Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Это было в Эльзасе. Мы ехали по провинциальной дорожке и щелкнули зубами от удивления: человек на пружинящих ходулях-джамперах собирал яблоки. А просторы родины в это время бороздил огуречный комбайн, в головном офисе районного «агросервиса» отключили свет и работники проводили совещание при свечах. В контрасте «картинки» и есть расстояние между страной колхозов и страной фермеров? Наш сегодняшний собеседник предлагает смотреть на цифры, а не на образы. Разговор о картошке, деньгах, семейном бизнесе и вредном менталитете — в этом выпуске «Неформата».

Кто это

Николай Силин — один из самых опытных в стране «бизнесменов-крестьян», глава Минской областной ассоциации фермеров. Начинал в 1989 году с участка в несколько гектаров. Сегодня у него 600 га земли в Воложинском районе, большой коттедж, машины, парк техники. Силин даже построил жилье для наемных работников, коих у него пятеро. Говорит, что платит людям неплохую зарплату: за прошлый год чистыми вышло по 90 млн. Это с учетом того, что больше двух месяцев люди были в традиционных для сферы отпусках. Со стороны кажется: успешный человек. Таких бы 20—30 тысяч — и у нас будет другая страна. Но столько взять неоткуда. Даже тысяча крепко стоящих на ногах фермеров вряд ли наберется. И вот почему.

— Я тут нашел одну старую газету. Выпуск за 1992 год. В газете пишут: дайте фермерам землю, долой неэффективные колхозы и так далее. Прошло почти 25 лет. А вопросы, кажется, все те же. Только само это словечко — «колхозный» — окончательно стало негативным.

— Давайте только не будем огулом хаять, что все плохо. 15—20 лет назад в Беларусь из Польши везли лук, капусту везли — да все подряд. А в прошлом году уже и наши фермеры в Польшу овощи поставляли. Экспортируем в РФ мясо, картошку, молоко, страна зарабатывает деньги — неправильно утверждать, что в сельском хозяйстве полный швах. Это не так.

Что касается колхозов, то выходить из тупика всегда сложнее, чем вести туда. Вспомните, Россия когда-то была житницей, продавала пшеницу по всему миру. Столыпинская реформа была правильным и единственно верным решением.

Что случилось потом, вы знаете: у частника забрали землю, чего делать не стоило категорически.

Прошло много времени, строй изменился, а вместе с ним изменилось и сознание. Теперь подчинять никого не надо. Надо дать возможность заработать. Есть законы, которые должны действовать. Есть инициатива. Но круг все равно замкнутый. Потому что если сейчас разогнать колхозы, как предлагают некоторые, то что делать с людьми на селе? В хозяйствах и так проходят сокращения. Сейчас уже нет организаций по 400 человек. Ликвидировать все, что создано, — такого я представить не могу. Советскую систему, в которой было много неправильного, рубанули с плеча. И что получили?

— Ликвидация колхозов неосуществима в «социальном» государстве, это понятно. Я вот о чем: страна ведь у нас совсем не «айтишная», а исторически именно аграрная. Но зарплаты, статус, уровень жизни многих работников сельского хозяйства оставляют желать лучшего. Как такое вообще возможно? Может, само слово «колхоз» стоит исключить из словарей и лексикона — и дело пойдет?

— Бросьте, дело не в названиях. У нас уже были и СПК, и ОАО, и еще какие-то буквы — а толку? Все это словоблудие. Причина заключается в условиях, в которых вынуждены работать все: и колхозы, и крестьянские хозяйства. Какие кредиты в Европе? 2—3%. А какие дотации? От €270 до €500 на гектар. У нас — ноль. Как мы можем конкурировать? У нас бюджет если и дает деньги, то 70% сразу же идет на погашение процентов по взятым ранее кредитам. Наживаются исключительно банки. И так по кругу.

Если уж и ломать что-то колхозное, так это менталитет. Посмотришь на иного председателя: ходит барин в белой рубашечке.

Люди у него на поле работают, а бригадир семечки лузгает и покрикивает. И сопливый главный инженер: только после университета, а уже пальцы веером раскинул. У нас, фермеров, такого нет и быть не может. Надо закатать рукава и работать самому, показывать пример. Я и на погрузчике, и на тракторе, и на грузовике, и с молотком в руках — занят круглые сутки. Тут нечем гордиться, это в порядке вещей. Образ жизни, без этого не могу. И в Европе точно так же. А в колхозе беда с организацией труда. Шесть бухгалтеров могут заниматься тем же, с чем у фермера справляется один. У меня пять штатных работников, человек восемь-десять сезонных, которых привлекаем на сортировку картошки. А в колхозе к уборке овощей привлекают сотню человек. Студентов, школьников нагоняют.

Помните недавний случай, когда девочка погибла? Я категорически против такой формы привлечения учащихся. Вот это и есть колхоз. Председатель за это ответственен: не сможешь убрать — не сади. Заморозил, вложив государственные деньги, — неси ответственность, вплоть до уголовной. Ты же руководишь. Рабочей система станет лишь тогда, когда и на государственное предприятие придет эффективный управленец без белой рубашки, а каждый работник будет заинтересован и мотивирован. У меня люди работают на сознании. Поэтому нет лодырей, нет пьяниц.

— Можно, конечно, помечтать… А пока некоторые ваши коллеги жалуются: рядом такой вот безалаберный СПК, а фермеру землю не дают.

— Дают сейчас землю. Но все зависит от председателя колхоза. Смысл ему давать тебе что-то хорошее? У меня картошка, капуста, гречиха, зерно. Хочу чесноком заниматься, это выгодно, а земли под него нет. По последней кадастровой оценке, у нас в хозяйстве участки и по 15—16 баллов имеются, а если оценка до 20 баллов, то выращивать на такой земле вообще ничего нельзя.

27 лет я свою землю по ложечке получал. Искал моменты: то руководство где-то поменялось, то еще что-то. Мне не надо много, оптимальная для фермерского хозяйства площадь — от 500 до 1000 га. Тогда у тебя будет управляемая структура с полным циклом севооборота. Но земли нужны качественные и разные: легкие, тяжелые. Чтобы в зависимости от погоды хоть что-то да выросло. Но это ведь мои проблемы, не колхоза.

— Фермеров, как и «ипэшников», в Беларуси когда-нибудь научатся любить, рассматривать их проблемы всерьез?

— Ресурсы распределяет местная власть. Понятно, что за колхоз, зарплаты в нем, долги и обстановку местную власть бить будут, а за фермера — нет. Развалился, прогорел? Забрали землю и забыли. Многое достается по остаточному принципу.

А проблемы-то у нас во многом общие. В Беларуси, все слышали, зона рискованного земледелия. У нас нет такого счастья: посадил палку — выросло дерево. Весной берем кредит на посевную и не знаем, будет урожай или нет, сможем отдать деньги или не отдадим. И тут ты фермера или председателя колхоза хоть в тюрьму посади, хоть бей нагайкой, они все равно не смогут ничего гарантировать.

Если предприниматель взял кредит, купил что-то, он может за неделю сделать оборот. Или за месяц. Привез — продал. За год — двенадцать оборотов. А в сельском хозяйстве — один. К чему я это говорю? Не потому, что жалуюсь. Дело непростое — хотя бы не мешайте! Где-то кто-то украл калийные удобрения, кому-то перепродал. Ну накажите его, зачем наказывать всех? А у нас вводят квоты. Сейчас мы не можем купить удобрения просто так: я должен идти в управление, пояснять, сколько мне нужно, просить. В стране, которая производит удобрения, их очень сложно купить! Так и по остальным вопросам. Взял госзаказ — выполни до такой-то даты, пускай и по технологии это неправильно.

А в некоторых кабинетах сидят статисты и собирают статистику. Звонят, спрашивают: «Ну, сколько картошки убрал?» «Ну, — говорю, — половину». Все, на том конце провода довольны. Поговорили.
Или вот. В Европе, в России, в Украине подешевели средства защиты растений. У нас они стали дороже. Может, потому, что сговариваются поставщики? Со следующего года все пойдет через биржу, но никто не уверен, что этот закон будет работать. Это еще одна проблема. Принимают законы, а потом говорят: посмотрим, чуть что — подправим. А в бизнесе так быть не должно.

— Вы воспринимаете фермерство как бизнес?

— Конечно. Я зарабатываю этим на жизнь.

— Давайте представим: молодой белорус не хочет идти на завод и работать «на дядю». И вдруг он решил заняться фермерством. Какие у него шансы?

— Когда-то в стране было организовано семь тысяч фермерских хозяйств — сейчас осталось три с лишним тысячи. Четыре тысячи человек начали дело и оставили его. Почему? Молодые, которые азотное удобрение от фосфорного отличить не могут, приходят и думают: я сегодня стал фермером и через полгода начну из земли доллары вынимать, куплю машину и буду девочек возить. А такого не бывает. В Беларуси нужно минимум десять лет, чтобы фермеру на ноги встать. И каждая ошибка будет отбрасывать тебя на год назад. Приведу пример с картошкой: если подходить к делу всерьез, то у тебя сразу должно быть $80—100 тыс. Пришел — и уже такие деньги в кармане. Не меньше! Копалка, трактор, машина для посадки, окучник и так далее — это стоит немало. Но зачем человеку идти в фермеры, если у него уже есть $100 тыс.? Приходят те, у кого $2—3 тыс. А сегодня только трактор стоит $15 тыс. И в лизинг без хорошей кредитной истории его тебе никто не даст.

В Минской области сейчас 700 КФХ. И 200 из них не имеют земли. Люди занимаются какой-то другой деятельностью: купи-продай, перевозки, лес пилят. Никто не запрещает, просто для тебя уже не будет преференций, если более 50% выручки идет не от сельхозпроизводства. Ну и фермерами таких людей назвать нельзя.

— В Беларуси есть фермерская кооперация? Собираетесь, берете вскладчину заводик, запускаете полный цикл, не оглядываясь на государство и крупные агрохолдинги. В европейских странах это спасение для небольших производителей.

— У нас из всех сельхозорганизаций фермеров только 2%. Это мизер. С кем объединяться? Были такие попытки, и что-то ничего не получилось. В нынешних условиях такие объединения экономически невыгодны.

— Чем еще белорусский фермер отличается от европейского: там почти у всех есть свое, пускай небольшое производство — и тут же сбыт. Продают сыр, какие-то домашние деликатесы, вино. Почему не пошло в РБ?

— Немецкий фермер держит скотину: убил бычка, сделал в соседнем помещении колбасу, продал ее еще в одном. А у нас — санстанция.

Мы даже начинать смотреть в эту сторону не будем, потому что знаем: ничего не получится. Я мог бы, к примеру, мариновать огурцы и продавать их у себя как «огурчики от Силина», но будет столько проблем с этими огурцами, что оно того не стоит. Была история: знакомый хотел производить глазированные сырки. Дело казалось очень выгодным. Но ему просто не продали в колхозах молоко. Если ты ИП или фермер, молока ты не получишь: сдадут на завод, затарят склады, но частнику — ни за что. Так и мы поддержки тогда не получили.

— Разумеется, крупное сельхозпроизводство останется и будет составлять основную долю и дальше. А что нужно, чтобы страна все-таки стала и на «фермерский путь»? Это вообще возможно?

— Стать придется. А для этого нужно дать нам работать по адекватным ценам: и колхозам, и крестьянским хозяйствам. Если сегодня молоко стоит, к примеру, сорок копеек за литр (это государственная цена), то в магазине литр будет стоить рубль двадцать. То есть в три раза дороже. Через охладитель прогнали, разлили и дерут цену. А сельхозпроизводитель работает себе в убыток и только о том и думает, как расплатиться по кредиту. Такая же ситуация с гречкой и многими другими культурами. Вот что нужно сейчас в сельском хозяйстве: понять, кто на этом наживается, пройтись по всей цепочке. Мы производим эту гречиху, сушим, доводим до кондиции, и у нас 5% рентабельности или вовсе убытки. Вот в чем корень всех бед, а не в игре в слова: «фермер», «колхоз», «крестьянин». Мы желаем, чтобы было дешевле для покупателя, но прижимаем производителя, а не тех, кто над ним.

— Вы любите сравнивать с Европой. Я тоже много где был. И Европу объездил, и США. Видел бардак похлеще нашего и в Германии, и особенно в Америке. На отшиб в Штатах заехали. Все заросло. Спрашиваем у фермера: а что это у тебя за бурьян? Он отвечает: моя земля — что хочу, то и ворочу. Всякого там хватает. И неурожаи, и проблемы с торговлей, и банкротства.

Видел и другое. Германия. У человека 18 коров, дом, сарай, машина. Живут там двести лет, наверное. С этих 18 коров и живут! Более того, фермер этот на охоту в Беларусь приезжал, €3000 оставил. У нас вы с 18 коров десять лет на трактор собирать будете.

Это средняя жизнь. Но еще нигде я не встречал фермеров-миллиардеров. Нигде. Сельское хозяйство — не та сфера, где можно сделать богатство. При нормальных условиях ты просто будешь жить хорошо, кормить свою семью.

— Так в этом и соль! Не надо миллиардеров, нужен такой вот здоровый экономический уклад. Здесь ферма, там лавочка в деревне, трактир на трассе. Вот вам и другая модель через несколько поколений. Работаешь на себя, платишь налоги, не просишь ничего у государства. Вы, к примеру, мечтали бы о династии, о семейном бизнесе?

— Родители обычно тянут детей туда, где легко. В Беларуси сельское хозяйство — это не золотая кормушка. А с нашей неопределенностью я бы не желал сыну такой работы. Пусть сам выбирает. Если решит краску или запчасти продавать, то будет иметь раза в три больше, чем здесь. А проблем — раз в десять меньше.

У Силина нет многих часов, чтобы с нами говорить. А в его фермерском хозяйстве нет человека на ходулях. Он, как прагматик, не лирик, предпочитает результат фантазиям и глянцу, хотя нам кажется, что и картинка для имиджа не помешала бы. Зато фермер знает, что в следующем году придется потратить много сил, чтобы в очередном героическом прыжке к солнцу пережить посевную, уборочную и победить в битве за урожай и его сбыт.

— Все завязано в узел: если бы хорошо работали промышленные предприятия, то и сельскому хозяйству было бы проще. Бюджет бы пополнялся. А денег становится меньше. Ждем сложный 2017-й — намного тяжелее, чем этот. Поддержки будет меньше. Будем думать, как год пережить. Но переживем.

Источник: people.onliner.by