Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Месяц прошел со дня опубликования указа президента России об отключении Европы и США от российского рынка продовольствия. Диапазон мнений полярный и середины не наблюдается.

«Съесть-то он съест, да кто ему даст…» (из анекдота про рацион слона в зоопарке)

«Антисанкции» вызвали патриотический подъем, прежде всего у чиновников. С их стороны прозвучало много заверений о том, что с импортными продуктами проблем не будет. Что много стран спят и видят, как попасть на российский рынок. Поначалу даже заявляли, что и цены не вырастут. Их поддержала некоторая часть аграрной общественности, которая заявила, что «давно пора». При этом и чиновники, и аграрники имели в виду не одно и то же.

С одной стороны, начался быстрый и эффективный передел рынка импортного продовольствия (около 45 млрд долларов), с другой — открылся рынок ожиданий финансовых вливаний в отечественный АПК.

Между тем в указе президента РФ N 560 «О применении отдельных специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности Российской Федерации» нет ни слова о поддержке отечественного товаропроизводителя. Кроме нескольких заявлений о грядущем развитии АПК пока на эту тему нет ни одного официального документа. Именно поэтому большинство производителей продовольствия, которые действительно читали указ, охвачены сомнениями. Тем более что «специальные меры» предприняты всего на год.

Напомню, если кто забыл: сельское хозяйство — довольно инерционная биологическая машина. Нажатием одной кнопки не запускается. Нет такого крана, из которого за деньги сразу потечет молоко. Вырастить корову — минимум три года. Ей нужен гектар под корма: сено, зерно, кукуруза, соя, свекла. Значит, нужно осваивать новые земли.

Для пахоты нужны тракторы с плугами, боронами и сеялками, для уборки — комбайны. Заводам нужно время, чтобы увеличить производство. Да, и не забывайте, что 70 процентов тракторов в России — импортные (представьте, если введут санкции на запчасти).

Нет такого склада, с которого можно сразу купить яблоки, ягоды и сливы. Сад — минимум пять лет от саженца до урожая. Виноград — восемь лет от посадки лозы.

Говяжьи стейки тоже появляются на девятый год от первых инвестиций — это вам не старую корову зарезать, здесь высокие технологии, связанные с селекцией, пастбищным скотоводством, правильным откормом, современными линиями забоя и разделки туш.

Особый разговор — о кадрах. Я слушал лекцию по разделке туш в Университете Денвера (штат Колорадо). Профессор с двумя ножами в руках в стерильной камере пообещал студентам следующее: «Сейчас я научу вас увеличивать стоимость этой туши в 16 раз». И начал не резать, а отделять один мускул от другого. Кости перепиливал маленькой «болгаркой». Через академический час вся туша была разделана на порции по сортам, упакована в пленку со штрихкодами и отправлена в ближайший супермаркет. Теперь вспомните схему разруба туши, которая висит на рынках, и здоровенный топор мясника.

Готовить студентов, которые смогут так разделать тушу, нужно еще пять лет. Но сперва хорошо бы обучить тех, кто их учит. Да и не только их. Многие мясокомбинаты европейской части России вообще ориентированы на переработку в фарш замороженных блоков мяса из-за рубежа и не имеют убойных цехов. То есть они и не планировали принимать отечественных быков. Это лишь часть «тайны» сотен сортов отечественной колбасы.

Ну и нет такого холодильника, где лежал бы запас картофеля и овощей. У нас просто нет механизированных хранилищ с газовой средой. Потому российские овощи едим прямо с грядки и только в сезон уборки.

И самое главное: урожай в России собирают только раз в году. Стало быть, при самой большой любви правительства к крестьянам они начнут планировать замещение импорта не ранее весны 2015 года и соберут урожай лишь следующей осенью.

Значит, год мы будем жить с новым импортом. И пока российским аграриям никто не дал гарантий, что количество импорта уменьшится пропорционально прибавке своего урожая и надоев и что цены на свой продукт будут приемлемыми. Этот вопрос — гарантированных объемов сбыта по минимально гарантированным ценам — не каприз, а законодательное условие, при котором работают западные фермеры. А наши чем хуже?

Война коттеджам?

Вопрос не праздный. Сельское хозяйство России всегда было заложником большой международной политики, которая использовала импорт продуктов как предмет торга на переговорах. Не обращая внимания на интересы села. «Ножки Буша» в свое время угробили российское птицеводство, а белый порошок и пальмовое масло заставили резать молочное стадо. Зато переговоры «в верхах» о вооружениях, новых союзах и проектах трубопроводов шли успешно. А российские потребители платили западным фермерам. И платят свыше 40 млрд долларов в год. Были «партнерами» США и ЕС — давали заработать им. Испортились отношения, нашлись другие партнеры — южнее и восточнее. Принцип тот же, сумма для политического торга — та же.

На такой пирог претендуют многие. Израиль готов увеличить свой экспорт в Россию за год втрое — до миллиарда долларов. Речь идет о молочных продуктах, курятине, картофеле, об овощах и о фруктах. Китай быстро развернул на границе с Россией складские и логистические центры для экспорта. Турция уже увеличила поставки. Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться — такой рынок просто так никто не оставит, поскольку планируются большие вложения в расширение экспорта. И на больших международных переговорах по Ближнему и Дальнему Востоку, как, впрочем, и по черноморским проливам, могут потом возникнуть новые аргументы.

Насколько далеко идут намерения правительства в поддержке отечественного АПК? Пока внятного ответа нет, так и не ясно: будет всего лишь «раздача» дополнительных денег или наконец-то начнется подлинная реформа сельской сферы, которой ждут с 1991 года?

Начну с ожиданий. Доктор экономики Наталья Шагайда, директор Центра агропродовольственной политики РАНХ и ГС при президенте РФ, считает, что необходимо сбить спрос на сельскохозяйственную землю как площадку для строительства. Пашню покупают, так как уверены, что можно разными путями получить — формально бесплатно — право строить. Строить и разбогатеть, потому что земля для строительства стоит в тысячу раз дороже, чем для сельского хозяйства. Понятно, что за эту формальную «бесплатность» неформально нужно платить. Такая схема удовлетворяет и чиновников, и девелоперов. Но не аграриев, которых с земли изгоняют.

Чтобы выйти из этой ситуации, нужно сказать твердо: сельскохозяйственная земля — для сельского хозяйства. Если очень надо строить (в том числе и города) — продажа только через аукцион. А деньги пойдут в бюджет района — на дороги и прочую нужную для всех инфраструктуру. Это снизит аппетиты девелоперов, а муниципальные власти избавит от коррупционных соблазнов. И, кстати, увеличит местные бюджеты.

Сельскохозяйственные земли вокруг мегаполисов — самый лакомый кусок, и за него идет долгая война с человеческими жертвами. В 50-километровой зоне вокруг Москвы аграрное производство практически ликвидировано, хотя здесь были наиболее продуктивные стада, поля и сады. И молоко в Москву теперь возят за 200-300 километров, что сказывается на ценах для потребителей. Если же выехать за пределы, например, Парижа или другой европейской столицы, то сразу увидишь трактор фермера. И этот фермер знает, что его земля неприкосновенна. Я много раз спрашивал: можно ли построить коттеджный поселок на пастбище в Европе. Мне отвечали: можно, но вашей жизни не хватит, чтобы оформить бумаги и пройти все процедуры. Поэтому к фермерам никто и не пристает.

Второе, что, по мнению Натальи Шагайды, следовало бы сделать,— поддержать обслуживающую кооперацию по аналогии с тем, что сделали в 2006 году в отношении кредитных кооперативов. Тогда Россельхозбанк становился ассоциированным членом сельских кредитных кооперативов. Потом, правда, начальство в банке поменялось и эти взносы стали «вынимать». Теперь же государству нужно делать взносы в кооперативные предприятия по хранению зерна, овощей, фруктов, в мясобойни, в лаборатории по оценке качества и охлаждению молока и т.д. Это приведет к росту доходов участников кооперативов и через короткое время — росту производства среди мелких и средних производителей. Не нужно думать, что мелкие производители — это только фермеры: в России около 70 процентов всех сельскохозяйственных организаций относятся к субъектам малого предпринимательства.

Третье, перечисляет Наталья Шагайда,— ввести прямые субсидии сельхозпроизводителям, минуя посредников в лице местных администраций и других структур. Купил трактор — получи половину от государства, построил мелиорацию — получи еще. А то субсидирование процентной ставки, да еще на 15 лет, да еще с пролонгацией время от времени — это поддержка в первую очередь банков, сужение круга тех, кто имеет доступ к государственным субсидиям.

Ведь никто не делал серьезного анализа эффективности использования тех средств, которые прошли по первой Госпрограмме 2008-2012 годов. Деньги известно кому и на что были даны, отчеты со всех хозяйств Минсельхоз собирает, но ни сам не удосужился провести экономический анализ, ни другим не дал, хотя его об этом много раз просили, тот же центр агропродовольственной политики РАНХ и ГС при президенте РФ. Говорят, это «конфиденциальная информация». С каких это пор расходование средств налогоплательщиков стало тайной? «Цифирки» надо бы открыть…

Замечу, что Наталья Шагайда не говорит ничего фантастического — так работает весь мир, который не хочет роста цен на продукты питания. Государства обязуются создавать условия и давать деньги, фермеры — не разгонять цены. Это нормальный общественный договор.

В российских же условиях предложения прямо финансировать фермера равносильны призыву к революции в экономике посредников. Один пример государственной компании «Росагролизинг» с ее криминальной славой чего стоит. Отношение к государственному Росельхозбанку среди аграриев тоже не столь благожелательно, как хотелось бы банкирам.

Мне приходилось работать у голландского фермера, и мы вместе с ним ходили в «РабоБанк» брать кредит на покупку трактора. Это заняло полчаса. В банке о фермере знают все — сколько земли, коров и техники, в каком они состоянии и какой дают доход. Мы всего лишь подписали договор, и к вечеру дилер пригнал трактор. Дело в том, что «РабоБанк» — это крестьянский кооперативный банк, который больше века назад начинался фермерами вскладчину. Все фермеры — его акционеры по наследству.

Я видел 10 килограммов документов (сам взвешивал) на оформление кредита в Россельхозбанк. И еще я видел лицо фермера, который плюнул на это и занял у местного барыги под более крутой процент, зато быстро и без унижений.

Нам есть с чем сравнивать. Михаил Горбачев дал людям загранпаспорта. Кто-то поехал в Ниццу, а кто-то по фермам. И когда Россия вступила в ВТО, агробизнес стал задавать вполне законные вопросы: почему условия не в нашу пользу? Почему мы должны конкурировать с Западом за свой счет, если продукты из Европы и США дотируются так, что продаются дешевле наших?

Дело, как вы понимаете, не только в деньгах. Импортная идеология в снабжении крупных городов настолько инфицировала сознание руководителей всех уровней, что на свое сельское хозяйство они смотрят как на недоразвитое дитя, с которого и спросу нет — на тебе «денежку», чтобы не плакало. Наталья Шагайда подтверждает догадку, которая сейчас посещает многих: скорее всего разговоры о поддержке АПК закончатся простой раздачей денег и серьезных институциональных изменений не произойдет.

Каждый фермер желает знать

Мать интуиции, как известно,— информация. Когда ее нет — это тоже новость, но не хорошая. Никто не объявил — сколько продукции и какого качества должен произвести к следующей осени российский агробизнес. Каковы будут цены закупки для государственных нужд (армия, тюрьмы, детские сады, больницы, школы и т.д.)? Сколько и чего у нас вообще производится? И как без этих цифр обеспечивать доходность бизнеса?

А сельскохозяйственной статистики в России нет. То, что «на-гора» выдает Росстат, весьма приблизительно, не соответствует реалиям и не позволяет делать вменяемые выводы. Государственное ведомство даже не понимает, чего от него хотят.

Мне приходилось изучать систему сельскохозяйственной статистики Минсельхоза США (USDA). Каждый день рыночные репортеры — госслужащие — посещают фермы, ранчо, оптовые склады, скотобойни, бензоколонки и магазины. И утром на мониторах компьютеров не только американских фермеров, но и всего мира — весь срез цен, объемов и названий того, что растет, доится, хранится, сеется и убирается. Это государственная работа — обслуживать бизнес. Почувствуйте разницу — в USDA работают 10 тысяч человек, а Минсельхозе России — всего 700.

Сбором информации и ее анализом в РФ занимаются крупные компании и общественные организации. Как умеют. Фермерам это вообще не по зубам. Мелкие хозяйства пользуются отрывками информации, которые случайно и с запозданием попадают в интернет.

Союз производителей картофеля и овощей провел героическую работу по расчистке статистических заблуждений об объемах оборота картофеля в стране. И Росстат, по утверждению исполнительного директора Союза Алексея Красильникова, уже склонен пересмотреть устойчивый миф о том, что 85 процентов картофеля производится бабушками на огородах. К чему привела эта мифология? К сокращению государственного финансирования отечественных селекционных разработок картофеля и полной (100 процентов) зависимости крупных хозяйств от импортных семян из Финляндии, Голландии и Германии.

Татьяна Губина, руководитель аппарата Картофельного союза, считает, что указ «о специальных мерах» поможет пересмотреть отношение к отрасли. В Государственную программу развития сельского хозяйства до 2020 года планируется внести большие изменения. Финансирование производства картофеля и овощей обещают сделать «отдельной строкой» — на пять лет предусмотрено 43 млрд рублей, из которых 6,5 млрд — уже в следующем году. Государственную поддержку возделывания картофеля предполагается увеличить до 3 тысяч рублей на гектар, овощей — до 6 тысяч. К 2020 году импорта картофеля не должно быть.

По всем статьям новая редакция Госпрограммы развития села, подготовленная Минсельхозом России, «весит» значительно больше, чем ранее выделял бюджет. Об окончательных суммах говорить рано, но попытка получить их сделана серьезная. Но это всего лишь один пример, как общественные организации занимаются «самообслуживанием» в магазине под вывеской «бюджет», где госчиновники «сидят на кассе».

Вы спросите, почему такая ирония в столь драматичный момент? А когда распределяются большие деньги по административным ручьям нашей необъятной Родины — это давно вызывает ироничную улыбку. «Суммы ясны, каналы определены, за работу, товарищи!»

Вопрос: для чего 10 лет назад создавались общественные объединения в АПК? Не для того ли, чтобы дать им часть функций власти? Как раз для этого. Они пользуются доверием в отрасли и экспертным авторитетом в министерствах. Не подошла ли пора сменить каналы распределения государственных субсидий и пустить их через союзы, через кооперативные объединения? Кому, как не союзам, виднее, кто и как работает на рынке. И деньги не пропадут — участники союза контролируют друг друга лучше любой спецслужбы. Именно так и происходит финансирование на «клятом Западе». Кто мешает?

В 1991 году впервые в истории премьер Иван Силаев своей властью выделил общественной организации — АККОР — миллиард рублей. Он рисковал седой головой. Но фермеры развились по всей стране, а потом появилась кредитная кооперация. Кстати, фермеры возвращают кредиты в 99,9 процента случаев — это сами банкиры говорят. Правда, и откатов не дают.

Да, тогда была политическая воля создать новый класс собственников. Что сейчас мешает влить деньги в фермерскую кооперацию и вывести единоличников на новый уровень производства, тем самым отодвинув от общества и государства частных латифундистов, которые стали излишне влиятельными лоббистами своих коммерческих интересов? Ведь Европа, и США тоже, уже заканчивают избавляться от латифундистов, а Россия только начинает их вскармливать, создавая угрозы для стабильности целых регионов. Почему такие темы не обсуждаются?

Просто это никому не пришло в голову. Как не посетила мысль разрешить фермерам строить свое жилье на своих участках. Если кто не знает, так у нас это запрещено. А в США разрешено с 1862 года (Закон о хоумстедах), с чего и началась «фермерская Америка» с ее крепкими семьями в нескольких поколениях.

Думаю, это потому, что ограничения импорта из Европы введены всего на год. Месяц уже прошел. Так стоит ли огород городить?