Сейчас 82% земель сельскохозяйственные предприятия обрабатывают «на птичьих правах». Таков лишь один из «юбилейных» результатов очередной российской земельной реформы — в 2010 году исполняется 20 лет с ее начала. Тогда вышел закон «О земельной реформе».
Собственно, все 149 лет после отмены крепостного права российская земля меняла хозяев как перчатки. В новой России было решено отдать землю тем, кто ее обрабатывает. В 1992-1994 годах 12 млн жителей сел и деревень получили от государства 115 млн га сельскохозяйственных угодий в виде паев. Однако к настоящему моменту должным образом удалось зарегистрировать права только владельцам 18 млн га.
О том, что изменится на «законодательном поле» для того, чтобы реальные — паханые и непаханые — поля обрели не менее реальных владельцев, «Российской газете» рассказал председатель Комитета Госдумы по аграрным вопросам Валентин Денисов — один из авторов законопроекта, который недавно принят Думой в первом чтении и должен, по замыслу, «поправить» самые вопиющие проблемы российского земельного законодательства уже в нынешнем году.

— Валентин Петрович, сколько лет реформе, столько и копились проблемы с землями сельскохозяйственного назначения. Почему «поправлять» начинаете только теперь?

— К решению земельного вопроса в России исторически подступаются только тогда, когда уже трудно дальше откладывать. Сейчас как раз подошли к такому моменту.
Хочу напомнить, что еще несколько лет назад развитие сельского хозяйства вообще не считалось приоритетом для государства. И, соответственно, проблемы собственности на основное средство сельскохозяйственного производства оставались вне внимания власти.
С тех пор многое изменилось. Правительство выделило сотни миллиардов рублей на поддержку отрасли, производство продукции растет даже в кризис, и мы уже стремимся к продовольственной независимости. Но «основание» у нас слабое — земля, права на которую неурегулированы.
Это идеология. А есть и совершенно практические аспекты. Землю, которая должным образом не оформлена в собственность, банки не принимают в залог. А это сильно сужает возможности сельскохозяйственных предприятий при получении кредитов.
С другой стороны, государство не может изъять землю, которая не используется по назначению — в законе нет критериев для определения этого факта.

— Вы считаете, что существующее земельное законодательство можно поправить? Или рано или поздно закон о земле придется писать заново?

— Заново писать не будем. Нельзя все время поворачивать вспять, начинать сначала. Есть закон об обороте земель сельскохозяйственного назначения. Президент и председатель правительства дали поручения подготовить поправки к нему. И мы, опираясь на широкий круг экспертов, разработали и внесли в Госдуму законопроект, который облегчит выделение земельных долей в натуре, оформление участков в собственность, их изъятие государством в тех случаях, когда они используются не по назначению.

— Каким же образом? Раньше этого сделать не удавалось.

— Хотим подключить к процессу регистрации прав собственности на землю муниципальные власти. Мы исходим из того, что без организационной поддержки оформление земельных долей растянется еще лет на десять — в лучшем случае. Помочь, подтолкнуть его могут только муниципалитеты. Нужно законодательно установить, что организовать первые собрания собственников земельных долей должны органы местного самоуправления. Надо утвердить на этих собраниях перечни невостребованных земельных долей, и затем суд признает их муниципальной собственностью.
Расчеты показывают, что таким образом муниципалитетам перейдет 22 млн га невостребованных долей. Если их затем продать за 15% кадастровой стоимости, местные бюджеты заработают 55 млрд рублей. А их затраты на проведение собраний, межевание и кадастровый учет не превысят 9 млрд рублей. То есть помимо прочего у муниципалитетов появится источник пополнения бюджета. А это неплохой стимул для работы с дольщиками. Реально существующим собственникам долей необходимо еще и помочь образовать земельный участок, и избрать того человека, который займется регистрацией прав на этот участок и, например, заключением договора аренды с сельскохозяйственным предприятием.

— А почему вы назвали цену именно в 15% кадастровой стоимости?

— Эксперты считают, что такая цена, с одной стороны, устроит продавцов, то есть муниципальные власти. А с другой стороны, не нанесет ущерба экономике и потребителям продовольствия. Ведь сельскохозяйственные предприятия эти расходы вынуждены будут положить на себестоимость своей продукции.

— Хорошо, а почему сейчас собственники долей сами не оформляют землю?

— По Закону «О земельной реформе» от 23 ноября 1990 года использование земли у нас платное. Землевладельцы и землепользователи облагаются земельным налогом. Такое вот бремя собственности, не все могут и хотят нести.
При этом землеустроительные работы, неизбежные при выделении земельного участка, стоят в среднем от 5 000 рублей до 15 000 рублей. У владельцев долей часто просто нет этих денег.
Кроме того, чтобы как следует оформить свои права на земельный участок, нужно много времени. Обычно на это уходит 10-11 месяцев. Причем требуется пройти согласительную процедуру с другими участниками общей долевой собственности о том, где именно выделить участок. Надо собрать собрание дольщиков. Кто это должен делать? Сами дольщики. Где, на какие средства? Неизвестно.
Для людей пожилых это все, как правило, задачи неподъемной сложности. А их дети разъехались кто куда, им тоже непросто вести дела на «малой родине».

— Действительно, цена высока и время дорого. Но вот когда к той же деревне тянут газ, у тех же владельцев долей, как правило, находятся средства на то, чтобы подвести его к дому. Значит, земля не так сильно нужна?

— Я бы сформулировал проблему так: с точки зрения многих владельцев долей, на многих территориях траты на выделение земельного участка и оформление его в собственность выше доходов, которые можно получить от использования этой земли.
Но есть и такие, кому земля не нужна. По разным причинам некоторые не видят выгоды в том, чтобы ею владеть, не видят даже потенциального покупателя своей доли. Но, между прочим, и отказаться от нее добровольно или подарить государству они по действующему законодательству не могут. Это пока не предусмотрено законом об обороте земель сельскохозяйственного назначения. Мы намерены законодательно утвердить такой механизм.
Еще один пробел в законодательстве обнаружился, когда выяснилось, что значительное количество земельных долей принадлежит на праве собственности умершим гражданам. В соответствии с Гражданским кодексом выморочное имущество переходит в собственность Российской Федерации. Как страна должна вступить в права собственности? Как учитывать эти земли? Нет закона, который давал бы правовые ответы на эти вопросы. Мы считаем, что выморочные доли должны переходить в собственность муниципалитетов. Тогда процесс пойдет без остановок.

— Получается, что российский агробизнес работает на полях «без документов»?

— А это другая сторона проблемы. В собственность сельскохозяйственных организаций оформлено всего 2,8 млн га. Кстати, банкиры говорят, что едва ли не вся она уже заложена в банки. Еще 14,3 млн га возделывается на правах аренды с государственной регистрацией договоров. В сумме это наш «полностью легальный» земельный клин.
В аренде без госрегистрации договоров — еще 54,6 млн га. Пока такая форма допустима, но после 27 января 2011 года эти договоры по закону станут нелигитимными. Очень часто их и невозможно зарегистрировать, поскольку не оформлены права собственности на эту землю.
А еще 24,5 млн га возделываются вообще без оформления каких-либо документов. Фактически это самозахват невостребованных долей.

— Захватывают кубанские и белгородские черноземы? Или все же это происходит в не самых аграрных регионах страны?

— Так происходит почти повсеместно. Но, конечно, в тех субъектах Федерации, где земля более плодородная и поблизости есть развитые рынки сбыта, желающих закрепить за собой права на землю больше. Но и здесь неурегулированность земельных отношений приводит иногда к перестрелкам прямо в поле.
А вот на Дальнем Востоке, где населения мало, мы порой теряем социальный контроль над территорией. Кто там пашет землю, что выращивает и какого качества, где продает продукцию, кому платит налоги? На эти вопросы часто никто не знает ответа. И спросить не с кого. Ответственность за то, что происходит с землей, должен нести ее собственник. А собственника не найти.
В Забайкальском крае, например, ситуация такая: почти 90 тыс. человек получили земельные доли, и около 86 тыс. их не востребовали.

— Забайкалье — самый «тяжелый» в этом отношении регион?

— Я ездил в Забайкалье в конце прошлого года. Там многие проблемы агропромышленного комплекса обострены до предела. Например, огромное количество импортных продуктов, в том числе мяса. А свое производство развивается слабо. Стали выяснять, почему.
Денег нет — да. Но, оказывается, есть сильный инвестор из европейской части страны, который готов развернуть там производство говядины. У него есть опыт, рынок сбыта, деньги. Но в «ничью» землю он, конечно, вкладывать их не хочет. Региональные власти готовы создать ему все условия. Но федеральный закон мешает. Значит, нужно менять закон.
Там, кстати, есть еще одна проблема: местным скотоводам не хватает пастбищ. Большие массивы земли находятся в госсобственности. Прежде там были военные части, сейчас остались кое-где только сторожа. Но министерство обороны не торопится расставаться с землей, передавать ее гражданским. Возможно, в этом есть какой-то стратегический смысл. А может, дело в другом. У нас 68% земельного фонда страны отнесено к федеральной собственности, и они практически не облагаются земельным налогом. В том числе и те, что заняты воинскими частями. В такой ситуации ничто не подталкивает военных к расставанию с землей. Им торопиться некуда.

— И что, на земле, с которой практически ушли военные, никто не пасет скот?

— Да пасут, конечно. Полулегально. Поэтому и сами ничего не вкладывают в развитие своего бизнеса, и уж тем более для сторонних инвесторов это положение неприемлемо.
Да и не в одних военных дело. От налога на землю освобождены еще 14 категорий пользователей федеральной земельной собственности.

— В России далеко не все земли сельскохозяйственного назначения используются эффективно, и при этом вы намерены покуситься и на федеральные земли?

— Да нет, по поводу федеральных земель — это пока скорее обозначение частной проблемы. А вот оборот земель сельскохозяйственного назначения мы намерены упорядочить. По крайней мере, создать правовую основу для того, чтобы у каждого поля появился владелец.