Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Зернопереработчики Казахстана ждут от властей большей активности в защите интересов национального бизнеса за рубежом.

Большую часть производимой продукции отечественные мукомолы поставляют в соседние страны. Однако импортеры нашей муки наращивают свое мукомольное производство, причем именно благодаря казахстанскому зерну, и даже начинают экспортировать свою продукцию за рубеж.

«Не думаю, что экспортные 2,3 миллиона тонн муки являются тем объемом, который Казахстан может удерживать многие годы. Общий объем экспорта должен сократиться. И он сократится. С другой стороны, для многих зарубежных покупателей казахстанская мука сегодня бренд, и приобретают ее именно из-за бренда. Поэтому мы должны дорожить этим высоким званием и именем и должны его поддерживать», — уверен президент Союза зернопереработчиков и хлебопеков Казахстана Евгений Ган.

По его мнению, казахстанским чиновникам стоит системно и последовательно отстаивать интересы отечественного бизнеса за рубежом. Кроме того, нуждается в решении другая серьезнейшая проблема экспортеров — несвоевременный и неполный возврат НДС.

Завоевали, но не закрепились?

— Зернопереработка — отрасль обрабатывающей промышленности, позиции которой в отечественном агропроме видятся наиболее сильными. К каким результатам пришла эта отрасль за последние годы?

— Казахстанская зернопереработка — это образцовая модель того, как может развиться бизнес при благоприятных условиях. За годы независимости Казахстан увеличил объемы производства муки в 2,2 раза, а объемы экспорта — более чем в 18 раз. Такой динамики нет ни в одной другой отрасли страны. Если в 2001 году мы на экспорт отправляли порядка 171 тысячи тонн муки, то уже в 2016‑м — 2,3 миллиона тонн, что является для нашей страны историческим рекордом.

Мы должны выработать системные меры по защите наших экспортных рынков

Общий объем мирового рынка экспортной муки в зерновом эквиваленте — 15,5 миллиона тонн. Наша мука традиционно экспортируется во все страны Средней Азии и в Афганистан. Незначительные объемы реализуются в Монголию, Россию, начались поставки в Китай, но на общем фоне эти поставки не превышают двух процентов от общих объемов продаж.

Сейчас отечественные мукомолы перерабатывают порядка 5,5 миллиона тонн зерна в год, в том числе для внутреннего потребления — 2,5, или 1,8 миллиона тонн продукции в муке, и порядка 3 миллионов тонн на экспорт. Объем внутреннего потребления достаточно стабилен, поэтому излишки производства мы реализуем на внешних рынках. Существующие мощности позволяют нам ежегодно перерабатывать в Казахстане порядка 11 миллионов тонн.

Президент Нурсултан Назарбаев неоднократно призывал увеличить в экспорте долю переработанной продукции с высокой добавленной стоимостью. Наша отрасль эту историческую задачу выполнила давно. Мукомолы сами построили мельницы и наладили производство, самостоятельно вышли на экспортные рынки, закрепились на них. По сути, борьба на внешних рынках и выходы на внешние рынки явились заслугой исключительно бизнеса. В 2006 году наша страна вошла в тройку лидеров по экспорту муки. Мировое сообщество мукомолов назвало это «феноменом Казахстана», потому что никто тогда не ожидал такого от страны со слаборазвитой экономикой. Сейчас это воспринимается как нечто обыденное, само собой разумеющееся. Поэтому, когда упоминают мукомольную промышленность, в первую очередь вспоминают экспорт, опять же в силу того, что он является индикатором состояния отрасли.

— В последние годы Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан — главные импортеры нашей муки — планомерно сокращают ее ввоз, увеличивая при этом объемы импорта зерна и наращивают свое мукомольное производство. Значит, борьбу за рынки соседних стран мы проигрываем?

— В последние годы принципиально меняется структура поставок казахстанской муки по направлениям. Происходит постепенное сокращение объемов экспорта муки в Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан. Дело в том, что все эти страны приняли меры нетарифного ограничения. Еще в 2011‑м на Узбекистан приходилось 75 процентов от всего объема экспорта, а в прошлом году — всего 35 процентов. Шесть лет назад эта страна с целью развития собственного мукомольного производства ввела на всю ввозимую муку акциз в размере 10 процентов, потом он был увеличен до 15 процентов. На заседаниях межправительственных комиссий мы смогли убедить узбекских партнеров снизить размер акциза до 11 процентов, но узбекская сторона увеличила до 30 процентов акциз на макаронные изделия.

В Таджикистане ввели разные ставки НДС: на зерно — 10 процентов, на муку — 18. Таджикистан ежегодно сокращает закуп казахстанской муки в среднем на 50 тысяч тонн и увеличивает импорт зерна. Если эта тенденция сохранится, то через два-три года таджики будут закупать казахстанскую муку в объемах Кыргызстана, который сократил импорт со 112 до 27 тысяч тонн в год. Между тем в самом Кыргызстане вообще обнулили НДС на наши пшеницу и муку. Это привело к анекдотичной ситуации: обнулив налоги, своя пшеница у соседей стала стоить дороже, чем импортная. Дав возможность «выплыть» мельникам, они «утопили» своих производителей зерна. И в этом году размеры посевных площадей в Кыргызстане, насколько мне известно, уменьшатся, потому что фермерам выращивать пшеницу уже не интересно. В правительстве Кыргызстана посчитали, что только на поддержке своих мукомолов они потеряли более 600 миллионов сомов.

На этом фоне в 2016 году на первое место вышел Афганистан с 57 процентами от всего объема экспорта — 1343 тысячи тонн. Для Казахстана это рекорд экспорта в отдельно взятую страну. Рост потребления нашей муки в этой стране позволил практически на одном уровне удерживать весь наш экспорт последние три-четыре года. Афганцы буквально спасают нас.

Но чтобы понять, что же в действительности происходит, нужно обратить внимание на мировой рынок зерна и муки. Дело в том, что мировые цены на зерно четыре года подряд находятся на рекордно низких уровнях. В это же время в соседнем с Афганистаном Пакистане для поддержки своего агропромышленного комплекса (АПК) ввели высокие закупочные цены на собственное зерно. И на фоне низких мировых цен ни зерно из Пакистана, ни мука, даже при применяемых экспортных субсидиях, не могут выйти на афганский рынок. И если ранее на афганском рынке реализовывалось до 80 процентов пакистанской и 20 казахстанской продукции, то из-за перекосов с мировыми ценами ситуация поменялась с точностью наоборот. В Афганистан начали поставлять переработанную из казахстанского зерна муку Узбекистан и Таджикистан.

— Но ведь благоприятная для нас конъюнктура в случае с Афганистаном продолжаться долго не будет?

— Если мировые цены на зерно в этом году вырастут, то мы резко потеряем прирост объема экспорта по Афганистану. Общий объем экспорта казахстанской муки может сократиться до уровня в 1,5–1,6 миллиона тонн. К чему это приведет? Мы обанкротим и закроем как минимум 50–60 мельниц. Это является реальной угрозой как для отечественной зернопереработки, так и для нашей экономики в целом.

Без системы, без лица

— Можно ли говорить об отсутствии у Казахстана продуманной, системной торговой политики?

— До последнего времени в Казахстане полностью отсутствовала централизованная политика в сфере экспорта переработанной сельхозпродукции. Экспорт сельхозпродукции попросту выпал из поля зрения. В Казахстане не были выработаны системные меры развития, выхода и закрепления на внешних рынках. Я не прошу преференции для мукомолов — это будет неправильно. Правильнее говорить о необходимости выстраивания системы поддержки экспорта переработанной сельхозпродукции.

Мукомольная промышленность в своем развитии опередила другие отрасли. И уверяю вас, если в Казахстане целенаправленно намерены развивать мясное животноводство на экспорт, то лет через пять может повториться ситуация, когда отечественных производителей начнут ограничивать на зарубежных рынках, ставить различные препоны и прочее. И тот факт, что сегодня сужаются рынки сбыта зерна в соседних странах, — проблема не столько мукомолья, сколько нашего государства.

Министерство сельского хозяйства до последнего времени заявляло, что продвижение торговых интересов аграриев не является задачей данного ведомства, только — внутреннее производство. До последнего времени МСХ было министерством по освоению бюджетных денег на нужды сельского хозяйства, но никак не министерством стратегического планирования сельского хозяйства. Новое руководство Минсельхоза четко сформулировало свою ответственность за расширение товарных рынков, причем как внутри страны, так и за ее пределами. В концепции развития АПК также прописано, что развитие внешних продаж является одним из приоритетов. Сейчас сделана хотя бы попытка понять, в каком направлении нужно развивать сельское хозяйство. И уже это здорово. Будем надеяться, что государственное присутствие здесь все-таки поможет.

Если наш бизнес зашел на соседние рынки и закрепился на них, а власти этих стран вводят меры нетарифного ограничения, то и с нашей стороны в процесс должны включаться чиновники. Мы должны выработать системные меры по защите наших экспортных рынков, независимо от вида реализуемой продукции.

— Следует ли вводить зеркальные меры в отношении партнеров или необходимо предпринять иные меры?

— В свое время казахстанские мукомолы предлагали на 30 процентов снизить тарифы на перевозку железнодорожным транспортом муки и вместе с тем на 30 процентов поднять на зерно, чтобы нацкомпания КТЖ не потеряла в деньгах. Почему бы и нет? Тогда все выровняется — они у себя акцизы ввели, мы же тарифами здесь отыграли. Предложение логичное. Нужно было просто сесть за общий стол для переговоров. Но вопрос повис. Нам сказали, что этого сделать нельзя, а я думаю — можно.

Центр — что это такое?

— Достаточно ли хорошо Казахстан отстаивает свою позицию во внешней торговле? У вас, наверняка, перед глазами много примеров.

— По муке — недостаточно. Ставится формулировка: «Узбекская сторона считает нецелесообразным включение вопроса об акцизах в повестку межправпереговоров». И вопрос не рассматривается! Но если узбекская сторона считает нецелесообразным, то казахстанская — должна настаивать. Это же наши интересы, наших же «бьют»! Но никто даже и пальцем не пошевелил. Нам открыто говорят: ребята, мы через пять лет не будем покупать у вас муку, мы будем покупать и перерабатывать только зерно. И улыбаются нам в лицо.

— Усилятся ли переговорные позиции нашей страны после создания единого оператора по экспорту?

— На зерновом и на мучном рынках присутствует масса игроков. И захотят ли они просто так, будем так говорить, отдать свой наработанный десятилетиями бизнес и работать просто клиентами, обслуживающими этот экспортный центр? Если такой центр создавался бы в 2002 году, когда наши предприятия еле на ногах стояли, это другое дело. Сейчас им уже где-то 20 лет, они наработали клиентуру, прямые связи. Многое решается даже за рамками договоров. Иными словами, были установлены прочные, устойчивые связи с клиентами. И в одночасье это все отдать — я не думаю, что это будет наилучшим выходом.

Давайте помечтаем, допустим, поставим перед собой амбициозную цель — войти на рынок России, в ее торговые сети. Пожалуйста, пусть экспортный центр занимается реализацией этой цели, пробивает дорогу на неосвоенные бизнесом рынки. Но что он будет делать на освоенных рынках? Пока вопросов к тому, как новая нацкомпания будет работать, больше, чем ответов. Однако то, что на верхах уже понимают, что продвижением продукции надо заниматься на государственном уровне, это уже очень хорошо.

За державу обидно

— Решили ли отечественные мукомолы вопрос с возвратом НДС?

— На мой взгляд, происходящее на поле возврата НДС достойно, наверное, пера великих романистов. Представьте, вы у меня купили зерно, смололи муку, потом при возврате НДС вы подаете документы в налоговые органы, и они начинают проверять не только вас, не только меня, но моих контрагентов — и так до пятого колена. И если в пятом колене предприятие «А» купило колесо для «Запорожцев» у предприятия «Б» и нарушило что-то там, то вы лишаетесь НДС. Вы, не имея никакого понятия о том, что есть вообще на этом свете предприятия «А» и «Б», будете наказаны за то, что их деятельность была нелегитимна. Это нормально?

В чем на самом деле заключается проблема? В нехватке средств для возврата НДС. Почему бы автоматически не внести добропорядочных экспортеров с хорошей историей и репутацией в реестр, в котором НДС возвращается автоматически, а потом, пожалуйста, занимайтесь возвратом. Почему возврат НДС превращается в мороку? Мало того, из НДС, который предъявляется к возврату, возвращается в лучшем случае 30–40 процентов, все остальное просто хоронится. Но бизнес же рассчитывает на эти деньги! Если не получается, тогда давайте поменяем принципиально правила игры, но надо вести себя по-честному.

В Комитете госдоходов говорят, что якобы мониторят лжепредпринимательство через нас. А почему именно через нас? Вопрос возврата НДС регламентируется соответствующими правилами и так называемой системой управления рисками. В системе управления рисками мы включены в группу особо, будем так говорить, опасных, которых нужно проверять до шестого или до седьмого колена. Я считаю это вредительством. Таким образом, отрасль, ориентированная на экспорт больше всего, ставится под удар.

В принципе, налоговики говорят открыто, что существует проблема с администрированием НДС, и они через эти проверки пытаются навести порядок. Но я еще раз говорю: ребята, это ваш участок работы, почему решаете проблему через нас? Все подтверждают, что да, это незаконно, но никто эту проблему решить не может. Даже Министерство сельского хозяйства, которое я, так сказать, довел до белого каления, обращалось в Комитет госдоходов — безрезультатно. Разговаривал с вице-министрами финансов, они говорят, что понимают, что это незаконно, но ситуация не меняется. Ведь данную норму можно убрать одним росчерком пера, нужна лишь политическая воля.

Тогда давайте сядем за общий стол и честно посмотрим друг другу в глаза, и выскажем все. В чем проблема? Нельзя же поступать так с бизнесом! Это же портит имидж государства. Получается, что это не Комитет госдоходов такой, это государство такое. И это происходит с той отраслью, которая приносит «золотые яйца», валюту в страну.

— Каков ваш прогноз по ситуации с НДС?

— Ничего не решают три года подряд. Это просто ухудшает экономическое положение экспортеров. Поймите, нормальный бизнес эти деньги уже в экономику закладывает. При этом мы из года в год на мировом рынке несем знамя мукомолья Казахстана. Я в Минсельхозе говорил: слушайте, ну, убьем мукомолье — чем гордиться будем? Честно говоря, мне обидно за страну. Обидно за державу. Верещагиных нет. Нет у нас глубоких патриотов. Для многих чиновников важно лишь то, чтобы у него входящие и исходящие письма на столе долго не задерживались. Большинство — временщики. И это — трагедия.

Вопрос в зерне

— Российские специалисты уже обратили внимание на то, что вслед за высоким уровнем урожая происходит снижение качества выращиваемой пшеницы. В Казахстане происходит то же самое?

— Качество пшеницы ухудшается последние три года подряд. В 2016 году впервые на моей памяти пшеницы третьего класса было собрано меньше половины всего объема. Речь идет о пшенице с клейковиной до 23 процентов. Обычно она в общем объеме составляла, грубо говоря, 80 или даже 90 процентов, а в прошлом году данный показатель упал до 47 процентов. Понятное дело, что свое влияние оказали нехарактерные климатические условия прошлого года, но подобное происходит три года подряд, а, значит, это уже тенденция. И в развитии семеноводства существует очень большая, так сказать, перспектива. Ахылбек Куришбаев, ректор Казахского агротехнического университета, недавно рассказал, что фактически большая часть всех новых сортов зерновых культур в Казахстане по своим генотипам схожа с сортом Саратовская-29, выведенным еще в далеком 1957 году. То есть с пшеницей, которой, мягко говоря, уже далеко не один десяток лет. Нам же нужны принципиально новые решения. Получается, вопрос заключается и в сортах, и в культуре земледелия — во всем.

— И в том числе в необходимости инвестиций. А чем это может потенциально грозить нам, если не предпринимать мер по улучшению качества выращиваемой пшеницы?

— О страшилках говорить не буду, мол, что от нас все отвернутся, уйдут. Конечно, этого не будет. Но у Казахстана есть имидж поставщика высококачественной пшеницы. Представьте себе, у вас элитный бутик и вас все знают, как владельца магазина по продаже брендовой одежды, к вам так же и относятся. А потом вдруг вы начинаете торговать секонд-хендом. Может быть, на секонд-хенде вы даже больше заработаете, но статус совершенно другой. По большому счету, нам есть над чем задуматься и в семеноводстве, и в выращивании пшеницы, и в АПК в целом.

Наверное, выскажу крамольную мысль. Казахстан приобрел независимость, многие министерства и ведомства были реформированы, советское Министерство хлебопродуктов пошло на утрату. В свое время наша отрасль относилась к данному ведомству, затем зернопереработка, комбикормовая, макаронная, крупяная и хлебопекарная промышленности были переданы Министерству сельского хозяйства. Но, к сожалению, мы до сих пор, что называется, родными не стали. Я считаю, что давно назрела необходимость переименования МСХ в Министерство сельского хозяйства и продовольствия — необходимо расширить его функционал.

Источник: expertonline.kz