Николай Злобин, президент Центра глобальных интересов (США):

«Путин говорил примирительным тоном и сбил ту волну драматизма, которая началась с момента рассмотрения Советом Федерации решения о возможности ввода войск в Украину. Позиция Путина оказалась более адекватной, чем ее представляли даже в некоторых российских СМИ. Он всегда был прагматиком и исходил из реальных, а не придуманных схем. Важно, что Путин подчеркнул территориальную целостность Украины.

После этой пресс-конференции Запад должен вздохнуть спокойнее, а украинские власти должны подумать, в чем они могут пойти навстречу Москве.

Диалог уже начался: Путин провел пресс-конференцию, когда Джон Керри приехал в Киев. Таким образом, Украина получила сигнал от двух сторон: и от Путина, и от Керри. Российский президент показал, что готов к диалогу с Обамой, и сейчас им нужно встретиться, чтоб обсудить все в комплексе: и Украину, и Сирию, и Иран. Если Запад сейчас не услышит Россию, то это поставит вопрос об адекватности Запада».

Алексей Макаркин, первый вице-президент Центра политических технологий:

«Главный сигнал заключается в том, что Россия не станет расширять операцию на Украине. Более радикального развития событий, скорее всего, не будет. Возможно, свою роль сыграло посредничество Ангелы Меркель, с которой у Путина состоялся телефонный разговор. Вчера была встреча министров иностранных дел России и Германии. В целом Запад по отношению к России занял консолидированную позицию. Мы остановились буквально в шаге от международной изоляции.

Но кризис вокруг Украины не разрешен. В будущем Россия сохранит контроль над Крымом, а украинская власть будет его оспаривать. Если Украина решит денонсировать соглашение о пребывании Черноморского флота в Крыму, ситуация может развиваться даже не по приднестровскому сценарию, когда мы официально признаем Приднестровье частью Молдавии, а по абхазскому — то есть речь может идти об официальном признании независимости Крыма.

Вижу еще две проблемы. Первая — как восстановить доверие к России, которое сейчас сильно подорвано.

Вспомните, что было на заседании Совбеза ООН: самые разные страны осудили Россию, Китай занял двойственную позицию. Вторая проблема — украинская. Как мы будем восстанавливать отношения с украинским обществом, как будут выстраиваться отношения РПЦ с украинской церковью, осудившей действия России? Издержек может быть много, но сам факт того, что звучали заявления об окончании учений нашей армии, о частичном согласии как-то выстраивать отношения с новой украинской властью, — это уже отход от радикального сценария».

Глеб Павловский, глава Фонда эффективной политики:

«Я редко встречал выступления Путина с таким количеством противоречивых мыслей. Сегодня они иногда звучали в одном и том же предложении: например, Путин говорит, что Россией движут гуманитарные интересы и национальные мотивы, хотя это совершенно разные вещи. Он знает, что у комитетов самообороны Крыма есть несколько десятков установок С-300 и при этом они не получают зарплаты и пенсии. По идее, это страшная угроза Черноморскому флоту, но президента она почему-то не беспокоит. Ввода войск на Украину, говорит Путин, не будет, если не возникнет угрозы украинскому народу. Однако он не президент Украины. Много противоречий, которые свидетельствуют о том, что Путину дальнейшее развитие событий неясно.

Наверное, единственные, кого успокоило выступление Путина, — те, кто ждал войны. На самом деле ожидания войны были созданы искусственно. Собственно, это и было задачей Путина — создать такую угрозу как инструмент, по его мнению, сдерживания революции. Хотя здесь есть и рациональное зерно: президент стремился заставить другие страны включиться в решение украинских проблем.

Однако угроза революции существует только для Путина, потому что он проецирует ее на Россию. Меркель не видит угрозы революции: для нее это как студенческие беспорядки в Афинах. Путин думает, что западные страны соберутся решать проблему Украины, а западные страны на самом деле собираются решать проблему России — ядерного государства, создавшего угрозу войны. Возникает потенциально тяжелая проблема.

Думаю, Запад ждал, что на пресс-конференции Путин объявит свое видение выхода из ситуации, а он прочел лекцию.

Он хочет, доведя украинский кризис до высокой степени остроты, «отформатировать» РФ, создать патриотическую волну подавляющего большинства и на этой волне начать антиэлитную кампанию. Хочет «вернуться» из Украины в Россию, причем желательно с победой.

Что касается дальнейшего развития событий вокруг Украины, то можно предсказывать все что угодно, но мы не знаем, продержится ли правительство Яценюка, а если нет, то кто будет проводить выборы. Не берусь предсказывать, что произойдет дальше. Я думаю о том, что на стенах развешано такое количество оружия, что не дай бог хоть одному из них выстрелить. Надо скорее найти тех, кто сядет за стол переговоров».

Борис Макаренко, председатель правления Центра политических технологий:

«Главный месседж в отсутствии месседжа, потому что Путин выглядел если не оправдывающимся, то неуверенным в себе. Количество допущенных им оговорок зашкаливало. Например, Сергея Нарышкина он назвал председателем правительства. Чувствуется, что последние дни дались Путину тяжело.

Российского президента обычно непросто поймать на противоречиях. На пресс-конференции это было легко. С одной стороны, он говорит, что после революции на Украине мы имеем дело с новым государством, с которым никаких международных договоров не подписывали. С другой — поручает правительству продолжить сотрудничество с украинскими партнерами, обещает признать результаты президентских выборов, если они будут честными.

Дальнейшее развитие событий прогнозировать сложно. Худший сценарий кажется маловероятным: Путин заявил, что Россия не собирается присоединять Крым. Единственное приобретение Путина на сегодняшний день — это больший контроль над Крымом, чем у Киева. Наверное, в дальнейшем в Крыму сохранится российский протекторат. Но наши отношения с Западом ухудшились: по-прежнему под вопросом проведение саммита G8 в Сочи, приостановлены переговоры по безвизовому режиму с ЕС».