Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Ну что, товарищи дорогие? Скоро тяпки в руки, лопаты в руки – и сеять, сеять, сажать, сажать. А что сажать? Что покупать? Как посадить? Как избежать болезней? Вот такова аграрная политика у нас на огородах.

С вами Игорь Абакумов. А у меня в гостях – Григорий Федорович Монахос, директор селекционной станции Тимирязевской сельхозакадемии, замечательный наш селекционер, ученый. Здравствуйте, Григорий Федорович.

— Здравствуйте, Игорь Борисович.

— Григорий Федорович, что у нас происходит на рынке семян? Расскажите, пожалуйста, вот вкратце, если можно.

— Конечно, я скажу. Значит, второй год подряд у нас реализация семян, в первую очередь агрохолдингам, резко сокращается.

— Это почему?

— Перепроизводство…

— Овощей?

— …овощей, главным образом открытого грунта. Отсутствие справедливой цены на овощи приводит к тому, что холдинги и фермерские хозяйства сокращают площади. Если в прошлом году, в апреле месяце, 4–5 рублей отпускная цена была после 7 месяцев хранения (а в Дагестане даже по 2,5 люди не могли продать овощи после хранения), в этом году, конечно, ситуация несколько лучше – цена 8 рублей. Но, честно говоря, это совершенно несправедливая цена. Тем более, что если фермерские хозяйства многие сидят на отечественных семенах, прямой посев используют овощей, у них себестоимость порядка…

— То есть прямо в грунт, да?

— В грунт, да. 2–3 рубля. У агрохолдингов, особенного московских… Помните, в прошлом году какая погода была отвратительная? В середине июня еще посадка шла овощей, урожай был довольно-таки низкий. Себестоимость – 7–8 рублей. И после 6 месяцев хранения продавать по таким ценам – это убыток.

— Конечно.

— То есть по существу многие на грани банкротства овощеводческие хозяйства. В этом году, сейчас прекрасный лук – Ростовская область, Краснодарский край.

— А какая цена на него?

— 7–8 рублей – отпускная у фермеров цена.

— Это то, что с фермы прямо, да?

— Да, это из хранилища. Но дальше логистика и все остальное…

— Ну, так в раз десять примерно увеличивается?

— Я не думаю, что в десять.

— Ну, в восемь.

— Я честно вам скажу, что овощи довольно-таки дешевые в этом году. Для населения они были дешевые. А это людей приучает к тому, что проще приобрести, чем самим корячиться, извините за выражение, на даче. Сейчас (ну, я так в среднем) один кочан капусты нормальной, 3–4 килограмма, хозяйке хватает на неделю, на две, а иногда и больше.

— На неделю.

— Честно говоря, наши женщины несколько ленятся готовить…

— Да нет, просто полуфабрикатов стало много.

— Полуфабрикатов много, да. Поэтому и потребление уменьшается. Больше бананов, фруктов, всего стало, да? А вот борщевой набор – капуста, морковь, свекла, лук – потребление уменьшается. Поэтому и площади сокращаются. Значит, в начале 2000-х годов площади под капустой составляли в товарном овощеводстве 60 тысяч гектаров. В этом году, я был крайне удивлен, статистика – 30 тысяч гектаров. В два раза сократились площади. И опять цены нет.

— Григорий Федорович…

— Тут два фактора. Первое – современные технологии. Сейчас 100 тонн с гектара капусты – и Героя социалистического труда и капиталистического не дают. А раньше давали.

— Раньше давали.

— Да. Три года подряд 100 тонн с гектара – и герой социалистического труда. Сейчас капиталистического не дают. Поэтому, если мы возьмем совхоз имени Ленина Грудинина, 140 тонн с гектара – у них рядовой урожай на нашей «Валентине», на нашем гибриде. Это известный факт.

— Это ваша селекция, да?

— Наша селекция. И в этом году 10 гектаров нашей селекции. Наш гибрид «Орион» показал самые прекрасные показатели по лежкости. И они 10 гектаров сейчас будут выращивать нашего гибрида.

— Григорий Федорович, а вот сколько ваших сортов, наших сортов (имеется в виду – российских сортов) и сколько зарубежных сортов на наших полях – по овощам? Вот борщевой набор возьмем.

— Ну, борщевой набор… Вот смотрите. Если брать морковь, то отечественных гибридов в семеноводстве нет. Все гибриды – 100% импортные. Мы сейчас только свой первый гибрид передали на испытания. Гибриды Нелли Илларионовны Жидковой? К сожалению, семеноводство они не могут наладить после ее смерти. Свекла – в основном сорта. Мы выращиваем ежегодно 4–5 тонн своего сорта – самого вкусного, кстати. Двусемянная тыква.

— 4–5 тонн чего?

— Семян.

— Семян? Только семян?

— Если исходить из того, что 4 килограмма на гектар этих семян надо, то тысяча гектаров. Это наш гибрид. Плюс есть хорошие сорта. Ну, тут вопросов нет по свекле столовой.

Самая проблемная культура – это морковь, как я сказал, и лук репчатый. Вот эти две культуры – российская селекция как бы отстает. Если взять капусту, то где-то около 20% мы занимали. Но в этом году, наверное, меньше будет, потому что площади уменьшаются под капустой. И, к сожалению, многие фермеры опять сошли на сорта из-за того, что очень дешевые семена.

— Григорий Федорович, у нас звоночек. Примем, да? Тамара из Брянска. Здравствуйте, Тамара, вы в прямом эфире «Аграрной политики», слушаем вас внимательно.

Зритель: Здравствуйте. У меня вопрос гостю. Мы всегда дома занимались своими семенами: огурцы, капуста и так далее. Вот в последнее время семена, которые мы покупаем в магазинах, они не дают нам всходов. Если мы даже оставляем семена на будущие всходы, они нам не дают всходов. В чем причина? Или у нас гибриды не способны давать новые семена, новый урожай давать?

— Спасибо, Тамара.

— Вопрос я понял.

— Вопрос понятный, да?

— Понятный. Размножают только сорта. Гибриды ни в коем случае размножать… ну, не то что нецелесообразно, а вы семян не получите. Допустим, если гибриды капусты…

— А если и получите, то маленькие-маленькие, да?

— На базе цитоплазматической мужской стерильности вообще семян не будет, потому что отсутствуют пыльники. Морковь – она цветет, пыльников тоже нет. Вся морковь стерильная. Свекла – вы получите семена, проблем нет, но там дальше будет расщепление идти по признакам родителей. А если вы возьмете сорт, то проблем нет.

— А как отличить в пакетике сорт от не сорта?

— А там значок– F.

— F?

— F1 – значит, это гибрид. Если значок F1 не стоит – значит, это сорт.

— Тамара, вы слушайте внимательно.

— В интернете посмотреть. Вот мы предлагали… Допустим, смотрите, какая ситуация по луку. За рубежом уже созданы гибриды лука, устойчивые к ложной мучнистой росе (пероноспорозу). Но в России голландские фермеры их не регистрируют. Мы спрашиваем: «Почему?» Без ответа. «Не комментируем». А я вам объясню причину.

— А вы как думаете?

— Очень просто. Потому что все зарубежные семеноводческие фирмы принадлежат химическим концернам.

— Вот как.

— И сейчас, поставляя в Россию восприимчивые гибриды, так как своих практически нет, они еще (мы в среднем посчитали) ежегодно в Россию только для обработки лука, а его надо обработать 7–8 раз…

— Средства защиты растений завезут.

— …они еще 300 миллионов на системном фунгициде «Ридомиле» зарабатывают.

— То есть они завозят комплексную технологию?

— Да. И здесь этот как раз фунгицид. Теперь мы создали такой материал. И сейчас встала дилемма – можно выдать сорт, и тогда каждая бабушка на огороде, каждый наш огородник сможет отобрать лучшие луковицы и получить семена. Проблем нет, это сорт. А учитывая, что этот сорт – гомозигота по устойчивости, то расщепления не будет, пока с чем-нибудь другим не переопылите.

Мы 12 лет вели эту селекционную программу, и от государства ни одной копейки не получили. Я спрашиваю студентов: «Что нам сделать сейчас? Свалить рынок, дать таких два сорта и обеспечить всю Россию? Или потратить еще три года и закрыть мужской стерильностью, чтобы ни одна бабушка, ни один фермер не смог получить семена, и выстроить всех в Тимирязевскую академию?» Студенты говорят: «Григорий Федорович, мы живем в государственном капитализме. А почему мы должны дарить нашему народу просто так? Ну, можно Минсельхозу или кому-то». Кстати, в прошлом году у нас была Голодец, и я ей об этом говорил. Это же социально значимая проблема, да?

— Конечно, конечно.

— Сделать сорт, доступный каждому нашему огороднику, но и чтобы нас профинансировали. Дальше эти программы вести мы не можем. Селекция – очень дорогое удовольствие.

— Конечно, конечно.

— Для того чтобы найти шедевр-сорт, нужно просмотреть около тысячи комбинаций. Вы представляете, какая адская и тяжелая работа? Это надо сначала скрестить и оценить на инфекционном фоне. Кстати, ген устойчивости мы передали дикого вида. У нас прекрасные ученые в Тимирязевке. Людмила Ивановна Хрусталева нам в этом помогает – цитогенетик известный на весь мир. И мы это сделали. Это очень было сложно, потому что там, с точки зрения биологической, существует какой-то киллерный ген, который не дает… Но мы это все прошли обычным способом, без биотехнологий, без ничего, обычной классической селекцией, но пришлось в десятки раз больше сил на это потратить.

— Григорий Федорович, правду говорят, что голландцы охотятся за вашими учеными, которых вы готовите, и пытаются их переманить?

— Ну, не только наши. У Людмилы Ивановны некоторые работают. Ну, это есть, тут никуда не денешься. Наша молодежь… Ну, как бы мир был открыт, да? Мы вошли в открытый мир, и ребята ищут там, где лучше, где к ихнему труду относятся лучше, достойная зарплата, достойные лаборатории. Кстати, сейчас новое руководство Тимирязевки, Галина Дмитриевна очень старается. И министр у нас был. Нам устанавливают прекрасное оборудование. И мы, честно говоря, на этот уровень выходим.

— Григорий Федорович, а зарплату устанавливают вместе с оборудованием?

— Сейчас?

— Да.

— Честно вам скажу, сейчас преподаватели получают очень большую зарплату, достойную

— Конкурентная зарплата с Западом, да?

— Да. Правда, она не в виде оклада, а в виде доплат всевозможных.

— Премий, да?

— Да. И, честно говоря, мы боимся. Не дай бог что-то в руководстве изменится, как эти доплаты – будут существовать, не будут? Мы не знаем. Ну, поживем – увидим. Надеемся на лучшее.

— Поживем – увидим. У меня вопрос какой возник из-за того, что вы рассказывали в первой части вашего выступления? Вы говорите, что производство сейчас сворачивается, падает, да? Но потребление-то не падает, потребление-то овощей не падает.

— Я думаю, падает и потребление, капусты белокочанной тоже падает.

— Вряд ли, вряд ли.

— Падает, падает.

— По себе сужу, по соседям сужу. Все борщок делают, щи делают, еще что-нибудь, капустку тушат, солят, тушат, все едят. Но дело в том, что, может быть, это импорт? Нет?

— Нет, импорт очень дорогой. Я честно вам скажу, я бываю за границей, меньше 1 евро там овощей нет – ни в Италии, ни в Сербии, нигде. И если даже они 0,5 евро, то перевозка – это будет 80–100 рублей за килограмм. Вы, когда заходите, видите брокколи – 300 рублей за килограмм. Это импорт.

— Вы сказали, что лук 5 рублей у фермера стоит килограмм?

— Сейчас 8 рублей

— 8 рублей, да?

— Осенью – 5 рублей.

— Но на рынке все знают, сколько стоит. Это в несколько раз больше – в пять, в два раза.

— А сейчас парадокс: раньше на рынок ходили за дешевыми овощами, а сейчас дешевые овощи в сетях. Все перевернулось.

— Но – качество.

— Ну, качество разное.

— Качество разное.

— Сейчас достойные овощи есть и в сетях тоже.

— Григорий Федорович, как сильно, по вашим прогнозам, увеличится производство на садовых участках? Вот то, что мы видим на задниках нашей студии.

— Я боюсь, что там тоже сокращается.

— Тоже сокращается?

— Тоже сокращается.

— Вы что-то принесли, чем их удивить.

— Да.

— Покажите.

— Ну, не удивить. Вот рассада…

— Покажите, что вы привезли.

— Рассада томата. Вот особенность – многие выращивают рассаду в стаканчиках пластиковых и, конечно, получить нормально не могут. Если вы выращиваете рассаду, обязательно надо предусмотреть, чтобы была аэрация.

— Дренаж.

— Дренаж. Вот поэтому, если покупаете, чтобы обязательно было крестовина.

— То есть дырки чтобы были, да?

— Да, да, обязательно. Хорошо это. Дальше – субстрат, специальный субстрат для этого. И лучше, если в него еще добавлен… Вы видите – тут перлит, чтобы хорошо дышало. Вот эта рассада страдает от недостатка фосфора. Из-за чего? Ночи холодные. Первый элемент, который не усваивается, – это фосфор.

— От холода, да?

— Допустим, 15 градусов – и он уже не усваивается. Если для азота 8–10 градусов, рассада страдает. Это рассада перца сладкого. Это культуры… Для чего теплицы Эдельштейн предлагал? Это забег, 60 дней за счет выращивания рассады. То есть Московская область, последние заморозки весенние – до 5 июня.

— Да.

— Это надо иметь в голове, вот эту цифру – 5 июня. И поэтому или подогревом, или в пленочных теплицах, но торопиться не надо. В открытый руль раньше 20 мая… И то надо прогноз посмотреть – будут заморозки или нет.

Дальше – кабачок. Очень легко выращивать, сейчас гибриды, и у нас прекрасные гибриды для дачников. Культура, которую легко выращивать. Это баклажан. Ну, многие любят баклажаны, «синенькие», как говорят. Тоже только через рассаду. Вот этой рассаде 25–30 дней. И вот капуста. Ну, капусту в стаканчиках никто не выращивает, для этого есть кассеты. Но я это капусту специально привез. Сейчас для дачников, ну, вы сами понимаете…

— Вы ее так на первый план поставьте, чтобы видно было капусту. Что вы будете показывать?

— Белокочанная капуста всем известна. Но самая полезная – это брокколи. И мы сейчас селекцией брокколи и цветной усиленно занимаемся. Но есть страшное заболевание, которое называется «кила», в нечерноземной зоне, и оно не дает возможности нормально получить и рассаду, и на дачных участках севооборот соблюдать тяжело, а споры ее до 15 лет в почве сохраняются. И мы усиленно ведем селекцию. Для того чтобы вы понимали, как выглядит это заболевание: если рассада больная, то все, урожая уже не будет.

— Ну, все равно его не будет, поэтому вы выдергиваете?

— Да-да-да. Я специально, чтобы показать это заболевание. Видите – на корнях, как раковая опухоль.

— Большие-большие наросты такие, да?

— Наросты. И все. Так вот, мы…

— Это видно сверху земли, да?

— Да-да, видно.

— Сверху прямо видно.

— Корни все поражены, и все, растение доживает.

— И что с ним делать? Его надо уничтожать, да?

— Рассады не будет. Уничтожать, все. Урожая не будет. Мы в этом году уже в Бунятино на День овощевода 16 августа выставляем свои пять гибридов с генетической устойчивостью к этому заболеванию. Первой в мире такие гибриды вывела Syngenta, 18 лет их селекционный процесс длился. Мы первое скрещивание провели в 2006 году, причем мы передавали из репы через брюкву в белокочанную капусту. Сначала получили репо-брюквенный гибрид, а потом – белокочанную капусту. Теперь мы имеем отличную белокочанную капусту с прекрасными вкусовыми качествами и с генетической устойчивостью к этому заболеванию. Причем наши гены более эффективны, чем зарубежные. И вот тут, я оговорюсь, они гоняются за этим. Великая фирма Bejo Zaden не смогла этого сделать.

— Не смогла?

— И она лицензировала первый гибрид у Syngenta. И в этом году они будут передавать на регистрацию этот гибрид. А мы смогли. И мы в этом году пять выставляем, а на следующий год 30 гибридов выставляем.

— Григорий Федорович, скажите, пожалуйста, а вы патентуете все это дело?

— Да. Но патент здесь, понимаете, от них нас не убережет. Мы теперь делаем, переводим это на мужскую стерильность – это так называемое биологическое патентование. То есть семена получить невозможно.

— Не получится. То есть плод получите, а семена – нет.

— Мы получим кочан. Плод тоже не получим, потому что у капусты плод – стручок.

— Очень много звонков, Григорий Федорович. Ирина из Вологды. Здравствуйте, Ирина. Вы в прямом эфире.

Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Очень приятно всегда смотреть вашу передачу, очень полезные советы вы даете.

— Спасибо.

Зритель: У меня вопрос такой. Можно ли в принципе уберечь картошку от проволочника? Потому что пробовали мы и «Табу», который рекламируют, при посадке, и разные другие способы, и золу кидать туда, но все равно от проволочника спастись не можем. И второй вопрос к этому же. Есть ли сорта картофеля, которые не подвержены? Спасибо большое.

— Спасибо, Ирина.

— Проволочник – это вредитель, жук-щелкун. Проволочник в основном там, где многолетние залежи. Если у вас газон рядом растет или там вы не обрабатываете, то там…

— Или картошка по картошке идет?

— Или картофель по картофелю, да. Поэтому здесь обычным способом борьбы – это только должен быть чистый участок. Сортов устойчивых, конечно, нет к нему. Даже те сорта (ну, они ГМО), которые устойчивы колорадскому жуку, здесь вам не помогут абсолютно. Поэтому здесь нужно, чтобы участок был…

— Чистить землю, чистить землю.

— Да. Чтобы рядом не было залежей, ни газонов, ничего.

— Ну, наверное, маленький участок – здесь и газончик есть, и все.

— Тяжело, да-да, тяжело это уберечь. Или рядом какая-нибудь залежь. И он там концентрируется, у него двухлетний цикл развития, у щелкуна.

— Григорий Федорович, наши селекционеры-овощники – вот их много есть. Вы есть, «Поиск» есть, «Гавриш» есть, многие есть. На каком мы уровне по сравнению с овощным миром, так скажем?

— Мы уже на мировом уровне, это я вам реально говорю, на мировом, тем более Тимирязевка. Мы в Тимирязевской академии впервые – вот молодежь наша работает сейчас – научились делать линию удвоенных гаплоидов. Если раньше мы линию родительскую, с помощью которой скрещиванием и получаем гибриды, со своим учителем Анатолием Васильевичем Крючковым делали 16–18 лет, то теперь молодежь – за два года.

Ну, чтобы легче было понять нашим слушателям, особенно женщинам. Допустим, мы берем неоплодотворенную яйцеклетку лука или другой культуры и из нее регенерируем растение, потом удваиваем число хромосом обычными способами (никакого ГМО здесь нет) и получаем чистую линию, на 100% чистую. А обычным способом надо 6–8 поколений принудительного самоопыления и отбора.

Дальше – использование молекулярных маркеров. Сейчас в фирме «Гавриш» наш выпускник Будылин Миша на мировом уровне работает. По 6–8 генам устойчивости спокойно праймерами мы ускоряем…

— Есть чем гордиться?

— Есть, да.

— Вопрос от Ирины из Москвы, последний звонок мы примем.

Зритель: Спасибо большое…

— Татьяна. Извините. Татьяна, здравствуйте.

Зритель: Да-да-да. Спасибо большое. Вы знаете, всегда пользуюсь, так сказать, рассадой, семенами, семенным картофелем Тимирязевской академии. И что-то очень многие садоводы мне задают вопрос… Я вообще председатель. Почему-то на улице Пасечная, дом 5 – никак не понимают, есть ли там рассада или нет. Потому что покупали и помидоры, и баклажаны…

— Так еще рано, наверное, да?

— Нет-нет, рассада есть.

Зритель: Нет-нет. На улице Пасечной, дом 5.

— Улица Пасечная, дом 5 – рассада есть, но в ограниченном объеме. Понимаете, мы же Тимирязевская академия. Наша главная цель – это обучение студентов и научные исследования. А вот эта приносящая доход деятельность – она второстепенная для нас. Сейчас множество садовых центров, где все это можно купить. У нас был и магазин «Семена», но в рамках закона о госзакупках магазин функционировать не может, потому что для того, чтобы покупать семена, нужны торги и всю остальное.

А вот что такое торги? Выставили… Допустим, нам нужен гибрид «Кураж» Гавриша Сергея Федоровича. Кто даст низшую цену. А самую низкую цену даст какой-нибудь жулик, который контрафактом нас и наградит. Для того чтобы нормально работал магазин, надо иметь 600–800 наименований. У нас в Тимирязевской академии мы 50 где-то своих шедевров, допустим, своих гибридов огурца, капусты можем набрать, а остальное – цветочки и все остальное должны закупать. А возможности такой нет.

Это, кстати, не только беда Тимирязевской академии, а это все научно-исследовательские институты. Вы не представляете, как этот закон, неправильное его понимание и применение какой урон нанесло. Все наши научно-исследовательские институты, для того чтобы заниматься семеноводством своих сортов, должны выставлять на торги. Представляете? И не тот, кто нам произведет высококачественные и прекрасные семена…

— А тот, кто дешевле даст, да?

— А тот, кто дешевле цену даст и все остальное. И приезжают жулики, берут эту элиту – и вся эта информация выставляется в свободном доступе, где мы производим семена, в каких объемах. Ну, это невозможно! Какой же бизнес? Неужели Syngenta или Monsanto такую информацию дают?

— Нет конечно.

— Никто не дает информации. Поэтому вот этот закон сослужил медвежью услугу. Я понимаю, когда покупают стулья, скамейки, автомобили. Но другое дело, когда выполняется деятельность основная…

— Чистые химические реактивы, да?

— Ну да, нужны. И по этому закону ну как мы можем конкурировать? Поэтому созданными МИПы, которые как бы…

— А МИП – это что такое?

— Малое инновационное предприятие в форме ООО, которое может обойти эти препоны и купить конкретно те химикатами чистые для лаборатории, которые нужны реально для того, чтобы получить тот товар, который мы делаем. То есть здесь удвоенные гаплоиды, молекулярное маркирование и все остальное. Я понимаю, что студента можно обучать, практические занятия, где результаты не главный. Но когда мы делаем продукт, там должно быть все. Вы будете смеяться – даже агар, который поставляется в Голландию, необходима для этого американская фирма. Мы попытались обойти, ну, купить…

— Кошмар-кошмар.

— Нам отказали. Ну, мы теперь другими пользуемся, ничего страшного.

— Григорий Федорович, я встречался со многими селекционерами на Западе – в Европе, в Америке. Это достаточно состоятельны люди. Это хорошие машины, хорошие дома, хорошие наследники. Как у вас?

— У нас тоже, если частный бизнес… Сергей Федорович Гавриш – хороший дом, хорошие машины. 25 лет фирме. 1,5 миллиарда – выручка.

— А у вас как?

— Понимаете, мы при вузе, у нас таких возможностей нет. Понимаете, селекция хороша продвижением.

— Но вместе с тем к этому надо стремиться, да?

— Конечно, надо стремиться, тут никуда не денешься. Ну, как говорят: «Что потопаешь, то и полопаешь».

— Точно!

— Надо научиться зарабатывать.

— Спасибо. У нас в гостях был Григорий Федорович Монахос, директор селекционной станции Тимирязевской сельхозакадемии. Это была «Аграрная политика», ее вел Игорь Абакумов. Увидимся через неделю в любую погоду.

Читайте прогноз ценовых колебаний с 23 по 27 апреля 2018.

Источник: otr-online.ru