Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Андрей Мельниченко начинал бизнес с валютообменных пунктов в 1990-е, потом создал успешный МДМ Банк, а в начале 2000-х неожиданно занялся углем и производством удобрений. В полной мере эта ставка сыграла в 2022 году — его состояние за год выросло более чем в два раза, до $25,2 млрд. В интервью Forbes Андрей Мельниченко сказал, что хочет вернуться в бенефициары траста, контролирующего СУЭК и «Еврохим», и рассказал о том, как создавал свою бизнес-империю, как относится к происходящему, и о том, почему не планирует выходить из правления РСПП, как некоторые его коллеги из списка Forbes

Основатель «Еврохима», крупнейшего в России производителя удобрений, и угольной компании СУЭК встречается с корреспондентом Forbes в открытой беседке на территории одного из фешенебельных отелей Дубая. Сухощавый, высокий и энергичный Андрей Мельниченко, в демократичной темно-синей рубашке с длинными рукавами, фенечками на запястье и с легкой небритостью на лице, больше похож на руководителя взлетающего стартапа, чем на самого богатого российского бизнесмена с состоянием более $25 млрд.

В 2021 году он получил гражданство ОАЭ, а весной 2022 года, сразу же после введения против него санкций Евросоюза, переехал вместе с семьей из Швейцарии сначала в эмират Рас-эль-Хайма, а потом в Дубай. До введения санкций Мельниченко, по его собственному утверждению, на протяжении 15 лет вел тихую размеренную жизнь в швейцарском Санкт-Морице, занимаясь предпринимательской деятельностью всего пять недель в году.

9 марта 2022 года ЕС внес Мельниченко в санкционные списки. Оценив риски заранее, буквально накануне он перестал быть бенефициаром траста, который владел 92,2% СУЭК и 100% «Еврохима», и ушел из советов директоров этих компаний. Его доля в трасте автоматически перешла к супруге Александре, гражданке Сербии и Хорватии, но в июне под санкции Евросоюза попала и она. Мельниченко и его супруга оспаривают введенные против них санкции, но пока результатов эти тяжбы не принесли.

— Вы были на встрече крупных российских бизнесменов с Владимиром Путиным 24 февраля 2022 года и позже попали в санкционные списки ЕС. А 16 марта 2023 года, в отличие от многих других миллиардеров, вы стали участником встречи с Путиным в рамках съезда РСПП. Не считаете, что это усложнит процесс снятия санкций?

— РСПП сегодня самое серьезное бизнес-объединение в России, которое на своем уровне прилагает максимум усилий для сохранения в России конкурентоспособной рыночной экономики, что невозможно без сохранения интеграции отечественного бизнеса в экономику мировую. Я убежден: такая цель стратегически абсолютно позитивна как для России, так и для ее нынешних противников в экономических войнах и политических противоречиях. Ведь уже на среднесрочном горизонте ничто так не сближает государства и не сглаживает неизбежные противоречия, не способствует поддержанию мира на планете более эффективно, чем развитые торговые и инвестиционные отношения.

Насчет снятия санкций, по крайней мере как этот процесс выглядит сегодня: да, наверно, мое участие в съезде РСПП его усложнит. Сегодня европейские и в меньшей степени американские политики, принимающие решения на данную тему, действуют в рамках упрощенной картины мира. Модель рассуждения там примерно такая: взаимодействуешь с российским государством, присутствуешь на встречах с его лидерами, значит, ответственен за все ужасы <…> [«спецоперации»*].

Вот точно не ответственен. И РСПП точно не ответственен. Не более ответственен, по крайней мере, чем Американская торговая палата за войны в Ираке или Афганистане или Ассоциация европейского бизнеса за нынешнюю вспышку голода в Африке, спровоцированную в основном безответственными действиями Европейской комиссии.

РСПП никогда не привлекали к выработке внешнеполитических решений. Область деятельности РСПП в той системе принятия решений, которая существует сегодня в России, определена довольно узко — исключительно экономические и социальные вопросы. Более того, и эта область постоянно сужается.

Логика, заложенная в такую конструкцию, вполне рациональна: бизнес-ассоциация обязана быть способной эффективно взаимодействовать с любыми политическими силами, добившимися политической власти в политическом процессе. Это необходимо для реализации ее миссии — способствовать экономическому развитию страны на принципах конкурентной рыночной экономики. Без этого, между прочим, никакая устойчивая демократическая модель управления в стране в принципе невозможна.

— Ваши соседи по списку миллиардеров Владимир Лисин и Алишер Усманов вышли из бюро правления РСПП. Вы не планируете это сделать?

— Согласившись избраться в бюро РСПП, я принял на себя ответственность перед коллегами, доверившими мне представлять их интересы. В нашей организации я отвечаю за климатическую повестку — эта тема важна для всего делового сообщества, понятна и интересна мне. Очевидно, что невозможно эффективно делать свою работу в РСПП и при этом не взаимодействовать с государством, регулирующим законы страны.

Так что какой тут выбор в личном плане? Либо выйти из организации, либо не выходить. Все посередине — это просто манипуляции какие-то.

Хороший вдохновляющий пример — поведение руководителей Американской торговой палаты и Ассоциации европейского бизнеса в России. Им ведь в чем-то еще и посложнее: давление с обеих сторон конфликта на представляемые ими компании нарастает, но работу свою они делают и тех, кто доверил им представление своих интересов, несмотря на все сложности, не бросают.

Более важный, чем текущее давление со стороны разработчиков персональных санкций, вопрос: а во что, собственно говоря, трансформируется РСПП в новых условиях, сохранит ли он остатки содержательного влияния на выработку наиболее важных для экономического развития нашей страны решений или нет. В последние годы основные дискуссии с государством существенно упростились, теперь мы чаще беседуем не о том, рационально ли в интересах российской экономики принять то или иное решение, а про то, как именно следует исполнять уже принятое и не подлежащее обсуждению решение правительства. Работа в рамках такой узкой повестки не является рациональной тратой времени для предпринимателей, с такой работой лучше справятся более технически сфокусированные специалисты. Так что в данный момент из РСПП выходить не планирую, а что будет в будущем, будущее и покажет.

— В марте 2022 года вы перестали быть бенефициаром «Еврохима» и СУЭК. А например, Владимир Потанин, против которого британские власти ввели санкции 29 июня 2022 года, призвал российских бизнесменов и топ-менеджеров не продавать свои активы и не уходить в отставку из-за подобных ограничений. Он считает, что принуждение людей к уходу из крупного бизнеса является одним из способов ослабления российской экономики в целом. У вас нет опасений, что люди, которые сейчас управляют основанными вами компаниями, не справятся?

— «Еврохим» и СУЭК — это крупные компании, деятельность которых влияет на многое. С момента их создания одним из моих приоритетов было выстраивание устойчивой к кризисам системы корпоративного управления, не зависящей от перипетий личной судьбы вечного руководителя-собственника. Я никогда не работал на управленческих позициях в данных компаниях, абсолютно осознанно ограничив свою роль участием в деятельности их советов директоров в качестве одного из неисполнительных директоров без права решающего голоса. Менеджерские команды в компаниях сильные. Я уверен: они пройдут этот сложнейший период максимально достойно.

— Хотелось бы уточнить юридические моменты. Что представляет собой траст, в который вы передали свои активы?

— Акции «Еврохима» и СУЭК находятся в собственности дискреционного траста c 2006 года. Права собственности и контроля находятся у трасти, который управляет трастом. Он самостоятельно и по четким правилам действует в интересах бенефициаров. В момент создания подобной структуры владения она представлялась мне оптимальной, повышающей устойчивость системы управления. Я никогда не предполагал, что Россия и Запад окажутся в состоянии как минимум экономической войны. Сложно было представить, что административные органы ЕС могут просто отменить действие правовых механизмов европейского права в отношении лиц категории «крупный российский бизнесмен».

8 марта 2022 года я добровольно вышел из состава бенефициаров траста. Основным бенефициаром автоматически, как это и было запрограммировано 18 лет назад, стала моя жена. Я считал, что это обеспечит бесперебойное функционирование созданных мной компаний, как минимум на то время, пока продолжается экономическая война и пока действуют юридические ограничения в отношении меня лично. Европейский союз квалифицировал мое решение как попытку обхода санкций, хотя в добровольном лишении себя прав сложно усмотреть попытку бенефициара получить выгоду. В результате под санкции ЕС попала моя жена.

Она не имеет никакого отношения к моему решению о выходе из состава бенефициаров траста и уж точно никакого отношения к трагедии на Украине. Но тем не менее она стала первой в истории Европы гражданкой Евросоюза по праву рождения, попавшей под санкции, не имея при этом гражданства страны, против которой они направлены.

Оглядываясь назад: данный поступок был моей ошибкой. Он принес ненужные неудобства моей семье и не решил никаких проблем компаний. В этой связи наша семья уже обратилась к трастовым управляющим и регуляторам с предложением вернуться к состоянию, неизменно сохранявшемуся с основания трастов до момента моего выхода из состава бенефициаров.

— В 2021 году перспективы развития вашего бизнеса выглядели радужными. Цены на удобрения в мире взлетели до максимальных значений, «Еврохим» вел переговоры о покупке крупнейшего производителя удобрений в Европе, австрийской Borealis за $500 млн. Каменный уголь тогда вышел на четвертое место по размеру стоимостного экспорта после нефти, нефтепродуктов и природного газа — его поставки за границу увеличились на 42% и составили $17,6 млрд. Каким было ваше настроение в тот момент, не было ощущения надвигающейся беды?

— Экономика, что в секторе удобрений, что в энергетике, носит цикличный характер. Периоды цен высоких неизбежно сменяются периодами цен низких — и наоборот. В этой связи каких-то особых влияний на настроения долгосрочных инвесторов, планирующих свою деятельность на много циклов вперед, эти изменения не должны оказывать. До самого утра 24 февраля 2022 года я не верил, что политическое руководство нашей страны примет те решения, которые были приняты.

— После окончания школы-интерната имени Колмогорова вы поступили на физфак МГУ, но учебу бросили. Почему?

— Да, я видел себя в будущем ученым-физиком. Но тут в 1991 году развалился Советский Союз, все стало очень интересно, появилось много новых возможностей для приложения усилий. Я начал заниматься бизнесом, это понравилось, и довольно скоро времени на учебу и бизнес одновременно хватать перестало. В итоге я выбрал бизнес. Чуть позже, как со временем стало полегче, добрал недостающие знания в Российской экономической академии имени Плеханова по специальности «финансы и кредит». В тот момент я уже был председателем совета директоров МДМ Банка.
В партнерстве с такими же выпускниками колмогоровского интерната и студентами физфака Евгением Ищенко и Михаилом Кузнецовым мы построили очень прибыльную сеть валютообменных пунктов. Инфляция была запредельная, курс рубля — крайне волатильным. Наличная валюта служила основным средством расчетов для мелких и средних экспортеров и импортеров, так что сервис наш был очень востребован. В 1992 году законодательство поменялось, подобная активность стала требовать банковской лицензии. Ну что же, банк так банк. В марте 1993 года Банк России зарегистрировал финансовую организацию «Бюро МДМ», чуть позже преобразованную в МДМ Банк. Акционерами стала наша троица, начальный капитал составлял $30 000. В общем, стал совладельцем банка и его председателем совета директоров в возрасте 21 год и одна неделя.

— В 1997 году ваши партнеры вдруг решили выйти из успешного бизнеса. С чем это связано?

— Партнеров моих увлекла публичная политика. В России середины 1990-х это было востребовано обществом, доступно и перспективно для молодых и ярких (возраст моих парт­неров в то время был 23 года и 26 лет соответственно). Оба избрались в Государственную думу, работа в депутатском корпусе оказалась не очень совместима с активным участием в бизнесе, в итоге я остался единственным акционером МДМ Банка. Почему меня в политику не затянуло? Хватало впечатлений и удовлетворения, приносимого планомерным построением бизнеса.

— Кузнецов после депутатства поработал губернатором Псковской области и в итоге пришел к вам в группу компаний и сейчас руководит Национальной транспортной компанией. Ищенко был депутатом и мэром Волгограда, сейчас развивает торговую сеть «Покупочка». Вы с ними общаетесь?

— Да, дружим. Пару месяцев назад вот в интернат и на физфак как раз вместе выбирались — посмотреть, что там нынче происходит.

— Как получилось, что вы пропустили участие в приватизации?

— В конце 1995 года, в преддверии президентских выборов, кремлевскими администраторами той эпохи был придуман и реализован по-своему креативный политический проект — ускоренное создание класса крупных собственников. Данный класс был создан искусственно, всего за пару месяцев, чтобы обеспечить поддержку выборов президента Ельцина на второй срок. В узком смысле проект удался: Ельцин был переизбран, кандидат от коммунистов потерпел поражение. На российской политической арене появился новый игрок — класс олигархов, то есть крупных собственников, обладающих значительным политическим ресурсом и готовых защищать свою вновь приобретенную власть и собственность любыми доступными средствами.

Я не знаю, анализировали ли организаторы данного проекта системный риск, реализовавшийся практически мгновенно: у российского народа сформировалось вполне обоснованное убеждение, что его только что обокрали. Думаю, что такого анализа не было — в связи с отсутствием его практической ценности. Предполагаю, что ход событий определился в традиционном для позднесоветской и унаследовавшей от нее российской политической системы порядке, когда прохождение важнейших для государства развилок определяется необходимостью реакции исключительно на неотложные проблемы и вызовы, причем теми же самыми политическими администраторами недавно созданные. И, разумеется, желанием реализовать волю начальства, а она сводилась к тому, что надо избираться опять, избираться обязательно, избираться любой ценой — ну а там разберемся. Вот уже почти 30 лет разбираемся.

Я пропустил участие в приватизации потому, что мне в тот год исполнилось 23 и малейшая возможность попасть в круг людей, обсуждавших и решавших серьезные вопросы, в тот момент у меня отсутствовала.

— Как случилось, что в начале 2000-х годов вы решили заняться трубами, углем и удобрениями? И почему со временем вы решили остановиться на производстве удобрений и добыче угля? В начале 2000-х трудно было представить, что производители удобрений когда-нибудь обгонят нефтяников и металлургов.

— Финансовый кризис конца 1990-х МДМ Банк прошел замечательно. У банка не было никакой необходимости поддерживать трещавший по швам российский бюджет в связи с отсутствием каких-либо привилегий от государства и сколь бы то ни было значимых контактов с политиками. Не было и никакой веры в то, что нам кто-то подскажет что-то такое, чтобы хотя бы свои денежки из высокодоходной пирамиды ГКО вовремя успеть вытащить. В итоге конкуренты оказались неплатежеспособны, у нас же пошел взрывной рост бизнеса. Появился доступ к финансовым ресурсам другого порядка. Что с ними делать? Мы сформировали равное партнерство с Сергеем Поповым, металлургическим трейдером и клиентом банка, и приступили к скупке разрозненных пакетов акций промышленных предприятий в упомянутых вами отраслях на вторичном рынке. Родилась Группа МДМ.

Отрасли, на которых мы сконцентрировались, не относились к разряду первоклассных активов и именно поэтому оказались непривлекательными для олигархов 1990-х годов.
Массовая приватизация в этих отраслях была осуществлена наиболее разрушительным для экономики способом: крупные государственные концерны, по сути своей вертикально интегрированные корпорации, были разделены на отдельные юридические лица.

Их акционерами стал широкий круг непрофессиональных инвесторов. Управляемость была утрачена, цепочки поставок разорваны, инвестиционный цикл прерван, экономика предприятий и зависящих от их деятельности российских регионов доведена до непотребного состояния. Шахтеры требовали зарплаты, проводя митинги в Москве около Дома правительства, и перекрывали Транссибирскую магистраль. Гиганты химической промышленности разворовывались криминальными группами, захватившими контроль над экспортными потоками и нагло присваивавшими себе собственность не способных никак повлиять на происходящее и защитить свои вновь обретенные права миноритарных акционеров.

В короткий срок Группа МДМ провела десятки сделок на вторичном рынке, скупив акции у тех, кто ранее получил их от государства в процессе приватизации. Сконцентрировав в своих руках контрольные пакеты ряда предприятий в данных отраслях, мы частично восстановили вертикальную интеграцию, рыночную силу и перезапустили инвестиционный цикл. Так были созданы компании «Еврохим», СУЭК и ТМК.

Трубный сектор на тот момент времени представлял собой конвертацию огромного количества металлолома, которого хватало в разваливавшейся стране, и производства из него товара, востребованного локомотивом российской экономики — нефтегазовым сектором.

Удобрения — это конвертация российского сырья, огромные запасы которого сконцентрированы на территории нашей страны, в продукцию, востребованную в регионах интенсивного земледелия, не обладающих при этом такими запасами сырья для производства удобрений.

Уголь — это ставка на неминуемое оздоровление российского электроэнергетического сектора, вера в то, что восстановительный рост экономики после экономической катастрофы 1990-х годов неизбежно приведет к росту потребления электроэнергии, к необходимости инвестиций в российскую энергетику. Это, в свою очередь, означало необходимость обеспечения платежной дисциплины и справедливого распределения добавленной стоимости с поставщиками топлива для электростанций. Плюс была серьезная вера в начинавшийся взлет экономики Китая и катализированный им бум спроса на сырьевые товары.

— Когда вы делили бизнес с Сергеем Поповым, ему достался банк, а себе вы оставили промышленные предприятия. Как происходил «развод», общаетесь ли вы с прежним партнером?

— Группа МДМ, наше с Сергеем партнерское предприятие совершило свое первое приобретение в промышленном секторе в ноябре 2000 года. В 2004 году Сергей приобрел у меня 50% банка, в 2007-м, в пуле с уважаемыми международными инвесторами, — вторые 50%. В том же году траст, где находились мои активы, выкупил у Сергея акции «Еврохима» и пять лет спустя — акции СУЭК.

Давно не общались с Сергеем. Сначала COVID, потом безумный 2022 год, вот как-то так и пролетело время.

— «Еврохимом» долгое время руководил Дмитрий Стрежнев. Почему разошлись?

— Дмитрий возглавлял «Еврохим» полтора десятилетия. Это действительно очень долгий срок, исключительно по этой причине мы и разошлись. Бессменный сильный лидер, олицетворяющий сложившийся порядок вещей, — это системная проблема. Конкурентоспособность корпораций определяется способностью адаптации к порой скачкообразно изменяющимся внешним обстоятельствам. Поэтому метод адаптации — выдвигать на лидирующие позиции таланты, наиболее адекватные новым вызовам.

Эволюционная адаптивность системы, столкнувшейся с проблемой несменяемого лидера, неизбежно понижается. Действительно, в чем смысл конкуренции для талантов, стремящихся продвинуться с более низких этажей корпоративной иерархии на этажи более высокие, если главный приз в такой конкурентной борьбе заведомо недоступен? Утрата смысла здорового порождает смыслы нездоровые. Умение нравиться начальству тем способом, который особенно радует начальство, не может служить здоровым стимулом для талантливых людей. В итоге качество системы постепенно деградирует и чуть раньше или чуть позже в очередной момент скачкообразного изменения внешних обстоятельств неизбежно приводит корпорацию к катастрофе.

— Вы являетесь председателем комитета РСПП по климатической политике и углеродному регулированию. ESG-повестка ушла на второй план, но оптимизма производителям энергетического угля это не прибавило. Уголь продолжают считать самым грязным топливом, есть ли у него будущее в новой зеленой экономике? И вообще не слишком ли раздута была важность зеленой повестки для мира и человечества?

— Сначала идет удовлетворение базовых потребностей — в области физической безопасности, жилья, продовольственных и энергетических нужд, доступа к адекватным медицинским и образовательным услугам, других первичных мер обеспечения социальной стабильности. Это неизбежно приводит к появлению у граждан любого государства запросов на решение следующих по приоритетности проблем. Это запросы на право дышать чистым воздухом и пить чистую воду, озабоченность состоянием почв. Эта часть зеленой повестки первична, так как именно она влияет на состояние здоровья человека и окружающей непосредственно нас природы. В России до февраля 2022 года данная повестка была суперактуальна, присутствовали все необходимые возможности всерьез сконцентрировать частные и общественные ресурсы на решении этого вопроса и перевести ситуацию на качественно новый уровень.
Мне хотелось бы верить, что нарастающая интенсивность экономической войны стран G7 и России, а также огромные новые затраты на более приоритетные в настоящий момент для государства направления по-прежнему оставят нам такую возможность, пусть и с каким-то сдвигом по времени. Ряд стран продвинулся в удовлетворении потребностей своих граждан существенно дальше России. Решив проблемы среднесрочные, такие страны обладают ресурсами и мотивацией перейти к решению проблем долгосрочных. Озабоченность последствиями изменения климата из этой серии.

Наука сегодня в основном согласилась с утверждением, что состояние климата критически зависит от концентрации в атмосфере парниковых газов. Парниковые газы в атмосфере не имеют национальной принадлежности, все перемешивается и усредняется. В итоге выбросы и поглощения в одних государствах планеты окажут негативное влияние на состояние климата в государствах иных — где-то позитивное, где-то негативное. Крайне сложно найти справедливый баланс интересов государств, где из-за ограниченности доступных ресурсов все еще не удовлетворены базовые потребности граждан, и тех, где граждане ставят своим политикам цели следующего уровня приоритетности. Как бы было прекрасно, если бы граждане государств более высокого уровня развития просто взяли и решили бы эту проблему исключительно за счет своих ресурсов, не отвлекая ресурсы тех государств, у которых их и так не хватает на проблемы, для них, безусловно, более актуальные. Естественно, они так не хотят.

Что делать России? Ничего противоречащего национальным интересам. Для начала дойти до завершения <…> [«спецоперации»], определить наше место в мире по ее завершении, определить доступные нам в новой ситуации экономические ресурсы и свои приоритеты. Тогда и решать по-серьезному.

Уголь обеспечивает более трети всей мировой энергогенерации, около 36%. Отказ от угля прямо сейчас привел бы к катастрофическим последствиям для очень многих стран мира. Думаю, что будущее у угля как минимум на несколько десятилетий есть, тем более учитывая технологический прогресс в современной энергетике, который, кстати, очень важно стимулировать.

— В прошлом году вы неоднократно публично заявляли в СМИ и на международных конференциях о тяжелой ситуации с поставками российских удобрений, говорили, что это может привести к катастрофическим последствиям для мировой продовольственной безопасности. Но, по данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, за первые 10 месяцев 2022 года российский экспорт удобрений в денежном выражении вырос на 70%, до $16,7 млрд. Получается, что не все так плохо с российскими удобрениями и их вывозом на внешний рынок?

— Ограничение поставок удобрений на мировой рынок действительно одна из наиболее часто обсуждавшихся проблем 2022 года. Примерно половина мирового сельского хозяйства зависит от использования удобрений. Прервись их поставка абсолютно — и половина населения планеты погибла бы голодной смертью. Ограничения не воздействуют на все страны мира равномерно, дефицитный товар достается тем фермерам, которые способны заплатить за него побольше, а проблема концентрируется на территории государств бедных, зависимых от импорта удобрений. Меньше удобрений куплено бедной страной — меньше продовольствия в такой стране произведено. Компенсировать дефицит собственного производства за счет импорта нереально. Действительно, если не хватило средств на удобрения, затраты на которые составляют у фермера примерно 20% от общей себестоимости, то где же найти в пять раз больше средств на покупку конечной продукции? В итоге цены на питание растут, потребление падает. Тот, кто раньше мог позволить себе питаться три раза в день, начинает питаться дважды, кто-то начинает голодать. Тяжело поверить, но в конце 2022 года Мировая продовольственная программа ООН зарегистрировала рекордные 345 млн голодающих, и только за 2022 год эта цифра приросла на 65 млн человек. Катастрофа!

Разумеется, рост цен — прекрасная новость для российских производителей удобрений. Рост цен на удобрения с лихвой перекрыл потери объемов вследствие санкционных ограничений. А как иначе оно могло быть, интересно?

Пять российских производителей удобрений в сумме обеспечивают примерно 18% мирового экспорта. Вот собрались бы они на тайное сборище, договорились бы между собой срезать процентов 20 своих поставок с целью задрать мировые цены и заработать побольше денег на страданиях жителей беднейших государств и ввергли бы в голод 65 млн человек — что с ними правильно было бы сделать? Если по закону американскому — это чистейший картельный сговор, лет 25 тюрьмы. Если же вспомнить, что год это 2022-й, а статус граждан этих, преступно сговорившихся, — санкционированные коалицией государств западного мира российские бизнесмены, то об адекватном наказании за нечто подобное просто и подумать страшно…

Абсурд в том, что ответственность за организацию данной рыночной манипуляции, приведшей к трагическим последствиям глобального масштаба, лежит не на кучке алчных бизнесменов. Виновна в ней группа безответственных бюрократов, вероятно, просто недостаточно образованных, чтобы осознать, что они, собственно, творят, которые поддерживают процесс принятия политических решений в институтах ЕС.

Действительно, в прошлом году я потратил массу энергии с целью донести оценку происходящего до всех, кто готов был слушать. Разумеется, мы информировали политических руководителей Европейского союза и Совета ЕС. Мы сейчас говорим о десятках отправленных обращений в адрес абсолютно конкретных людей и примерно таком же количестве поступивших письменных ответов. Уверен, что, когда все это завершится и настанет время подводить итоги, количество документального материала позволит провести серьезный тендер между журналистами-исследователями. Нельзя допустить, чтобы подобные катастрофы (а на мой взгляд, доведение до состояния голода 65 млн человек — это катастрофа) повторялись.

Разумеется, постепенное снятие ограничений и сопровождающее их падение цен на удобрения — это не выигрыш, а проигрыш для бизнеса, бенефициаром которого является моя семья. Налицо явный конфликт интересов. Однако интересы бывают разные, и то, что выглядит неразумным на коротком временном горизонте, довольно часто предстает совсем иначе на горизонте длинном. Интересы длинные важнее.

— Изменилась ли ситуация к лучшему со смягчением санкционных мер в рамках девятого пакета санкций Евросоюза в декабре 2022 года?

— Девятый пакет санкций — важный водораздел. До принятия данного пакета и Верховный представитель ЕС [Жозеп] Боррель, и его менее высокие коллеги бесконечное количество раз заявили, что ограничений Евросоюза на экспорт российских удобрений нет и что обратные утверждения — кремлевская пропаганда.

Заявляли публично, заявляли в режиме двухсторонних коммуникаций со страдающими странами, заявляли в рамках юридически значимых процессов. Отказывались признавать очевидное — тот факт, что персональные санкции в отношении лиц, связанных с компаниями по производству удобрений, серьезно влияют на деятельность этих компаний. И вот фактом принятия девятого пакета наконец-то это признали, да еще как признали. Вероятно, впервые в современной европейской истории Совет ЕС единогласно проголосовал за документ, определивший поименный список российских физических лиц, которые, говоря словами Евросоюза, «оказывают значимое влияние на мировую продовольственную безопасность», и установил специальную процедуру в отношении замороженных активов, связанных с этими людьми. Мы с женой в этом списке — вот тебе и признание наконец заслужили, прости их Господи. Не зря «Еврохим» два десятилетия за миллиарды долларов строил комбинаты в чистом поле и мир кормил, получается.

Ну а далее все более-менее по-старому, то есть, несмотря на то что проблема теперь признана, решения нет. В этот раз евроколлеги выдумали следующее: передали право решать, пользоваться или нет этим самым особым порядком, с уровня Евросоюза на уровень государств — членов ЕС. То есть играем теперь в новую схоластику: заявляем, что ограничений Евросоюза на поставки удобрений нет, а про ограничения стран-членов умалчиваем. В итоге порядок новый от порядка старого не отличается абсолютно ничем, ведь те государства, которые ответственно относятся к вопросам глобальной продовольственной безопасности, и раньше имели инструменты, позволявшие им снимать любые ограничения, и активно ими пользовались. А те, кто приоритетом над проблемами голода в далеких странах определил полный разрыв торговых и инвестиционных отношений с Россией, и ранее существовавшими возможностями не пользовались, и теперь пользоваться не намерены, о чем публично и заявляют. Польша, Литва, Эстония, Латвия и еще несколько таких же стран-ястребов.

Из хороших новостей: ситуация с доступом российских удобрений на мировой рынок улучшается и будет улучшаться. Правда не благодаря, а вопреки поведению европейских бюрократов и коллег из прибалтийских государств, перекрывших транзит российских удобрений через свою территорию. Много новых портов в России строится, опасная зависимость от транзита будет снята.

— В августе 2021 года, как писали СМИ, вы приняли решение объединить СУЭК, «Еврохим», Сибирскую генерирующую компанию и Национальную транспортную компанию в единый холдинг, который получит название «АИМ Холдинг». Также сообщалось, что «Еврохим» проведет IPO в 2022 году. Это соответствовало действительности? Все эти планы отменились?

— Мы никогда не обсуждали идею объединения компаний в единый холдинг, потому как подобное объединение экономически и управленчески бессмысленно. «Еврохим» действительно обсуждал целесообразность выхода на международный публичный рынок капитала. Разумеется, подобные идеи на сегодня несвоевременны.

— Нет ли планов инвестировать в какие-то новые, крупные инвестиционные проекты в России? Основатель «Уралхима» Дмитрий Мазепин, например, заявил о готовности выйти на рынок трейдинга зерна. Не планируете заняться таким же бизнесом, учитывая связь секторов по производству удобрений и сельского хозяйства?

— Уверен, «Еврохим» и СУЭК найдут возможность разумно распорядиться доступным им финансовым ресурсом. Культурный код и компетенции компаний заточены на созидательную деятельность, а значит, развитие в том или ином виде будет продолжаться, обязательно появятся и новые крупные проекты. Что касается моих личных планов, то создавать новые компании в ближайшие годы я не планирую ни в секторе сельского хозяйства, ни в каком-либо ином.

— Что происходит с вашими яхтами, с вашей коллекцией искусства?

— Отвлекать внимание на подобные беспокойства в настоящий момент времени, на мой взгляд, нецелесообразно — приоритеты дня требуют полнейшей концентрации на более важном. Разберемся с важным — перейдем к второстепенному. Поэтому ответ без лукавства: не особо в курсе.

forbes.ru

Прогноз биржевых цен на 20 апреля 2023