С какими проблемами столкнулся за два года работы единственный фермерский омбудсмен в стране – и какие из них удалось решить.

Имя кубанского фермера Вячеслава Легкодуха знакомо нашим читателям давно. Долгие годы он возглавлял Ейскую АККОР, которая в 2014 году была признана лучшей районной ассоциацией в России.

Помимо этого Легкодух стоял у истоков сразу нескольких успешных кооперативов в районе, при нём начала работать и была доведена до ума хорошо известная теперь модель «опорного фермера».

В июле 2016 года губернатор Вениамин Кондратьев назначил агрария на должность, не имеющую аналогов в России: полномочный представитель главы администрации Краснодарского края по взаимодействию с КФХ, или, проще говоря, «фермерский омбудсмен».

В эксклюзивном интервью «Крестьянину» и Agrobook.ru Вячеслав Легкодух рассказал, с какими трудностями к нему чаще всего приходят селяне, осталось ли на Кубани аграрное рейдерство и почему АККОР должна стать более современной.

АККОР, проблемы

– Сначала давай признаемся читателям, что мы с тобой давно на ты. Восьмой год уже знакомы, так что говорить будем без официоза. В одном из первых интервью в должности «омбудс­мена» ты сказал, что для власти являешься глазами и ушами в фермерском движении, а для фермеров – их гласом во властных коридорах. Оцени прошедшие два года: что ты увидел и услышал в кресле чиновника и о чём говорил властям в качестве голоса аграриев?

– Глобально ты начал… Ну, смотри: за два года в мой адрес поступило около тысячи обращений. Все они обработаны, по ним даны рекомендации. Через мои руки прошли проблемные вопросы, которые в сумме охватывают земельную площадь в размере 50 тысяч гектаров. То есть на этой площади удалось отрегулировать возникшие споры.

Что я увидел и услышал от фермеров? Что они нуждаются в поддержке. Что наши аграрные объединения, та же АККОР, в каких-то оргмоментах отстают от реалий времени. АККОР неплохо работает по вопросам господдержки: гранты, лизинговые программы, льготное кредитование – это ведь не чиновниками предложено!

Но тем не менее фермер нуждается уже не столько в помощи при перераспределении субсидий, сколько в отстаивании своих интересов перед властью. Потому что конкуренция на этом рынке жесточайшая. В том же муниципальном образовании сидит один специалист, который курирует деятельность КФХ, и перед ним список минимум из 180 хозяйств. Он физически не в состоянии с каждым пообщаться и знать его чаяния! Выделяет десяток крупных – и с ними весь разговор.

Также фермер нуждается в юридической поддержке. Почему мы не можем организовать службу, которая бы не просто разруливала истории типа «мешок зерна – килограмм картошки», а была бы способна решать земельные проблемы? Я по регламенту своей работы могу поддержать, сформировать пакет документов. Но не имею права отстаивать в суде интересы фермеров. Потому что я госслужащий, чиновник…

– Вижу, ты научился это говорить без внутренней дрожи.

– Кстати, это важно. В структуре администрации края я отношусь к высшим должностным лицам. И подчиняюсь только губернатору. Этот ранг позволяет открыто, по первому звонку общаться с вице-губернаторами, с министрами. Я уже не записываюсь, как раньше, за несколько дней, не думаю: «Примет, не примет?» Тут другое. И это позволяет решать вопросы намного быстрее.

– Президент донской АККОР Александр Родин как-то сказал: если нормально работает ассоциация, то никакой фермерский омбудсмен не нужен. Ты, вроде, с одной стороны, чиновник, а с другой – фермер, состоишь в АККОР…

– Да, членский билет у меня с собой.

– Выходит попытка усидеть на двух стульях. В чём плюсы и минусы такого положения – и нет ли тут дублирования?

– Я соглашусь с Александром Максимовичем: часть моего функционала повторяет деятельность АККОР. Но только по вопросам взаимодействия с фермерами.

Дальше смотри сам: будет ли ассоциация регулировать спор между фермером и пайщиками? Здесь уже полномочия расширяются.

Недавно я вернулся из Кущёвского района. В приёмную губернатора поступила жалоба от пайщиков: их оставляют без арендной платы, пытаются украсть урожай. Начали погружаться в тему… На фоне моей должности в крае появился определённый механизм разрешения земельных конфликтов.

Мы собираем всех за одним столом: заявители, ответчики, минсельхоз, силовые структуры, Росреестр, местная власть, общественность. И всё открыто обсуждаем. Причём главная задача – не отстаивать интересы какого-либо бизнеса, а гарантировать человеку его право собственности, без потерь и подмен. Если это пайщик, то он должен получать арендную плату. А кто в итоге отдаст часть урожая, уже вторично.

Сегодня в Кущёвке более 70 человек получили свою плату.

Вернусь к дублированию полномочий. У меня вопрос: всех ли фермеров охватывает АККОР? Максимум 30%. Но этого мало! У меня в кабинете как-то сидели фермеры из Новопокровского района. Я стал им рассказывать про существующие меры поддержки – кредиты, лизинг и т. д. Они всё восклицали: «Не верим! Не может быть!» Просто у них в районе нет АККОР.

Есть и ещё один аспект. Фермеры сейчас не очень понимают, как себя вести, потому что идёт мощное давление со стороны крупных хозяйств. Как бороться? И здесь должна активнее работать ассоциа­ция. Это та сфера, которую она упускает. Да, работает хорошо, но нельзя останавливаться на достигнутом.

Реально ли тиражировать опыт Кубани в других регионах? Тут можно спорить, что первично: яйцо или курица. Пусть лучше будет и то, и другое. Лично я не имею каких-то амбиций.

Если должность исчерпает себя, я уйду, а ассоциация подхватит знамя.

– Давай закончим тему АККОР. В одном из интервью ты сказал, что ассоциация должна меняться и становиться более современной. Что имелось в виду? 

– Время диктует необходимость зарабатывать деньги. Об этом же говорит мировой опыт. К нам неоднократно приезжали гости из Немецкого союза фермеров: в структуре доходов их объединения взносы составляют лишь 20%.

Ещё будучи председателем Ейской АККОР, я специально выбрал немецкую землю, соразмерную нашему району по количеству земли у фермеров. И выяснил бюджет тамошнего союза. Оказалось, 200 тысяч евро! Сижу и думаю: «Как сравнить это с Ейской ассоциацией, где я взносов собирал 300 тысяч рублей?» Нам здесь нужно учиться, вникать в маркетинговые детали. Если не хватает средств от взносов, значит, надо зарабатывать.

Причём фермеры готовы платить, если видят реальную отдачу. Говорю тому же фермеру из Новопокровского района: «Да, понимаю, платить взносы по 30-40 рублей с гектара – тяжеловато…» Он отвечает: «Почему тяжеловато? Нет. У меня участие в «социальных» программах района доходит до 70-80 рублей с гектара. Но там я вижу конкретный результат».

Рейдерство, агрохолдинги

– Опять же, в одном из интервью ты привёл статистику вопросов, с которыми к тебе обращаются люди: 20% – это проблемы выдела земельных участков в счёт пая; 40% – заключение и продление договоров аренды краевых, районных земель; 15% – тема субсидий и господдержки; наконец, 25% – иные вопросы.

Что тут удивляет? Кубань, конечно, матушка, и я её нежно люблю, но уже давно у большинства аграриев она ассоциируется с Кущёвкой, рейдерскими захватами и прочими подобными вещами. В приведённой тобой статистике я не встретил слов «рейдерство», «крышевание», «вымогательство». Хотя некоторые примеры мне лично известны. Эти явления исчезли или я чего-то не понимаю?

– Ну, сейчас ты не озвучил ни одного примера того, что у фермера под прикрытием власти забирают землю. Есть, конечно, определённые проблемы. После «цапковских» времён даже родилось выражение: «На Кубани могут и за гектар земли убить». Почему так? Земля здесь особый ресурс, гордость и богатство, поэтому споры за неё обострены.

– Я веду речь о рейдерстве под прикрытием «погон». Буквально три-четыре года назад нашего общего знакомого в том же Кущёвском районе замордовали проверками, пока он не продал мясную ферму. 

– У меня другие сведения – что он сам продал. И другой вопрос: а где в это время была ассоциация?

– Не в том дело. У него со здоровьем были проблемы, решил, что сопротивляться себе дороже. Ты ответь: к тебе приходят с жалобами на то, что под прикрытием прокуратуры, полиции, ФСБ или с их молчаливого согласия творятся разные незаконные дела?

– Ко мне приходят фермеры с разными жалобами. Где обычно идёт это «прикрытие»? При отжиме госземли, при выделе пая из общедолевой собственности. Все эти товарищи, о которых ты говоришь, пользуются нашим неидеальным знанием юридических инструментов защиты бизнеса.

Другой момент – не знаю, как назвать, рейдерство это или вымогательство: люди в погонах во время уборочной страды начинают просто охоту за крупногабаритной техникой фермера.

Это происходит уже из-за пробелов в законодательстве. Регламент выдачи спецразрешений на проезд техники несовершенен. Тот же председатель АККОР бывает просто не вправе оперативно решать эту проблему.

В рамках рабочей группы я имею полномочия выйти на руководство УВД края и спросить: «А почему инспектор Иванов сегодня такими вещами занимается?» Но этого мало. Общественным институтам нужно активнее продвигать законодательные инициативы, которые бы в корне изменили ситуацию.

– У тебя были жалобы на то, что люди в погонах отнимают у фермеров бизнес? 

– Любой земельный спор можно переквалифицировать в рейдерство. У нас были споры, которые носили элементы этого явления. Бывало, к фермеру просто приезжали и забирали землю. Но, как правило, он на эту землю не имел должным образом оформленных бумаг. Обычно такое случается во время уборки.

Всем хочется сразу забрать урожай, никто не хочет его выращивать. Начинаем разбираться: да, тот, кто приехал на поля, преступник. Но ведь и у тебя тоже нет документов! Договор аренды просрочен или вообще отсутствует – постановление о предоставлении земли есть, а сам договор не зарегистрирован.

– А если, например, стерильное хозяйство, всё отлично с бумагами – и начинают кошмарить проверками, чтобы задавить бизнес?

– Слушай, ты задаёшь вопрос такому же фермеру, который сам всё это проходил. Приезд любого инспектора воспринимается так: «О, кому-то это нужно». Но давай трезво смотреть на вещи. Бывали моменты, когда от меня уезжали проверяющие без единого замечания. И я не был тогда полномочным представителем губернатора. Просто за месяц узнавал о грядущей проверке, читал требования, готовился.

Кстати, о рейдерстве: в Павловском районе было именно оно. Там глава района, пользуясь своими полномочиями, по формальным признакам разорвал договор аренды с фермерами и передал землю знакомым. Ушло около 800 га. Это было где-то в 2009 году, а землю мы возвращали уже сейчас.

Раскопали документы почти десятилетней давности! Глава в итоге получил, кажется, четыре года лишения свободы. Но опять повторюсь: у фермеров были проблемы с размерами и координатами земельных участков. Рейдерство провоцируется нашими недоработками! Если же мы нормально подготовлены, если мы объединены и знаем, как исправить ошибки друг друга, то тем самым создаём вокруг себя защитную стену.

– В моём понимании, фермерский омбудсмен на Кубани – это такая «расстрельная» должность. Кругом агрохолдинги, обладающие мощным лоббистским потенциалом: «Кубань», «Степь», «Покровский» и т. д. Тут же огромное предприятие, имеющее отношение к бывшему губернатору и министру Александру Ткачёву: «Агрокомплекс имени Н.И. Ткачёва». Количество потенциальных «священных коров» зашкаливает. У тебя было такое в работе, что тебе говорили: «Слава, не лезь, без тебя порешаем»?

– Было. Ещё бывали угрозы мне и моей семье. Я такого рода звонки на телефон помечаю: «угроза 1», «угроза 2». Знаешь, до какого номера уже дошли? «Угроза 38».
Из совсем недавнего – Кавказский район, станица Дмитриевская. Там фермер Николай Маслов уже несколько лет не может выделить свои земельные доли из одноимённого СХП.

– О, привет «Тракторному маршу» – он ведь был одним из его инициаторов…

– Рассказываю. Мы ещё в 2016 году начали разбираться: привлекли судебных приставов, Росреестр, прокуратуру – всё в том формате, в каком сейчас работаем. Представители СХП «Дмитриевское» объяснили: «Имеется кадастровая ошибка – размеры земельных долей в свидетельстве не соответствуют фактическому размеру участков. На бумаге написано больше. Если Маслов выделится согласно своему документу, то часть пайщиков потом останется без земли. Это несправедливо».

Маслов продолжает судебные разбирательства… Еду на место. Глава поселения как-то мнётся, вижу – неуверенно себя чувствует. Иду к главе района. Он говорит: «Есть определённые силы, которые мешают помочь людям».

И потом мне поступает звонок: «Вячеслав Александрович, мы как-нибудь сами…» Разбираемся дальше – моя должность хоть и расстрельная, но довольно-таки охраняемая. Я могу обратиться за помощью в правоохранительные органы любого уровня в крае. Отследили звонок – всё ведёт к лицам, имеющим связь с руководством данного предприятия, СХП «Дмитриевское».

Других препон суд не видит: исправляйте и выделяйтесь. Обсудили это с Николаем Масловым, а дальше мы приходим к целям и задачам пресловутого «Тракторного марша». Позиция

Маслова такова: «Мне это не нужно. Если я так сделаю, то кто меня будет дальше слушать».

– Это он дословно тебе сказал? 

– Нет, я сделал такие выводы из его поведения. Он отказался от предложенного варианта. И дальше пошёл по политической ветви: «А-а, никто ничего не делает!» Да ты попробуй то, что советуют! Я даже на камеры призывал его к этому. Сын приезжал в кабинет: «Да-да-да. Но делать так мы не будем».

– Слушай, ну я всё-таки спрашивал про более глобальные вещи, имея в виду угрозы и прочее. С «Агрокомплексом» когда-нибудь были сложности? 

– Были. Новокубанский район: разваливается хозяйство размером 1 800 га. Местный фермер претендует на аренду части земли, 900 га. Есть основания – протокол собрания пайщиков, которые хотят отдать ему эти участки. Другая часть земли остаётся в хозяйстве, которое вскоре выкупает дочерняя компания «Агрокомплекса». При этом прежние хозяева скрывают, что половина земли обременена договором аренды с фермером. И получается, что холдинг переплатил.

Итог разбирательства – мировое соглашение. Мы подняли все бумаги, положили их перед юридической службой холдинга. Юрист ответила: «Мои карты биты, сделать ничего не могу.

Буду звонить руководству, чтобы фермера пустили на поля». Был уже апрель, сроки поджимали… Когда документы нормальные, то сложно придраться. Ушли те времена, когда по звонку что-то решалось.

– Наконец-то я добился от тебя какого-то вердикта. Точно времена ушли? 

– Да. Я сам работал в 1990-е и помню, как это было. Всё уже не так.

– Александр Ткачёв больше не губернатор и не министр. По твоим ощущениям: «Агрокомплекс» теряет статус некоего неприкосновенного предприя­тия? 

– Да у него и не было такого статуса.

– Да ладно тебе. По моей информации, господдержку в крае первым получал именно он. Бывшие земли «цапков» тоже купил «Агрокомплекс».

– У нас есть районы, где фермеры довольно успешно не обращали внимания ни на какой статус и выделяли оттуда паи, земельные участки. А то, что это мощно развивающийся бизнес, который удачно использует имеющиеся возможности для лоббирования своих интересов… Факт. Но что нам, фермерам, мешает делать так же?

– Отсутствие родственников на посту губернатора или министра.

– А я такой вопрос задам: сколько у нас фермеров – депутатов Заксобрания края? Ноль. А депутатов муниципального образования? Если есть пара на районный совет, то хорошо. Фермерам пора уходить от ментальности «на мий вик хватэ». И в этом смысле – уметь жёстко лоббировать интересы – фермерам есть чему поучиться у холдингов.
Сейчас на Кубани сложилась уникальная ситуация. Вице-губернатор края Андрей Коробка в прошлом – фермер.

– Который тоже может иметь свои интересы…

– Министр сельского хозяйства Фёдор Дерека работал директором в фермерском хозяйстве. Александр Пиунов, начальник управления развития малых форм в краевом минсельхозе – выходец из АККОР. Плюс фермерский омбудсмен.

У нас хорошая команда, которая активно продвигает интересы фермеров. Вот так бы во всех регионах! И мы бы уже не сидели скромненько на тех же парламентских слушаниях в Госдуме, а занимали бы целый сектор. И к нам бы прислушивались.
Законы, поддержка

– Есть какие-то вещи за истекшие пару лет, которыми ты гордишься? 

– Горжусь тем, что фермерам в Павловском районе вернул землю. Мужики начали работать. Ещё горжусь тем, что мой сын сегодня без меня проводит уборку. Парню 22 года, и он не только сидит за штурвалом комбайна, но и организовывает работу водителей, трактористов. Антон – фермер уже в третьем поколении! Сам отказался быть юристом и пошёл учиться на агронома.

– Про дочь ты как-то совсем не упоминаешь.

– Дочь у меня чиновница. (Улыбается.)

– В краевом минсельхозе. 

– Она начинала свою деятельность в Россельхознадзоре, потом сама – пусть кто хочет проверяет – два или три раза участвовала в конкурсе вакансий. Не получалось, уходила в другое место. Но в результате всё же прошла по конкурсу и работает в управлении растениеводства, да. По специальности она тоже агроном.

– Мы много сегодня говорили о проблемах с паями. Ты был одним из тех, кто инициировал поправки в федеральное законодательство на этот счёт. Расскажи, что поменялось?

– Самый больной вопрос в ситуации с паями – это собрания пайщиков. Как правило, они проводятся с ошибками, опять же, по причине юридической неграмотности. Крупное хозяйство, из которого фермер пытается выделить землю, легко оспаривает в суде и «ломает» протокол такого собрания. Параллельно проводит своё. До недавнего времени существовала норма, что для этого хватает 20% пайщиков. И всё – фермер остаётся без земли.

Как мы решали проблему? Писали письма в Госдуму, общались с федеральным Минсельхозом, пришли к выводу: надо увеличивать кворум на собраниях, менять механизм голосования на них, повышать ответственность участников. Потому что в одном муниципалитете был такой случай.

После собрания прошло два года, человек хочет зарегистрировать договор аренды, а протокола нет. Председатель потерял! Сейчас ввели норму, что председательствовать должен только глава поселения. Он же хранит протокол. Кворум – не менее 50% пайщиков. Единственное, пока ещё дорабатываем процедуру подсчёта голосов.

– Опять-таки, ты один из главных людей, которые пытаются дать фермерам возможность снова получать землю в аренду без торгов… Тут есть успехи?

– В идеале, конечно, было бы вернуть в закон о КФХ статью 12. Но сегодня мы просим внести изменения в Земельный кодекс, в ту статью, где говорится о предоставлении земельных участков. Соответствующая норма и сейчас есть, но очень размытая. По ней земля предоставляется неким «участникам госпрограмм». А если их двое – опять на торги.

Наше предложение: земля предоставляется фермерам в аренду, без торгов для организации или расширения бизнеса по приоритетным направлениям. Эти направления определяет законодатель региона. На Кубани в приоритет выделено животноводство, овощеводство, садоводство и виноградарство.

Пока что поправки не приняты. Федеральный Минсельхоз продвигает свой вариант: землю фермерам «для организации КФХ». То есть исключительно для создания новых. Хороший посыл, но думаю, он не сработает. Развиваться должны и начинаю­щие, и продолжающие.

– Какие ещё инициативы продвигаете на федеральном уровне?

– Да много… Поправки в Водный кодекс, например, в 55-ю статью. В текущем виде в ней говорится следующее: выращивать продукцию в прибрежной полосе водоёма можно, но нельзя проводить распашку земли. А что такое «распашка»? Смотрел во всех словарях – нет такого понятия.

И ещё одна деталь. Заниматься сельскохозяйственной деятельностью в водоохранной зоне разрешено, а вот передвигаться на сельхозмашинах – нет. Как же тогда обработать землю?

Только в одном Ейском районе 186 км береговой полосы. Учитывая, что прибрежная зона у моря составляет 500 метров, из оборота выведено почти девять тысяч га! А если учесть все речные полосы в Краснодарском крае, то там уже 60 тысяч га. Целый муниципалитет! Надо, конечно, как-то определиться с этим.

Далее – передвижение пресловутой «крупногабаритной сельхозтехники» по дорогам. Даже если я получаю разрешение, вся прицепная техника всё равно остаётся вне закона – сеялки, культиваторы. Мы предлагаем вписывать эти орудия в разрешение согласно их заводским номерам. А при выдаче самих разрешений – давать право на передвижение техники внутри муниципалитета на весь срок сельхозработ. И на неограниченное число поездок.

А вообще, на оформлении разрешений АККОР могла бы зарабатывать деньги. Я спрашивал водителей большегрузных тральщиков: «Вы же ездите по самым разным трассам, федеральным, региональным. Как с разрешениями?» Они отвечают: «Есть контора Х, я плачу ей, условно, пять тысяч рублей, и они по доверенности оформляют мне все документы».

– В последнее время в Краснодарском крае многое делается для развития малого агробизнеса и кооперации. Ты как-то приложил к этому руку? У тебя в функционале заложены похожие задачи.

– В этом году четыре начинающих кооператива получили региональные гранты на сумму 100 млн рублей. С руководителями трёх из них мы обсуждали идею создания кооператива как раз в этом кабинете… Но я считаю, что грантовой поддержки мало. В текущем году в крае с нуля открыто 17 кооперативов. А гранты выиграли четыре. Остальные 13 могут обидеться и уйти с рынка. Очень сложно начинать кооперацию без денег.

Моё предложение – дать возможность этим людям пойти с тем же пакетом документов дальше, в банк. И получить там кредит, условно, под 5%. Необязательно «льготный». Это крайне важно – вовремя получить финансирование.

У меня был пример, когда фермер строил теплицу и ему срочно понадобились деньги. Пока шло оформление кредита в банке, он занял четыре миллиона – не падай со стула – под 10% в месяц. Потому что нельзя было останавливать проект. А когда дали кредит, все долги закрыл.

– Погоди, ну а какие ещё финансовые институты готовы давать деньги под низкий процент, если мы не берём «льготное» кредитование? 

– Давай пока не будем о деталях. Есть идеи, как это сделать. Можно привлечь и фонд микрофинансирования, и МСП-банк, и Гарантийный фонд.

– Кстати, как ты оценишь кампанию по кредитованию аграриев под 5%? Приходилось за два года участвовать в каких-либо разбирательствах?

– Это федеральный механизм, тут тяжело как-то повлиять. Главное – собрать пакет документов. Да, есть некоторые сложности с требованиями банков.

А вообще, я давно говорю: если сектор даёт больше половины валового продукта в АПК, то отводить ему лимит в 20% (и тот не все могут освоить) – это неправильно. Я считаю, соотношение должно быть 40 на 60.

Как говорил Александр Ткачёв: «Ребята, у вас уже около 40% земли». Ну так дайте нам 40% денег! Не переживайте, мы их освоим. Не сможет каждый по отдельности – введите в это дело кредитные кооперативы.

В своё время я был шокирован, когда вступил в кредитный кооператив. Мои родители тогда никак не могли получить заём в банке. И тут звоню из комбайна председателю кооператива: «Нужно сто тысяч, не хватило дизтоплива на уборку». Он отвечает: «Приезжай». Вечером деньги были на счету. По звонку!

Так давайте уже наполним деньгами эти кооперативы, чтобы они в упрощённом порядке давали такие займы. Взрыв в отрасли будет колоссальным!

Также будет интересно:

Глобальное потепление делает Россию аграрной супердержавой

Мощное наводнение в Китае навредило сельскому хозяйству

Свыше 7,5 млн тонн зерна собрали на Ставрополье

Источник: agrobook.ru