Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Сельское хозяйство хоть и приносит в бюджет страны не особо большую прибыль, но отрасль стратегическая. И реформам, предлагаемым минсельхозом, в обществе всегда уделялось пристальное внимание.

А та программа, которая сейчас реализуется аграрным ведомством, и вовсе может стать началом конца карьеры множества высокопоставленных чиновников. Почему – нам рассказал первый вице-министр МСХ РК Арман Евниев.

Тимбилдинг для фермера

– Арман Кайратович, сельское хозяйство всегда было достаточно сложной отраслью, а сейчас, по мнению отдельных экспертов, ситуация стала даже хуже. Но вместо того, чтобы решать накопившиеся проблемы, чиновники с вами во главе ездят по Казахстану и устраивают какие-то тимбилдинги для фермеров…

– Это вы про нашу игру “Неономад”, так? Ну, в принципе, правильно. Это тимбилдинг в чистом виде…

Я уже много лет, пусть и с перерывами, нахожусь в руководстве аграрного ведомства. И все время мы проводили совещания.

Собирались чиновники, фермеры приходили – все в костюмах, галстуках. Каждый строго по регламенту зачитывал свой доклад, остальные вроде бы слушали, но по факту мало что слышали.

Очевидно, что такие методы не работают.

Поэтому мы стали искать иные пути. Вместе с тем пришло понимание, что просто донести информацию недостаточно, нам надо вовлечь всех в процесс. Причем не только фермеров, но и чиновников. Чтобы сотрудники и сельского акимата, и территориальной инспекции, и фермеры поняли: все они – это одна команда, и работа каждого может повлиять на успешность всех. Так и появилась игра “Неономад”.

Мы приезжаем в регионы, знакомим первым делом фермеров с теми чиновниками и менеджерами финансовых институтов, с которыми им предстоит взаимодействовать в реальной жизни, просим всех снять галстуки. Спустя какое-то время уже непонятно – где чиновник, а где бизнесмен.

Из них мы формируем кросс-функциональные команды. То есть команды, которые состоят в равной степени из фермеров разной величины, чиновников различного уровня, менеджеров. Желательно, чтобы они представляли один район. В качестве консультантов – территориальные инспекции, ученые. Из чиновников областного уровня мы создаем отдельную группу, задача которой – помочь всем.

Потом команды должны сформулировать свои цели. И за этим очень интересно наблюдать: люди, которые раньше думали, что они по разные стороны баррикад, в течение нескольких часов понимают, что у них общая цель, и начинают к ней двигаться. Они обмениваются телефонами, создают группы в WhatsApp. То есть игра в течение дня заканчивается, а их сотрудничество потом продолжается.

Пока идет игра, мы к каждой группе успеваем подойти, поговорить по душам, обсудить возможности их района. Каждый высказывает свои обиды друг на друга, на нас.

Мы всё это тоже по полочкам разбираем, комментируем, думаем, как исправить. Вместе. В итоге за день успеваем объяснить суть программы развития мясного животноводства самым активным фермерам региона, чиновникам и помочь им наладить связи друг с другом.

Мы уже посетили четыре области, везде нас провожали с благодарностью и говорили: “Теперь мы верим в то, что всё получится. Потому что видим: и вы в Астане верите в это”.

Сейчас мы в минсельхозе готовим тренеров, которые будут проводить такие же игры по растениеводству, садоводству, молочному животноводству и так далее.

Я хочу, чтобы это стало постоянным нашим мероприятием во всех отраслях АПК. Конечно, мы тратим на это много энергии, но получаем в итоге в разы больше: люди на местах лучше понимают специфику того, что предлагает МСХ, начинают верить в перспективу развития бизнеса.

– И о каких же проблемах чаще всего говорят фермеры и как вы намерены их решать?

– Больше всего говорят о трудностях при получении земли, о ветеринарии, кредитах. Часто о проблемах сбыта, бюрократии, субсидиях.

Поэтому мы по основным проблемам разработали для фермеров конкретные “дорожные карты” и календари. Взять, к примеру, получение земельных участков. У нас разработана конкретная инструкция, в которой указано, куда за какой бумажкой идти, какая должна быть последовательность действий, какие шаги можно делать параллельно, знакомим с чиновниками, которые заняты этим вопросом.

Таких “дорожных карт” у нас четыре: “Как получить землю”, “Как получить кредит”, “Как завезти скот” и “Как организовать технологический процесс”.

Универсальные решения вечных вопросов

– Подождите, а как же кормовая база, ветеринарная безопасность?..

– На самом деле все они – в этих “дорожных картах”. Что такое кормовая база? Это пастбища. То есть земля и технологический процесс. У нас, в Казахстане, земли много, просто львиная ее часть уже в аренде, но далеко не вся используется рационально и используется вообще.

Поэтому мы сейчас проводим оцифровку всех сельхозземель. Сейчас уже база может определить хозяина каждого пастбища, показать, сколько у него скота. При этом мы знаем, что по нормативам на одну голову должно быть 7–8 гектаров.

А если, к примеру, у фермера на одну голову выходит 50 гектаров? Или вообще скота нет? Мы ему тогда говорим: “Или завози скот, или отдавай землю назад”. Постепенно наводим в этой сфере порядок. Человеку остается только обратиться в акимат за землей. Как – мы ему объясняем.

То же самое с ветеринарией. Для фермеров это прежде всего соблюдение технологий. Мы же, как государство, работаем над улучшением эпизоотической ситуации в стране. Казахстан уже стал зоной, свободной от ящура. При этом именно в нашей стране открылся субрегиональный офис по Центральной Азии Международного эпизоотического бюро. Они нам помогают предотвращать трансграничные болезни, выстраивать учет скота, обучение ветеринаров. У нас есть Республиканский противоэпизоотический отряд – РПО.

Как только в хозяйстве возникает вспышка той или иной болезни, туда выезжают наши спецы с запасом вакцин, дезсредствами, очаг оцепляется, и инфекция не распространяется.

При этом мы добились, что за зараженный рядом болезней скот выплачивается фермерам стопроцентная компенсация, то есть пропал смысл скрывать вспышку опасной инфекции.

Конечно, есть проблемы. Например, ветеринары в регионах подчиняются акиматам, а это значит, что велик риск давления на них со стороны местной власти и коррупции. Поэтому мы сейчас работаем над тем, чтобы ветеринария даже в отдаленных селах подчинялась нашей территориальной инспекции. То есть постепенно налаживаем работу по всем фронтам. К сожалению, не получается всё сделать моментально, но дорогу осилит идущий.

– Много лет подряд аграрии не имеют доступа к дешевым деньгам. А с недавних пор отменены и льготные кредиты через “КазАгроФинанс” и Аграрную кредитную корпорацию.

– Да, но при этом мы внедрили субсидирование процентной ставки. Это на самом деле более выгодно фермеру. Во-первых, дать все деньги только институтам “КазАгро” – это создать “узкие места”: все фермеры ринутся к менеджерам этой организации, создадутся ажиотаж и коррупционные риски.

Во-вторых, выделяя, условно говоря, 10 миллиардов тенге на субсидирование процентной ставки, мы вынуждаем банки вкладывать свои деньги. То есть теми же самыми средствами мы можем помочь большему количеству фермеров. Кроме того, постепенно меняется отношение банковских менеджеров к аграриям. Не секрет, что у нас в стране сложилось пренебрежительное отношение к жителям села в целом и к сельхозтоваропроизводителям в частности.

У нас же как детей пугают? Если не будешь хорошо учиться, пойдешь хвосты коровам крутить! То есть считается, что в пастухи идут те, кто ни на что иное просто не способен.

Оттого им и не доверяют. Даже когда разговариваем на совещаниях с представителями других министерств, депутатами, слышим иногда: “А они точно вернут?”. Мы хотим создать для аграриев положительную кредитную историю. Тогда уже станет просто делом техники увеличивать суммы кредитов, бюджетных субсидий и так далее.

Назад в колхоз?

– Вы в последние месяцы часто ездите по регионам, общаетесь с фермерами… В каком состоянии у нас село сейчас?

– Когда только начинали, акимы районов старались подготовиться, собирали фермеров в школе или акимате, ставили стол, президиум… Я сразу сказал: не надо ничего такого. Будем просто ездить, заезжать к фермерам туда, где они находятся. В поле? Значит, и мы туда приедем, в сарай зайдем, до пастбища доберемся.

На самом деле все по-разному живут. Есть пример, когда за несколько лет фермер, начав с пяти коров, разросся до современной молочно-товарной фермы в 190 коров. У него зарубежные консультанты, практически стерильная чистота. Есть и другие хозяйства, в которых антисанитария, бизнес годами не развивается…

Но всех их объединяет одно: они что-то делают. У кого-то лучше получается, у кого-то хуже. И как раз здесь мы можем свое влияние оказать. Посоветовать, что и как скорректировать.

Были случаи, когда, пообщавшись со мною, фермер моментально менял свою стратегию. Например, он уже опытный, есть у него кормовая база, зоотехник хороший. А он услышал про программу мясного животноводства и решил в ней участвовать. Но мы-то видим, что он вполне может и с организацией молочно-товарной фермы справиться, и это будет выгоднее. Рассказываем ему об этой программе, и человек понимает, что ему по силам такой бизнес.

Или, наоборот, неопытный фермер решил заняться молоком, соблазнившись тем, что там можно больше заработать. Но мы видим, что у него и порода неправильно выбрана, и условий для разведения молочного скота нет. Советуем ему заниматься поставкой бычков на откормочные площадки. Да, это менее выгодно, но проще. И люди буквально тут же соглашались с нашими рекомендациями.

Это о чем говорит? Фермеры имеют желание что-то делать, но им не хватает знаний: как организовать технологию, как наладить сбыт и так далее.

– Нынешнюю программу кооперации часто сравнивают с колхозами и совхозами. Вы как к такому сравнению относитесь?

– С точки зрения технологии никакого ноу-хау у нас сейчас нет! По всему Советскому Союзу были районные спецхозобъединения. Сокращенно – РСХО. Это был совхоз, куда со всего района, где были молочные стада, собирались бычки и выбракованные телочки на откорм. То есть все районные совхозы отвечали за план по молоку, а РСХО – по мясу. Сейчас схема осталась та же! Только называется по-другому. РСХО – откормочные площадки, молочные совхозы – молочно-товарные фермы.

Просто раньше это решалось разнарядками, взаиморасчетами и так далее, а теперь рыночная конкуренция. Наши расчеты показывают, что почти в каждом районе Казахстана могут быть две откормочные площадки с поголовьем три тысячи голов и больше. Вокруг каждой откормплощадки порядка 300 фермеров. То есть в каждом сельском округе 20 фермеров, у каждого – по 50 коров и 500 гектаров. То есть в каждом сельском округе 1 000 голов КРС и 10 тысяч гектаров пастбищ. По сути, если поднять статистику СССР, так и было в каждом совхозе.

Но кто может стать таким фермером? Это обычные сельские жители, держатели личных подсобных хозяйств.

Мы просто предлагаем им выйти на новый уровень развития, на новый уровень дохода. 50 коров – это то стадо, которое вполне сможет потянуть семья из 3–4 человек. А вопросами ветеринарной безопасности могут заниматься откормочные площадки, которые в первую очередь заинтересованы в том, чтобы скот был здоров.

А через три-четыре года у нас появится реальная конкуренция между откормочными площадками. Потому что те, кто сейчас только в начале пути и строит небольшую молочно-товарную ферму, через пару лет окрепнут и начнут расширяться. В итоге действующие площадки будут вынуждены или поднимать цены закупа, или запускать к себе в ТОО более мелких фермеров – поставщиков бычков.

Но основная наша цель – чтобы лет через десять, проезжая по Казахстану, человек видел на пастбищах тучные стада.

По ком звонит колокол?

– У нас власть в минсельхозе меняется очень быстро. А вместе с ней и стратегия. Вы не боитесь, что не будет этих 10 лет на воплощение ваших идей?

– Хороший вопрос. Не боюсь. Программы меняются потому, что через пару лет от начала реализации их конечная цель не то чтобы замыливается, но растворяется в плане ежегодных мероприятий. И в итоге вроде бы и всё сделали, что запланировано, а до целевых индикаторов далеко.

Мы же пошли на революционный шаг. Во-первых, понимая, что срок окупаемости в АПК чаще всего не менее 7 лет, создали госпрограмму в виде генерального плана, где отображаются текущее состояние и требуемые изменения.

Во-вторых, основной упор в обновленной программе сделан не на соблюдение плана мероприятий, а на достижение промежуточных целевых индикаторов. Конечная цель – увеличение производительности труда в АПК в 2,5 раза. Как к ней прийти? У нас расписано по годам: на сколько должно увеличиться поголовье скота, уменьшиться импорт и так далее.

Мы даже прописали обязательный замер уровня удовлетворенности инфраструктурой, водоснабжением и так далее в селах. Потому что как можно ждать какого-то развития от села, в котором нет благ цивилизации?

Но самое главное – это то, что мы ввели персональную ответственность политических лиц МСХ и других госорганов за реализацию инвестиционных программ в АПК, смежных с АПК, подпрограмм и региональных программ развития АПК.

Этот пункт был камнем преткновения. Когда госорганы увидели, что для них тоже вводится персональная ответственность на уровне вице-министра, многие начали возмущаться: “Никогда такого не было, зачем вы это придумали?”. Но и общественники, и депутаты постоянно спрашивают: когда уже будет персональная ответственность? Вот, пожалуйста!

В итоге нам разрешили ее ввести в пилотном режиме. То есть если наш подход проектного менеджмента оправдает себя, то все программы развития в Казахстане через несколько лет будут прописываться под персональную ответственность политических служащих. И, я вас уверяю, когда это произойдет, все вице-министры и министры будут ездить по регионам, общаться с людьми и постоянно думать не о том, как провести совещание, а как выполнить поставленную задачу.

Потому что никому не хочется быть уволенным с формулировкой: “За недостижение целевых индикаторов программы”.

Пока же на карту поставлены наша карьера, наше материальное благополучие.

– Вы уже однажды говорили мне, что готовы ими пожертвовать, если не справитесь. Но что это значит в цифрах? Каких показателей должен достичь АПК к концу 2018 года?

– Программа есть на нашем официальном сайте, там все индикаторы и промежуточные показатели, можете и вы, и кто угодно заходить и сверяться с фактом.

Например, до конца 2018 года импорт должен сократиться до 2 миллиардов 377 миллионов долларов против 2 миллиардов 466 миллионов в 2017 году. Экспорт должен вырасти с одного триллиона до 1 триллиона 150 миллиардов тенге в этом году и до 2,4 триллиона тенге в 2021 году. И так далее.

Читайте прогноз ценовых колебаний с 6 по 10 августа 2018.

Источник: caravan.kz