоимости исходного сырья. Исходя из этого, завод лучше размещать в сырьевой зоне или недалеко от нее: –это упростит логистику зерна (доставка может осуществляться даже автотранспортом). При выборе площадки нужно учитывать наличие электростанции и достаточного количества воды.

Глубокая переработка — энергозатратное производство а значит, если с сырьем все будет в порядке, но придется делать электростанцию, затраты заметно вырастут. С такой проблемой уже столкнулся алтайский инвестор — компания «Пава». Для создания производства сухой пшеничной клейковины, крахмалов, высокобелковых кормов и спиртов она выбрала принадлежащий ей Ребрихинский мелькомбинат. Серьезным минусом проекта является дефицит мощностей по выработке электроэнергии. Комбинат не может рассчитывать на внешние источники энергомощности – там, где он расположен, нет ни подстанций, ни линий высоковольтных электропередач. Газ – единственный способ решения этой проблемы.

Возможны разные варианты размещения новых производств. Но, к примеру, если построить завод вблизи экспортных портов, то придется конкурировать с экспортерами. Сырья будет достаточно, но приобрести его относительно дешево заведомо не выйдет.

По оценке РЗС, в ближайшие пять-семь лет на рынке есть место для шести-семи проектов глубокой переработки зерна (в основном пшеницы) и производства лизина, пшеничной клейковины, лимонной кислоты. Общий объем переработки пшеницы — до 1,8 млн т/год. В перспективе десяти и более лет объем, в зависимости от спроса, может вырасти до 4-8 млн т. При этом выйти на переработку 8 млн т можно только при успешном освоении экспортных рынков.

Несколько слов о предприятиях, которые можно отнести к участникам рынка глубокой переработки. Первое — Ефремовский завод (входит в Cargill) в Тульской области. Он производит 21 тыс. т/год глютена, 2/3 которого экспортирует, кроме того, обеспечивает 70% внутреннего предложения. Элементы глубокой переработки есть на «Амилко» в Ростовской области. Завод делает крахмальную патоку (в 2011 году — 62 тыс. т), нативный и модифицированный крахмалы. Также «Амилко» планирует построить в текущем году новый цех по переработке кукурузы мощностью 36 тыс. тонн, где будут производить глюкозо-фруктозный сироп. Производство лимонной кислоты представлено единственным предприятием – принадлежащим «Продимексу» белгородским «Цитробелом» (объем составляет 12-14 тыс. т/год). Но оно перерабатывает не зерно, а мелассу.

Автор – директор информационно-аналитического департамента Российского зернового союза. Статья написана специально для «Агроинвестора»

Факторы успеха

— Правильный выбор: сегмента рынка (он должен быть достаточно большим, с хорошим потенциалом роста, со стабильной доходностью, приемлемым уровнем конкуренции); объемов переработки (они должны обеспечивать эффективность); сырьевой площадки.
— Точный выбор базовой иностранной технологии и компании-поставщика, которая сможет обучить персонал и передать инвестору рецептуру.
— Учет всех инфраструктурных затрат.
— Доступ к дешевому финансированию: при отсутствии собственных средств — дешевые средства госбанков либо финансирование иностранных партнеров, которыми могут быть поставщики оборудования или технологии. Привлечение господдержки, в том числе предоставление льгот и софинансирование инфраструктуры.

Что можем делать

— сухую клейковину;
— глюкозо-фруктозные сиропы;
— различные виды крахмалов;
— глюкозу;
— глютомат натрия;
— лизин;
— органические кислоты;
— биопластики.

Комментарий

Владимир Погадаев, Гендиректор компании «Мелас» (Ставропольский край; часть группы «Агрико»)

О строительстве собственного завода глубокой переработки кукурузы наша компания задумалась несколько лет назад, когда мы поняли, что нужно уходить от производства исключительно зернового сырья. Но строить с нуля одно такое производство мы посчитали неоправданным: подведение инфраструктуры обходилось примерно во столько же, во сколько предприятие — около 2 млрд руб. при мощности переработки 500 т зерна в сутки. Поэтому скорректировали планы. Сейчас собираемся строить на той же площадке еще и завод глубокой переработки сахарной свеклы. С первым предприятием все понятно, и мы уверены в успехе проекта: рынок продуктов переработки кукурузы большой, внешний и внутренний спрос растут, а инвестиции хотя и крупные, но окупятся за шесть-семь лет. А вот второе все еще вызывает вопросы. Сейчас занимаемся составлением бизнес-плана, проводим исследования, чтобы определиться, как сделать проект рентабельным. Приступить к строительству сможем, только когда будет ясность по обоим заводам. Если бы наша площадка была с уже подведенной инфраструктурой, то можно было бы создавать только одно производство. Но в нашем случае нужен комплекс производственных мощностей. Кукурузу планируем перерабатывать в крахмалы (до 18 видов), продукты глюкозо-фруктозной, глютеновой и кормовой групп. Возможен выпуск аминокислот и производство зародыша кукурузы. При этом предприятие будет устроено так, чтобы была возможность варьировать объемы выпуска того или иного товара в зависимости от спроса.

Вообще тема глубокой переработки зерновых в нашей стране сейчас актуальна как никогда. Рынки продуктов с каждым годом растут, а современных производств почти нет. Правда, в нынешней ситуации реализовать такие проекты будет все тяжелее: во-первых, влияет фактор ВТО, а во-вторых, мы очень отстали от мировых конкурентов по многим позициям — в том числе в науке и технологиях. И потом, нет опыта — все понимают, что строить, но вот как? Явный риск — высокая капиталоемкость таких мощностей. Поэтому соглашусь с автором статьи, что без поддержки государства ни один такой завод не будет построен.

Мы будем строить завод за счет собственных и кредитных средств (30% и 70%). Но вот за подведение инфраструктуры самостоятельно не беремся, да и никто не возьмется без привлечения средств Инвестиционного фонда и госгарантий. При этом государство должно подстраиваться под инвесторов, а не наоборот. Потому что, к примеру, для получения госгарантии нужно собрать внушительный пакет документов, пройти защиту проекта на межведомственной комиссии и попасть в перечень одобренных, причем сделать все это к определенному сроку. Иначе рассмотрение вопроса отложится еще на год — ведь государству нужно успеть учесть одобренный проект в проекте федерального бюджета.

Комментарий

Олег Суханов, Руководитель отдела аналитики и прогнозирования ИКАРа

В последние годы наблюдается рост ориентированности российского рынка зерна на мировой, что связано с растущими темпами экспорта. Абсолютный рекорд, напомню, был в сезоне 2011/12, когда вывезли более 27 млн т. При этом объемы внутреннего потребления остаются относительно стабильными — 67-70 млн т/год. Таким образом, в случае низкого урожая и хорошей мировой конъюнктуры мы получаем высокие внутренние цены на зерно, а при среднем и большом урожаях оно в регионах может дешеветь до уровня себестоимости и ниже. Одним из выходов действительно могло бы стать развитие глубокой переработки — главным образом в отдаленных от экспортных базисов регионах с высоким потенциалом производства зерновых, а также на территориях, где бурно развивается животноводство.

При реализации таких проектов нужно учитывать обычные для любого бизнес-плана факторы. В их числе — наличие достаточных объемов относительно недорогого сырья, близость рынка сбыта и потребность в продукции, конкурентная среда. Предпочтительными регионами представляются центр России и Сибирь.

Автор прав в том, что проекты глубокой переработки очень затратны. Не берусь судить о точных объемах инвестиций, но они могут в разы превышать расходы на строительство современной мельницы или комбикормового завода. Кроме того, одним из основных барьеров для реализации таких проектов является их высокая технологичность, что подразумевает значительные требования к квалификации кадров — начиная от проектировщиков и заканчивая обслуживающим персоналом завода. Кадровая проблема, на мой взгляд, является одной из ключевых. Видимо, у инвесторов возникнет необходимость в привлечении экспатов не только на руководящие позиции, но и в качестве рядовых исполнителей.

Читайте обзор рынка кукурузы и фуражного зерна – USDA, апрель 2017,
Недельный обзор по рынку пшеницы с 17.04.2017 — по 23.04.2017 года

Источник: ikar.ru