Российское правительство рассчитывает на агропромышленный сектор как на еще одну точку роста отечественной экономики. Однако мировой рынок зерна не ждет Россию с распростертыми объятьями

Ближний Восток и платежеспособная Африка уже получают наше зерно, Латинская Америка далеко, Северная Америка и Австралия сами являются крупными производителями, а Европа не слишком приветствует наши поставки. Остается лишь Юго-Восточная Азия.

О том, насколько реально увеличить продажи российского зерна в этом регионе, «Росбалту» рассказал глава Российского зернового союза Аркадий Злочевский.

— Как вы оцениваете текущее состояние торговли российским зерном со странами Юго-Восточной Азии?

— Отношения в этой области меняются. Если до 2010 года представители региона ничего не знали о возможностях России, в феврале того года мы провели конференцию и открыли наше зерно для этих рынков. В том мероприятии участвовали более 150 компаний, и возник большой интерес. Они поняли, что у нас есть ресурс, который ничем не уступает американским и австралийским поставкам, которыми, в основном, пользуются эти страны.

Сразу после знакомства мы готовились к следующему сезону, но Россия ввела эмбарго. Это негативно повлияло на позиционирование нашего зерна. Дело в том, что ряд японских торговых домов пытались зайти на нашу территорию и начать пробные поставки. Часть сделок попали под эмбарго и сорвались. Это привело к колоссальным проблемам у японцев, и процесс остановился. После отмены эмбарго интерес сохраняется, мы его чувствуем, но он куда более осторожный.

— Какой объем зерна Россия могла бы поставлять в регион?

— Мы хотели довести экспорт до 1 млн тонн, но добиться этого не удалось. Пока поставки измеряются в сотнях тысяч тонн. Они идут, в основном, с Дальнего Востока, но есть и отгрузки с Новороссийска. С юга грузят ячмень и кукурузу, а с Дальнего Востока — пшеницу. Ее везут, в основном, с Красноярска, так выгоднее с точки зрения логистики.

— Какие страны из этого региона покупают российское зерно?

— В Китай мы не поставляем. Покупают Япония, Индонезия, Таиланд и другие страны. Там целый ряд стран, географию мы расширяем достаточно существенно. Но надо понимать специфику этого рынка. На нем доминируют японские торговые дома. Они создали там логистическую инфраструктуру, имеют сеть элеваторов, которые принимают это зерно и позволяют его обрабатывать до поставки на перерабатывающие предприятия. Кроме того, японские торговые дома доминируют по причине финансовых схем, которые они применяют. Они финансируют эти поставки, берут риски на себя.

Дело в том, что этот рынок устроен очень специфически. Там не строятся емкости по хранению зерна. Предприятия работают «с колес». Цены выше, чем в других странах, но это самые емкие рынки с точки зрения потребления импортного зерна. Только Япония закупает до 30 млн тонн в год (17 млн тонн кукурузы, 6 млн тонн пшеницы, остальное — соя и др. культуры).

Рынок очень емкий, но специфический, — все предприятия работают «с колес». Нет емкостей для хранения, и поэтому от поставщика требуется однородность по качественным параметрам, нельзя отклоняться, поскольку негде замешивать и делать, например, для мельниц помольную партию. А во-вторых, ритмичность поставок для них является одним из главных параметров, и за это они платят премию по сравнению с другими рынками. Обеспечить это способны сегодня в надежном варианте только японские торговые дома, поскольку они обладают инфраструктурой, могут принять на элеватор, доработать под требования покупателя и поставить в ритмичном порядке — вагонные поставки и автомобильные поставки, которые гарантированы по срокам.

— Насколько Россия может нарастить производство зерна в течение ближайших 5 лет, и какая доля придется на Азию?

— Потенциал-то у нас огромный. Но все будет зависеть от того, какая политика будет проводиться. Потенциал может быть воплощен в жизнь лишь после того, как будут созданы условия, стимулы для его воплощения, а их на текущий момент нет. У нас нет стимулов ни технологической модернизации, ни повышения производительности труда, ни повышения конкурентоспособности. У нас все стимулы нацелены только на одно — дать побольше вала. А это очень слабенький стимул.

— Неужели таких высоких цен, которые установились сейчас на зерно, недостаточно для роста производства?

— Действительно, в этом сезоне цены побили все рекорды в физическом выражении. В стоимостном рекорд все-таки сохраняется за 1996 годом. Тогда пшеница стоила $240 на внутреннем рынке. С учетом инфляции, это выше, чем сейчас. А в физическом выражении — да, 11,5 тыс. рублей за тонну на внутреннем рынке — это рекордный уровень за все исторические времена.

Однако напомню, что в 2007-2008 годах цены тоже были шикарными. Они доходили до 9-9,5 тыс. рублей за тонну. В тех стоимостных параметрах рынок был великолепен, был инвестиционный бум, огромный приток капиталов, и мы сделали технологический прорыв за один сезон. Вложили деньги в стартапы. Но в 2009 году все инвесторы, которые тогда вкладывались, сбежали. Потому что они все деньги потеряли. И государство ничего не смогло сделать. Это были и наши, и иностранные инвестиции. Цены обвалились в три с лишним раза, хотя инвесторы рассчитывали на хороший рынок.

В этом сезоне цены очень хорошие. Но нет стимулов к технологической модернизации. Сейчас логика обработки земли проста: чем меньше вложил, тем меньше рискуешь. А должно быть иначе — чем больше вложил в землю, тем больше заработал. У нас же сейчас производительность труда в сельском хозяйстве «ниже плинтуса». А ее повышение — проблема, поскольку это социальная тема. Сразу освобождается рабочая сила, и занять ее нечем на селе, а это же люди, они там живут.

— Почему Россия не может поставлять пшеницу в Китай?

— Поставки пшеницы в Китай — вещь специфическая, которая осуществляется по решению партии и правительства. Казахстан долгое время добивался и добился начала поставок. Россия пока еще не договорилась. Мы можем только транзитом гнать через Казахстан, но это невыгодно. Можно везти и морем, но тоже невыгодно. Китай пока еще не открыт для нас как рынок.

— В СМИ были сообщения, что Россия может стать экспортером риса, хотя традиционно производство этого товара считается вотчиной самих азиатских стран. Это уже произошло?

— Экспортером риса мы уже стали. Это факт. В этом году, думаю, будет рекордный экспорт риса. Мы производим 1,1 млн тонн при внутренней потребности в 1 млн тонн. Однако из этого объема нужно вычесть 150-200 тыс. тонн, которые идут на зерна, но у нас их не производят. Поэтому реальные потребности России можно оценить в 800-850 тыс. тонн. Это хорошее достижение. Однако есть проблемы в связи с ВТО. Идет достаточно существенное ухудшение экономических условий. Ставка защитной пошлины снижается со 120 до 40 евро с тонны по рису.

— Недавно было заключено соглашение с Бразилией о поставках 1 млн тонн без пошлины. Зерно для этого есть?

— В этом сезоне нет. В следующем будет, но в следующем они опять пошлину установят.

_____________________________________________________________________________________________

О том, что нас ждет в новом зерновом году,  Вы можете узнать на Международном форуме «Зерновой Юг»,  который состоится 21 — 22 марта 2013 г., в  Когресс — отель «Дон — Плаза», в Ростове — на Дону.

Здесь Вы можете подать заявку на регистрацию.

Ознакомится с планом мероприятий можно в разделе «Бизнес-мероприятия»

_____________________________________________________________________________________________