Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

– Иван Григорьевич, у вас невероятно насыщенная биография в науке. А родились вы в деревне с поэтическим названием Алешенка. Почему потом поступили в Одесский сельскохозяйственный институт, а не в Орловский?

– Да, действительно, я родился в деревне Алешенка Дмитровского района Орловской области, чем и горжусь. До сих пор скучаю по деревне, а особенно в первые годы, когда я себя не представлял без жизни в деревне. Потом родители переехали в Одессу, потому что детей надо было учить. В семье нас было пятеро детей. Орловские, курские, брянские мужики в те годы ходили в так называемый отход, на заработки – строили Одессу. Поэтому у нас там были дальние родственники. Вот почему мы оказались в этом городе.

– Почему мечтали учиться именно в сельскохозяйственном вузе?

– Конечно, как и у каждого мальчишки, была мечта стать летчиком, военным, а ещё я хотел быть председателем колхоза, так как мне с детства нравились растения и животные. С этой целью мы с дружком поехали в Брянскую область в поселок Локоть, где находился сельскохозяйственный техникум, и поступили в него. Однако эта мечта так и не осуществилась. Папа, вернувшись из Одессы с заработков, рассердился, что меня нет дома и забрал из техникума, отправив в среднюю школу города Дмитровска. По окончании я поступал в Одесский сельскохозяйственный институт. Однако, получив одну четверку и две пятерки, не прошел по конкурсу. А конкурс там был огромный — 18 человек на место. Со слезами на глазах вернулся в деревню, а матушка, обрадовавшись, сказала: «Слава Богу, деточка, что ты не поступил. Вот как наш отец работает в колхозе, так и ты будешь работать. Зачем тебе сушить мозги?» На следующий год я уже, наконец, поступил на агрономический факультет Одесского сельскохозяйственного института, который в 1960 году закончил с отличием.

– Засушили, значит, мозги?

– Точно. Много лет позже, уже, будучи ректором Одесского сельхозинститута, где конкурс всегда был очень высокий, я не раз принимал плачущих абитуриентов с мамами, которые меня умоляли: «Ну, возьмите хотя бы в качестве слушателя!» Я не мог этого делать, это было бы противозаконно, и я им отвечал: «Чего ты плачешь, я тоже в этот институт поступил не сразу, а только на второй год». Они смотрели изумленно и не верили, что ректор – и не мог поступить.

– А в 1961 году вы поехали на Кубу. Как это вышло?

– Как известно, в конце 1959 года на Кубе произошла революция во главе с Фиделем Кастро. В 1961 году, когда Фидель объявил, что Куба идет по социалистическому пути, Центральный комитет комсомола по его просьбе направил 300 молодых специалистов сельского хозяйства из Советского Союза, в числе которых был и я. При этом никто из нас не знал испанского языка и не совсем понимал нашу будущую роль на революционной Кубе. Прежде всего, перед нами ставилась задача по укреплению дружбы между кубинской и советской молодежью, одновременно организовывать сельскохозяйственное производство этой страны. Так мы оказались на Острове Свободы. В течение 19 дней, пересекая океан на теплоходе «Грузия», мы смогли выучить лишь несколько фраз: viva Cuba, Фидель, Хрущев, estamos con los dos! Muchacha linda — «Фидель и Хрущев, мы с вами! Девушка красивая». Вот, собственно, на этом и заканчивался словарный запас испанского языка.

– Но потом выучили?

– Потом нас разбили по пятеркам и направили в так называемые народные имения (типа наших совхозов), так как в это время была проведена вторая аграрная реформа, по которой были экспроприированы земли у латифундистов, на которых и были образованы народные имения и кооперативы. Во главе пятерки специалистов мы были направлены в провинцию Камагуэй, где начали организовывать сельскохозяйственные предприятия, начиная от организации бухгалтерии, заканчивая землеустройством.

Большинство кубинских специалистов выехали в Соединенные Штаты Америки, поэтому, чтобы их заменить, для нас главной задачей было освоение испанского языка, без знания которого работать было невозможно. К счастью, 1961 год был годом ликвидации безграмотности. По призыву Фиделя в села была направлена кубинская молодежь, имеющая пяти-семиклассное образование, которая обучала грамоте кубинских крестьян. Одновременно, общаясь с ними, мы изучали испанский язык, и уже по истечении трех месяце мне пришлось выступать на собрании рабочих на их родном языке. В это время мы заложили первые опыты по выращиванию риса, так как народное имение специализировалось на производстве этой культуры (13 тыс. га) и мясном скотоводстве.

– Наверное, непростое было время?

– Я не буду рассказывать обо всех трудностях, которые мы пережили в то время, имея скудное питание, ветхое жилье, практически не получая заработной платы. Однако Куба перевернула мою профориентацию: работая в госхозе, я понял, что технология является вторичным фактором для эффективности производства, а первична экономика – это система планирования, учета, материального стимулирования, ценообразования, налогообложения и т.д. Именно там я почувствовал большой недостаток экономических знаний. Ведь кубинский крестьянин мог самостоятельно выращивать тот же рис или сахарный тростник, а вот проблемы организации, экономики, кредитования и финансирования сельхозпроизводства, кооперации выходили на первый план. Вот почему я дал себе твердое слово по возвращении домой получить дополнительное экономическое образование.

Прошел год, и мы вернулись на родину. При этом, к концу годичного пребывания на Острове Свободы, я уже мог сопровождать и переводить помощнику Н.С.Хрущева Андрею Степановичу Шевченко, который в тот период прибыл готовить его визит на Кубу.

– И вот вы вернулись в Союз…

– Да, из трехсот молодых специалистов были отобраны пятнадцать, которым дали месяц отдыха и… они были вторично направлены на Кубу. Среди этих пятнадцати оказался и я. Позже к нам прислали 100 специалистов сельского хозяйства, которые под нашим руководством продолжали начатое дело молодых.

– Сколько же времени вы там провели?

– Четыре года, пройдя все ступени, начиная от госхоза, потом – областное управление сельского хозяйства, и вплоть до советника по экономическим вопросам Министра сельского хозяйства. На всю жизнь я запомнил встречи с Фиделем Кастро, Карлосом Рафаэлем и Чегеваром. Когда я рассказываю кубинцам, что, например, с Чегеваром были горячие споры, то они этому не верят. Вспоминаю такой случай. После того, как Фидель провозгласил, что Куба идет по социалистическому пути, мы в госхозе сразу поняли — без внедрения норм выработки и сдельной оплаты труда невозможно будет поднять сельскохозяйственное производство. Поэтому в нашем госхозе мы начали проводить экономические эксперименты по бригадному методу организации труда и материальному стимулированию. О результатах положительного эксперимента я докладывал в Гаване на совещании под председательством Эрнесто Чегевара, который был категорически против внедрения норм выработки, считая, что кубинский народ и так сознательный. Мы же настаивали только на внедрении своего метода, ибо убедились в том, что при часовой оплате производительность труда очень низкая. Однако он был категорически против, считая, что мы насаждаем бюрократизм.

Конечно, наиболее плодотворными были последние три года в этой стране. По нашей инициативе нами созданы многие сельскохозяйственные кооперативы и агропромышленные объединения, которые доказали свою эффективность. Нам пришлось срочно организовывать экономические курсы для руководителей районного и регионального звена. Мной было подготовлено учебное пособие по экономике и организации сельскохозяйственного производства Кубы на испанском языке, а в будущем экономическая школа переросла в экономический факультет Камагуэйского аграрного университета, за что я был удостоен высокого звания «Передовика труда Кубы».

– Как пелось в песне тех лет, «Куба – любовь моя». Ну, а экономистом как вы стали?

– Да, вернувшись с Кубы, меня приглашали на работу в Центральный Комитет комсомола, секретарем Одесского Обкома комсомола, но я был твердо убежден, что должен заниматься экономикой. Поэтому сразу поступил в аспирантуру по экономической специальности. В это время доктор экономических наук М. Е. Браславец начал заниматься моделированием экономических процессов в сельском хозяйстве, организовав двухгодичные курсы по этому направлению, которые я и закончил. Тогда мы впервые в стране организовали факультет экономической кибернетики и кафедру управления агропромышленным производством. Позже я возглавлял экономический факультет этого института, где прошел все иерархические ступени, начиная от студента, аспиранта, ассистента, старшего преподавателя, доцента, профессора, зав. кафедрой, декана, ректора. В тот период я был самым молодым ректором Советского Союза.

– А как вы попали в Москву во Всесоюзный научно-исследовательский институт экономики сельского хозяйства?

– Это называется – партия сказала «надо». В этот институт я прошел по конкурсу. Однако на протяжении семи месяцев я не решался переехать в Москву, так как корнями я врос в свой родной Одесский сельскохозяйственный институт, в котором начал научно-образовательную деятельность. Во ВНИИЭСХе вначале я возглавлял крупный отдел по управлению агропромышленным комплексом страны, ученые которого принимали самое активное участие в организации Госагропрома СССР, районных агропромышленных объединений (РАПО). Разработали генеральную схему управления агропромышленным комплексом СССР. Позже, став заместителем директора по науке, курировал вопросы планирования, прогнозирования, ценообразования и материального стимулирования. Особое место в исследованиях занимали проблемы размещения, специализации, эффективности капитальных вложений, моделирования экономических процессов. Московская жизнь была предельно насыщенна большим количеством командировок, поездок за границу — Вьетнам, Гвинея, Мексика, страны социалистического лагеря.

– А Куба?

– И Куба. Туда я неоднократно возвращался и в качестве переводчика с советскими делегациями, и в качестве лектора в аграрных университетах

– Каким образом вы попали во Францию?

– В начале 1988 года мне было предложено выехать во Францию на должность советника (атташе) по вопросам агропромышленного комплекса. Для меня это было неожиданное предложение, учитывая, что я практически не знал французского языка. Тем более, что должность советника – это третья должность по иерархическому уровню в Посольстве. Возражая, я попросил меня направить в Мексику, ведь для меня испанский язык почти родной. Однако в Центральном Комитете партии не согласились с моими доводами: они считали, что необходимо ехать в более развитую страну, где можно было бы освоить рыночные отношения, а язык, дескать, можно быстро освоить, ведь испанский и французский – одна группа языков.

– Вот это логика.

– В течение трех месяцев было поручено третьему секретарю Посольства помочь мне в освоении французского языка. Одновременно я начал посещать школу «Без границ», где дипломаты многих стран изучали французский язык. Мне повезло: преподаватель прекрасно знал испанский, с помощью которого я осваивал французский, ибо русского он не знал.

– А что вы там делали, во Франции?

– Приоритетной задачей было изучение рыночных механизмов в отраслях АПК и предоставлении информации в исполнительные и законодательные органы сначала Советского Союза, а потом и России. Не менее важной задачей было развитие экономических, научно-технических и торговых связей. Большинство российско-французских проектов в АПК в тот период были организованы с непосредственным нашим участием. Тесные связи были налажены с французской аграрной наукой. Наверное, поэтому я был единогласно избран Академиком Французской академии наук и горжусь тем, что у меня на руках есть Указ Президента Франции Франсуа Миттерана об утверждении меня академиком. Во Франции я проработал почти семь лет.

– Иван Григорьевич, мы говорим о временах так называемого развитого социализма. А что произошло с экономикой сельского хозяйства, когда произошёл развал Союза?

– Для нас, всех работников посольства, было много непонятного, что происходит в нашей стране. Особенно был удивлен, когда получил информацию о преобразовании колхозов и совхозов в фермерские хозяйства с указанием кратчайших сроков этого мероприятия. Невероятно было больно за страну. Ведь рвались все хозяйственно-экономические связи, земля делилась на доли, фактически не имея настоящей законодательной базы. Многие французы просто не понимали, что происходит в советской деревне. Ведь многие из них посещали передовые колхозы и совхозы, восхищаясь огромными масштабами и эффективностью сельхозпроизводства.

– Как вы думаете, удалось ли преодолеть эти чудовищные проблемы? Или хотя бы есть ли шанс их преодолеть?

– Сейчас, безусловно, есть большие шансы для того, чтобы агропромышленный комплекс развивался более высокими темпами. К сожалению, многое было упущено. По возвращении из Франции я занимал пост заместителя министра сельского хозяйства России и был удивлен, что экономический и финансовый блок Правительства не воспринимал идею необходимости регулирования рынок рынка, а некоторые либералы предлагали даже ликвидировать Министерство сельского хозяйства.

– По их мнению, рынок не должен регулироваться?

– Нет ни одной страны, где рынок не регулируется! Скажем, Франция, где существует многочисленный Департамент планирования и прогнозирования агропромышленного комплекса. Создана стройная система отраслевых и многоотраслевых кооперативов, союзов и ассоциаций, где бизнес и наука прослеживают всю цепь ценообразования от производства до прилавка. А наши либералы считали, что рынок сам все отрегулирует, и государство не должно вмешиваться в этот процесс, ибо только частная собственность может быть эффективной, но никак не государственная. Считаю, что это была слепая вера в капитализм и рынок.

– А в чем сейчас вы видите перспективы развития нашего сельского хозяйства?

– Проработав свыше двадцати лет директором Всероссийского научно-исследовательского института экономики сельского хозяйства, а сейчас, являясь его научным руководителем, могу сказать, что, прежде всего, создана нормативно-правовая база для развития агропромышленного производства: принят основной закон о развитии сельского хозяйства, реализуется программа развития сельского хозяйства и регулирования рынка сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия до 2020 года, утверждена программа научно-технического развития сельского хозяйства до 2025 года, Стратегия социального развития села и многие другие законодательные акты. Создан более совершенный экономический механизм реализации этих важнейших документов.

Вот почему сельское хозяйство сегодня демонстрирует рост и значимые результаты импортозамещения. На фоне того, что за 2012-2017 годы ВВП вырос лишь на 5%, промышленное производство на 1,4%, производство продукции сельского хозяйства возросло на 15%. В 2017 году экспорт сельхозпродукции увеличился и превысил 20 млрд долл. с одновременным сокращением импорта. В этих условиях уже удалось обеспечить достижения пороговых значений Доктрины продовольственной безопасности по всем основным видам продукции за исключением молока.

Вместе с тем, следует признать, что остаются не решенными целый ряд системных проблем. Одной из таких является инвестиционная недостаточность. В целом за десять лет физический объем инвестиций в основной капитал отрасли сократился на 5%, в то время как всего по экономике он вырос более чем на 10%. Отсюда в условиях низкой инвестиционной активности не удается выйти на необходимые темпы технико-технологического обновления АПК. Продолжается процесс ухудшения состояния сельскохозяйственных земель, почти не работает цивилизованный рынок. Проблемной сферой остается и социальное развитие сельских территорий. Поэтому сегодня жизненно необходима разработка Стратегии устойчивого социально-экономического развития АПК России до 2030 года.

– Иван Григорьевич, а как вы оцениваете Всероссийский аграрный форум «Золотая осень», где мы с вами и беседуем?

– Я думаю, это очень важное мероприятие, потому что оно подтолкнет, прежде всего, Министерство экономики и Министерство сельского хозяйства на то, чтобы, наконец, мы бы приступили к разработке комплексной стратегии развития АПК. Эта стратегия должна служить базой для разработки конкретных программ всех отраслей Комплекса.

В качестве основных целей на долгосрочную перспективу должны стать, во-первых, обеспечение продовольственной независимости с учетом рациональных норм здорового питания во всех группах населения; во-вторых, повышение роли страны на мировом рынке продовольствия; в-третьих, преодоление разрыва между уровнем жизни городского и сельского населения и создания условий для комфортной жизни на селе.

К 2030 году в сфере производства мы должны выйти на среднегодовые темпы прироста продукции сельского хозяйства более 3% в год (в итоге в 2030 году к 2016 году рост должен составить 1,4 раза), что обеспечит опережающее развитие по сравнению с мировым трендом.

Нынешняя конференция — это еще одна ступень к разработке Стратегии устойчивого социально-экономического развития АПК и формирования выработки новой экономической модели функционирования аграрного сектора.

– Атмосфера на выставке, проходящей в рамках Форума, показалась мне полной изобилия и радости. Много, разнообразно, аппетитно, красиво. Насколько эта картинка далека от реальности?

– Для этого, конечно, ещё много надо сделать. Но я верю, что получится. Агропромышленный комплекс, экономика сельского хозяйства – это моя жизнь, хотя председателем колхоза я так и не стал. По-прежнему мечтаю, чтобы моя страна, мой народ жили сыто, счастливо и научились сами себя кормить. Ведь все возможности, природные ресурсы, трудолюбие и многочисленные таланты у нас для этого есть.

Читайте прогноз ценовых колебаний с 29 октября по 2 ноября 2018.

Источник: scientificrussia.ru