Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

О перспективах нефтяного рынка, влиянии налогового маневра на нефтяную отрасль, ценах на бензин, справедливом курсе рубля для экспортеров и влиянии его на отдельные секторы экономики рассказала в интервью Лейла Мамедзаде, исполнительный директор группы «Сумма».

— Вы представитель реального бизнеса. Видите ли вы подтверждение появления точечных инвестиций или они носят единичный характер?

— Очень интересно наблюдать, что происходит сейчас в экономике. Я начну с нефтяной индустрии, поскольку у нас был об этом сюжет. Что мы видим последнее время – это серьезное сокращение инвестиций в отрасль. А если быть более точной, то значительные сокращения именно в новые проекты, что называете, Greenfield Developments. Новые проекты, они дорогостоящие, требующих большие капвложения, требуются новые технологии, и нет ясности по цене на нефть в перспективе 10-15 лет, поэтому компании жмутся и скорее инвестируют во вторичную, третичную переработку нефти, что позволяет продолжать наращивать объемы добычи нефти и газа.

Таким образом, мы видим, что добыча продолжает расти, но при этом новые месторождения вводятся, но очень-очень точечно в очень незначительном масштабе общих объемов добычи нефти и газа в России. Поэтому что мы видим, это продолжение горизонтального бурения, стимуляция нефтяных скважин. Все это работает достаточно эффективно. Мы видим, что объемы растут. Конечно, помогает очень сильно повышение цены на нефть в районе там 50+.

Большинство проектов становится уже рентабельными, уже комфортно рентабельными, скажем так. Поэтому, очевидно, этот темп продолжится в ближайшей перспективе. Что касается других отраслей, здесь мы видим ситуацию очень-очень отрывочно.

Очевидно растут инвестиции в сельское хозяйство. Мы сами, как группа «Сумма», владеем частично компанией ОЗК. Мы видим, активно сельское хозяйство растет. Урожаи рекордные в этом году, в том числе потому, что используются технологии, в том числе потому что активно инвестируются во все отрасли сквозь всю интеграль сельского хозяйства, начиная с фермерского хозяйства и кончая трейдингом.

В других отраслях ситуация несколько хуже обстоит, скажем так. Опять же в экспортных потоках мы видим, уголь растет, нефть растет, сельское хозяйство растет, все, что на экспорт, растет. Все, что связано с сервисом, с переработкой, какими-то товарами с добавленной стоимостью, здесь есть некоторая стабилизация, и мы не видим большого тренда в плане повышения инвестиций в эти отрасли.

— То есть такая общая инвестиционная рецессия, видимо, пока еще проявляется, если говорить в среднем?

— Это можно также объяснить достаточно высокими банковскими ставками. Все еще большое количество проектов абсолютно нерентабельны при таких высоких ставках. То есть пока ставка не упадет, мы не видим больших драматических изменений в этой истории.

— Похоже, что правительство и Банк России уже такой консенсус нашли. Придется еще немножко подождать устойчиво низких ставок. Как вы оцениваете дискуссию относительно бюджетных маневров изменения ставок внутри товарных групп в нефтегазовой части, ну и, конечно, тот самый налог на финансовый результат?

— Вводится серьезный налоговый маневр со следующего года. Мы, как транспортная группа, прогнозируем повышение грузопотока в области чистой нефти и уменьшения грузопотока в области нефтепродуктов.

То есть мы прогнозируем разные цифры, мы слышим разные цифры с разных сторон, от 50 до 100 млн тонн мы предполагаем, что будет дополнительно нефтяных потоков, что достаточно значимый результат. Что означает это для нефтепереработки? Означает, что большое количество проектов уйдут в экономику около нуля, возможно, некоторые проекты станут убыточными. Как это отразится на цене бензина, трудно прогнозировать. Скорее всего, регуляторы будут пытаться удержать цену бензина на сегодняшнем уровне. Но с позиции экономики проектов, как я уже говорила, скорее всего, большая часть проектов станут убыточными.

— То есть повысится давление на цены на бензин?

— Без всякого сомнения, налоговый маневр сыграет в эту сторону.

— В последнем отчете МЭА говорится о том, что сланцевая отрасль оказалась намного более живучей, чем предполагалось, и падение добычи в Соединенных Штатах не такое сильное, как рассчитывали эксперты ранее. Согласны ли вы с такой позицией?

— Я поддерживаю такую точку зрения Действительно, нетрадиционные виды добычи нефти и газа оказались очень живучи, модель очень приспособляема, операционные издержки упали в разы. Капитальные издержки, новые технологии позволяют продолжать удешевлять бурение нефтяных скважин. И мы видим, что отрасль замерла уже в 50+, она уже очень, как я говорила, комфортно прибыльна для сланцевых месторождений.

Мы видим, что они даже при цене 35-40 продолжают сейчас жить. То есть их экономика около нуля – это 30-35 долларов за баррель. Конечно, здесь стоит отметить, что выживают самые лучшие, самые сладкие месторождения. Но тем не менее тренд на уменьшение себестоимости продолжается.

В этой связи мы не видим, я как человек, который в нефтяной индустрии более 15 лет, не вижу возможностей для резкого повышения цены нефти в следующем году. То есть продолжает сокращаться баланс между спросом и предложением, то есть мы видим позитивные тренды, но это достаточно медленный прогресс. Все возможные и невозможные склады заполнены нефтью, поэтому драматического повышения цены на нефть мы не ожидаем в следующем году. То есть, скорее всего, мы будем около 50, 48, 50, 52, вот до 55 долларов в следующем году.

— Есть ли риск какого-то значительного снижения цен на нефть с этих уровней, но значительное – это даже ниже 40 долларов за баррель? Видите ли вы потенциальные факторы, которые могли бы такое спровоцировать?

— Я думаю, что это возможно в краткосрочном периоде времени. Мы ждем, вот завтра должны выйти данные о бурении новых скважин в Америке. Должны выйти данные по запасам. То есть, если склады начнут заполняться быстрее, чем это сейчас происходит, возможен какой-то краткосрочный тренд на снижение. Но я не вижу это как долгосрочное и уверенное снижение.

— То есть получается такая картинка, что цена около $50 — новое равновесие на рынке? Выше — слишком много сланцевых проектов, слишком много стимулов, для того чтобы расширять добычу. Ниже, наоборот, вот предложения быстро уходят.

— Новая реальность. Спрос стабильно растет. Он растет медленнее, чем хотелось бы, но тем не менее он растет. Старые месторождения опять же медленнее, чем хотелось бы, выходят из строя, но тем не менее выходят из строя. Мы очень близко к точке, где баланс и предложение почти очень скоро сравняются.

— Когда можно говорить о том, что вот этот рынок устойчиво выйдет в такую ситуацию? Это вторая половина 17-го года?

— Не возьмусь говорить о конкретной дате: знал бы, прикуп жил бы в Сочи. К сожалению, сложно предсказывать. Но очевидно, что вот последние 6 месяцев мы колебались в этом тренде, и следующие 6 месяцев, я прогнозирую, что мы останемся там же, если опять же не будет никаких значительных изменений как в политической истории вокруг Китая, вокруг Соединенных Штатов Америки, вокруг Ближнего Востока, то, скорее всего, мы останемся в сегодняшнем тренде.

— Как укрепляющийся рубль повлияет на ваши бизнес-решения? И курс рубля отвечает нынешнему и экономическому состоянию России, ну и ценам на нефть на глобальных рынках?

— Как индивидуальный человек я крайне рада укреплению рубля — безусловно, как и все население Российской Федерации. Как бизнесмен я вижу, безусловно, что многие проекты при таком уровне рубля не совсем рентабельны. Я предполагаю, что в зерновой индустрии видим, что укрепление рубля не помогает экспорту, и, несмотря на высокие урожаи, мы не видим, что это зерно пошло полномасштабно на экспорт в традиционные страны: в Египет, Алжир и так далее.

Очевидно, помогает сервисным индустриям, строительной индустрии помогает, то есть бизнесам, которые ориентированы на внутренний рынок. А все бизнесы, которые ориентированы на внешний рынок, безусловно, более слабый рубль был бы в помощь, потому что, очевидно, расходы в рублях, выручка в долларах, это помогало бы снижать долговую нагрузку, позволяло бы более активно инвестировать в новые проекты.

— Но если мы говорим о том, что цены на нефть стабилизировались в широком смысле в районе 50 долларов за баррель, можно ли говорить о том, что котировки валют, доллара, евро к рублю тоже стабилизировались?

— Мы видим, как курс рубля оторвался в некоторой степени от нефтяной индустрии. Лично мы наблюдаем, что огромное количество, в том числе и американских, инвесторов сейчас инвестируют в уголь. Как вы знаете, ставки в Европе и в Америке достаточно низкие. В Японии и в ряде европейских стран они вообще отрицательные. Поэтому, учитывая достаточно сформировавшуюся стабильность рубля, выгодно доллары менять на рубли, размещать в банках под 7%, нет нигде в мире такой рентабельности, и, очевидно, эта история сейчас происходит. Мы видим приток долларов достаточно большой в страну, и это помогает в том числе укреплению рубля. Поэтому в какое-то время это будет продолжаться. Я полагаю, что регуляторные органы в какой-то момент обратят на это внимание и, возможно, эту историю как-то реформируют.

— Ну и плюс естественным образом ставки все-таки должны снизиться раньше или позже?

— И ставки должны снизиться, и, очевидно, экономика сегодняшняя, реальный сектор экономики требуют большей стабильности, меньше ставок — менее дорогого рубля, по сути.

Источник: vestifinance.ru