Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Система No-Till (беспахотного земледелия) — это следующая ступень развития сельского хозяйства. Она преобладает в странах-ведущих экспортерах продовольствия. И это своего рода искусство, которому необходимо обучать.

Хороших результатов в аграрной сфере добились именно там, где обучение фермеров сделали государственной политикой. В России же сельскохозяйственная наука «ушла на высоту», вместо решения прикладных задач занявшись фундаментальными вопросами. И к «ноу-тилл» она — в оппозиции, так как новая система противоречит сложившимся представлениям.

Об этом, о том, где происходит революция в сельском хозяйстве, и как No-Till можно применять без гербицидов, рассказал председатель агрокомитета Национальной технологической палаты и гендиректор ООО НПО ГК «Биоцентр» Александр Харченко.

Фермерская система с большими индивидуальными различиями

— Что такое No-Till?

— Это система возделывания сельскохозяйственных культур без обработки земли. В разных странах она имеет различные названия. В Северной Америке она называется No-Till (no tillage — без обработки), в Австралии — Zero Till (нулевая обработка). Англичане и латиноамериканцы ее называют системой прямого посева. Есть еще выражение «система мульчированного посева», то есть когда почва постоянно покрыта слоем растительных остатков. Это разные термины, но обозначают одно и то же — земля при возделывании культур не пашется, не обрабатывается.

Если мы сравним экспортный потенциал России, Аргентины, Бразилии, то Россия экспортирует продукцию сельского хозяйства на сумму около 20 миллиардов долларов США, Бразилия — на 80 с тех же самых площадей, если не меньше, Аргентина — на 40. А США поставляет продукцию за рубеж на 140-160 миллиардов долларов.

Обычно считается, что величина экспорта продовольствия развитых стран напрямую связана с величиной финансовой господдержки сельхозпроизводителей, а также грамотной политикой в области сельского хозяйства. Так вот сельское хозяйство Аргентины и Бразилии — ведущих экспортеров продовольствия — не имеет государственных дотаций. Тем не менее, их продукция имеет высочайшую рентабельность и очень конкурентноспособна. И в этих странах более чем на 85 процентах сельхозугодий внедрена No-Till. Это пример того, как страны смогли сделать хорошую экономику на данной модели.

No-Till — это совокупность определенных правил, определенных технологических решений, которые были придуманы не наукой, а фермерами в результате поиска. Это еще формирующаяся система. Это фермерская система, поэтому в ней есть большие индивидуальные различия. Но у нее нет сейчас альтернативы, потому что в ней намного меньше расходов. Например, если в обычной системе, основанной на пахоте, на весь сезон на выращивание озимой пшеницы нужно 90-100 литров горючего на гектар, то в No-Till можно обойтись 13 литрами на гектар.

— No-Till впервые начали использовать для ресурсосбережения?

— Нет. Когда её стали использовать, еще умных слов этих не было. Просто был эксперимент, не более того. Система пошла около 60 лет назад, когда появился первый гербицид сплошного действия — паракват. Он убивал сорняки полностью. Почему мы пашем землю? Мы землю пашем потому, что всю историю человечества, которая нам известна, иного способа борьбы с сорняками не было. Когда появились гербициды сплошного действия — паракват, а потом глифосат (я думаю, если глифосат запретят, будет что-нибудь еще), наступила новая эра — стало возможным выращивать культуры без механической обработки земли.

— Каково воздействие на окружающую среду этой системы?

— Если No-Till правильно применять, сильно улучшается состояние почвы. Есть хозяйство «Красная Башкирия» Абзелиловского района Республики Башкортостан. Зауральскую степь распахали еще до войны, когда строили Магнитогорск, и там было 45 сантиметров черной земли. Осталось 15-18. Они уже не могли пахать – выворачивался слой ниже черной земли. С 2010 года они девять лет занимаются No-Till и Strip-Till (система полосового посева для пропашных культур — родная сестра No-Till). У них земля стала чернеть, агрохимики утверждают, что растет гумус. Хозяйство достигло выдающихся экономических показателей. Они смогли получить рекордные урожаи: тритикале — 100 центнеров с гектара в 2016 году, ну, 91 в среднем.

— А в среднем какая урожайность зерновых в этом регионе?

— А в среднем у соседей по яровой пшенице — 14-16 центнеров с гектара. 18 — это праздник. Озимые там раньше вообще не сеяли, так как в степи очень мало снега и они вымерзали. No-Till позволяет задерживать больше снега, поэтому появилась возможность выращивать озимые со средней урожайностью 40-60 центнеров с гектара. За счет большего влагосбережения удается получать высокий урожай яровых и в сильную засуху.

— За счет мульчи растения выдерживают засуху?

— Мульча сберегает почву от потери влаги. Потом перепад температуры. Мульча не дает земле перенагреваться. Если есть разница в температурах на поверхности почвы и на глубине в 10 сантиметров, то появляется точка росы, под корнями будет влажная земля — эффект конденсации. Мы можем иметь влаги на поле в сутки, эквивалентной выпадению 1-5 мм дождя, и это — каждый день. Есть даже термин такой — атмосферная ирригация (атмосферный полив). Мы знаем искусственный полив, а это — полив естественный, за счет таких природных явлений.

No-Till можно применять без гербицидов

— А что касается объема гербицидов, который используется, по сравнению с традиционным сельским хозяйством?

— Он может быть и больше, и меньше.

— От чего это зависит?

— От головы. Если человек неграмотный, он дергается, он всего боится, понимаете? Вот опытный врач назначит мало лекарств, а неопытный боится не угадать. И он дает «про запас» и то, и то, и то. Если дурак какой-нибудь, он не понимает, что он делает. У него сорняк полез — он гербицидами заливает, у него почва уплотняется — он еще что-то льет. То есть он может сделать из этого «черную дыру», куда будет закачивать деньги.

Тема химической борьбы с сорняками в No-Till достаточно хорошо изучена и «белых пятен» в ней нет. С другой стороны, можно применять No-Till даже без гербицидов.

Я года три назад познакомился с Анатолием Керженцевым. Он — доктор наук, работал в институте почвоведения РАН в Пущино. И он открыл закономерность, связанную с прорастанием семян сорняков. Оказывается, когда мы обрабатываем почву, там появляются свободные вещества, не занятые в биологических процессах, и если культурные растения их не используют, то, почва, чтобы они не потерялись — они могут вымыться, могут выдуться, заставляет семена каких-то видов растений прорастать (в почве лежит огромный спящий банк семян). То есть сорняки, их прорастание — это реакция почвы как биологической системы, живого организма, чтобы не были утрачены определенные биогенные элементы, химические и биологические в том числе.

А «сумасшедшие» фермеры, назовем их так, которые вечно придумывают что-то, открыли другую закономерность. Они изучают сорняки, которые, например, в этом году появились, и на основе своих наблюдений делают смесь специально подобранных сидеральных культур — 10-12 видов, чтобы тип растений части из них соответствовал типу растений-сорняков. Есть ведь двудольные, однодольные, есть теплолюбивые, холодостойкие сорняки. И фермер просто сеет осенью смесь трав, которая вырастает немного, а зимой вымерзает. Они научились так угадывать, что весной, когда фермер сеет основную культуру, сорняки уже не всходят, потому что посеянные осенью культуры забрали из почвы элементы, избыток которых может вызвать рост сорняков.

— Как зовут этого фермера?

— Рик Бибер из Южной Дакоты, США. Есть несколько фильмов на Youtube. Он был в этом году в России, в Ростове-на-Дону на «Международной зимней конференции Ассоциации сторонников прямого посева 2019», выступал на эту тему, как и два года назад.

То есть у нас теоретическая база была. Анатолий Керженцев ее придумал. Но в феврале прошлого года он умер. А тот фермер академий не кончал, он просто наблюдательный очень — дошел своим умом и придумал свою систему. И сейчас этим пользуются, и это популяризируется в определенных кругах «ноутильщиков» в России. Представляете, посеял после уборки пшеницы смесь, она выросла, вымерзла безо всяких гербицидов, а на будущий год сорняков нет? К Рику Биберу на ферму ездили ребята из Ростова, из Казахстана, и он показывал им разные поля кукурузы. Он говорит: вот это поле у меня с химией, с удобрениями и гербицидами — восемь тонн урожайности, а это поле без химии, без удобрений и гербицидов — семь тонн урожайности, зато себестоимость здесь совсем другая. Вот пример, как можно с помощью биологических процессов — у него No-Till без гербицидов — решать вопрос борьбы с сорняками.

Отечественная наука — в опозиции, у фермеров не хватает знаний

— No-Till — это новая модель. Это продолжение развития системы земледелия, точнее землепользования. Следующая ступень?

– Да, которая у нас в процессе становления. При этом No-Till — не панацея. Это общее направление, объединяющее разные системы, разные подходы. И в рамках этих подходов сейчас идет вектор развития. Именно здесь точка, где происходит революция в сельском хозяйстве. Но, к сожалению, вся наша отечественная наука выступает в качестве мощной оппозиции. Ученые ее не хотят, потому что это противоречит их старой системе представлений. И вместо того, чтобы это продвигать, они исподтишка пакостят. А те фермеры, которые на свой страх и риск экспериментируют, у них, к сожалению, часто не бывает базовых знаний.

То есть мы говорим о растениеводстве как об искусстве. Мы говорим, что No-Till — это более сложная вещь, чем пахота. Не просто сложная, а намного более сложная. Поэтому нам нужно любым путем, если мы хотим ее внедрить, создавать школу, центр кристаллизации опыта. Таким путем шли Бразилия, Аргентина. Вот мы хотим увеличить экспортный потенциал продукции сельского хозяйства, есть соответствующий указ президента, а реальных знаний для этого — нет, да и ресурсов тоже. А в Бразилии уже сейчас экспорт в четыре раза выше, чем в России. Они просто продвигали модель.

В Аргентине в свое время был создан институт агротехнологий INTA, в котором работает человек 70. В Бразилии ассоциация Embrapa развивает и продвигает систему прямого посева. Они, вместо того чтобы научные статьи писать, по ниточке собирали успешный опыт человеческий: и химия, и гербициды, и биология — всё вместе. Я видел аргентинские книжки — они издают каждый год массовым тиражом сборники по агротехнологиям на самой дешевой газетной бумаге.

—​ Для фермеров книжки?

— Да. Каждая книжка — как руководство по всем основным культурам: пшеница, соя, кукуруза. А у нас почему-то считают, что у нас все умные.

В Штатах, как и в других странах, в прикладной аграрной науке постоянно идет поиск новых идей. Система выстроена сейчас так, что, когда «сумасшедший» фермер что-то новое придумает, за ним, условно, идет охота. Приезжают к нему люди науки, наука начинает под это теоретическую базу подводить. Потом приезжают научные консультанты, изучают опыт — им же нужно его продвигать. Затем пишутся руководства, фильмы снимают, идет информационное продвижение. Это отработанная система. А у нас наука ушла на высоту. Сельское хозяйство перевели в фундаментальную науку, и вместо решения таких простых вещей, как предложить аграриям новые технологии, на которых можно зарабатывать, как восстанавливать почвенное плодородие за счет простых и понятных методов, их заставляют какие-то фундаментальные вещи придумывать. У нас самая большая секция на съезде почвоведов в Петрозаводске была секция, изучающая почвы Антарктиды. Видимо, считается, что нет более серьезных проблем в стране.

Нам нужно создавать систему продвижения эффективных знаний в сельском хозяйстве. Нам нужно не министерство сельского хозяйства РФ, которое занимается политикой, а министерство развития сельского хозяйства. Что такое министерство развития сельского хозяйства, понятно? Вот в Израиле на развитие сельского хозяйства денег не было. Пришли в Палестину евреи, выжившие во Второй мировой войне, и стали осваивать землю, где ничего не росло: на севере — болота, на юге страны — пустыня. Но они сделали выдающееся сельское хозяйство. Например, каждая еврейская корова знает, что если она 31 литр молока в день давать не будет, то ее сожрут голодные израильские солдаты из Армии обороны Израиля. Поэтому она все это в голове держит.

—​ И старается?

— Старается, да. У них главное: если кто-то из колхозников (кибуцников) или фермеров придумал что-то новое, передовое, по их нормативам через две недели об этом должен быть снят фильм, записана кассета и разбросана по всем кибуцам. То есть скорость распространения знаний там — две недели, а у нас десять лет можно биться.

В общем, No-Till — это искусство, которому нужно учить, и страны, которые обучение сделали госполитикой, смогли выстроить модель продуктивного высокодоходного сельского хозяйства.

На адаптивных моделях можно разбогатеть

—​ Насколько модель No-Till универсальна?

— Универсальны основные принципы. Например, то, что поверхность почвы должна быть постоянно покрыта растительными остатками — мульчей. В остальном все сложнее. Необходимо иметь в виду, что примитивного прямого переноса с одной региональной системы No-Till на другую региональную нет. Нужно систему адаптировать. No-Till в Саратовской области будет отличаться от No-Till в Татарстане и от No-Till в Башкортостане. Создаются адаптивные модели, привязанные к своим условиям, и они совершенно разные. Фахрисламов Раиль (председатель СПК «Красная Башкирия») очень точно сказал: «Понимаешь, — говорит, — я вначале думал, что можно перенести Канаду на Башкирию. Я пытался, но у меня то тут, то там нестыковки. У них пошире сезон, у нас поуже, по времени выпадения дождей нестыковки. Фактически пришлось создавать, имея какие-то реперные точки, свою систему. И очевидно, — говорит, — в каждой климатической зоне будет создание своей системы, своего регионального No-Till. Там будут общие вещи и будут совершенно частные».

Нам нужны новые эффективные адаптивные модели в сельском хозяйстве. На них можно разбогатеть. Там выигрывает тот, который понимает. А на существующих моделях мы, как живем, так и живем. Рентабельность — 8-9%, а то и вообще в минуса аграрии уходят.

На наших глазах меняется климат, меняются чисто профессиональные реальности — безумно растут цены на ГСМ и удобрения, на импортные семена и технику. Только вот на зерно цена так не растет. И нам нужно создать новую адаптивную систему в сельском хозяйстве, чтобы получать урожай с высокой доходностью. По старинке работать скоро будет невозможно. Надо искать новые подходы. У нас, к сожалению, все это отпущено на волю случая. У нас нет ясной технологической политики в сельском хозяйстве. Заводы выпускают машины для сельского хозяйства, различные технические устройства, и они продаются под ту систему представлений, которая на данный момент есть.

—​ Они не соответствуют существующим потребностям?

— Смотрите: вначале анализируется ситуация климатическая. Потом делается технологическая система, что надо делать, как выращивать культуры, чтобы иметь высокую рентабельность. Потом создается техническая система, то есть подбирается или создается набор необходимой сельскохозяйственной техники под поставленные задачи. У нас все перевернуто наоборот. У нас инерционный процесс продолжает формировать и обновлять старую техническую систему, из которой не вылезают новые технологические возможности. Куплена техника, которую ты не вгонишь в новые рамки. Она не подходит. У нее есть ресурс, на нее уже потрачены деньги. Купить новую в хозяйстве не всегда возможно — денег нет, и так далее. И нас это отбрасывает назад вместо того, чтобы идти вперед.

Сельское хозяйство любой страны, любой цивилизации должно иметь, чтобы нормально развиваться, не менее 30% рентабельности, а лучше 40%. Если оно имеет хотя бы 30%, то стабилизируются все системы в самом хозяйстве и вокруг него. У людей появляется ресурс жить, появляется ресурс развиваться, включается эффект мультипликации. Это когда востребовано производство новой сельскохозяйственной техники, и есть, на что ее купить. На технику нужно производство железа, на железо нужна работающая горнодобывающая промышленность. И сельское хозяйство — в основе экономики, оно запускает все эти процессы. Но оно включит их только тогда, когда будет иметь 30-процентную рентабельность. Если оно не будет ее иметь, оно будет прозябать, и все эти отрасли развиваться не будут.

Все, что нужно — найти пути, каким образом нам такую рентабельность достичь.

Источник: idelreal.org