Ложная исповедь МВФ. Зачем и для кого существует эта организация

Экономист Ашока Моди считает, что доверие к МВФ подорвано. Возможно, безвозвратно

«Мне надо встать на колени?» спросила у журналиста Эндрю Марра директор Международного валютного фонда Кристин Лагард, во время передачи на канале BBC. Лагард извинялась за ошибочное прогнозирование и недооценку недавних экономических показателей Соединенного Королевства со стороны МВФ, а также за более долгосрочную критику, направленную на правительственную политику жесткой экономии бюджетных средств, проводимую правительством Дэвида Кэмерона. Теперь одобряя британскую экономическую строгость, Лагард заявила, что именно эта политика укрепила веру в экономические перспективы Великобритании, тем самым стимулируя недавнее восстановление.

Извинения Лагард были беспрецедентными, мужественными — и неправильными. МВФ пошел на компромисс с экономическим принципом, который пользуется подавляющей академической поддержкой: «фея» экономического доверия всё-таки не существует. И, кланяясь перед давлением со стороны Великобритании, Фонд подорвал свой единственный реальный актив — независимость.

МВФ уклонялся от ответственности за гораздо более серьезные ошибки в прогнозировании, в том числе игнорирование каждого серьезного кризиса за последние 20 лет — от ситуации в Мексике в 1994-1995гг до коллапса мировой финансовой системы в 2008 году. Действительно, за 6-12 месяцев до каждого кризиса, прогнозы МВФ подразумевали, что бизнес идет и будет идти как обычно.

Некоторые утверждают, что Фонд советуется со странами в частном порядке, чтобы общественные предупреждения не вызвали тот самый прогнозированный кризис, которого следует избежать. Но историк МВФ, Джеймс Ботон, находит мало доказательств для подобного мнения в конфиденциальных документах МВФ, за исключением кризиса в Таиланде в 1997 году. Внутренний отдел оценок МВФ более непосредственно критиковал неспособность Фонда заметить ипотечный кризис в США даже в его разгаре.

Учитывая, что МВФ — это глобальный наблюдатель за финансовой стабильностью, его неспособность предвидеть опасность представляет собой гораздо более тяжкий недостаток, чем его нескладная позиция в области британской экономии, а у подобных недостатков есть и огромные последствия, которые обременяют многих, особенно наиболее уязвимых. За эти неудачи Фонд никогда не извинялся, даже в жалкой манере недавнего заявления Лагард.

Фонду стоит учиться на своих ошибках. В своей речи в Куала-Лумпуре в сентябре 2003 года, тогдашний управляющий директор МВФ Хорст Келер признал, что временные ограничения на движение капитала могут обеспечить защиту от внешних рисков. Он по-видимому признавал, что Фонд ошибся, когда он критиковал Малайзию за введение таких элементов управления в контексте азиатского кризиса. Из всех стран, пострадавших от этого кризиса, Малайзия решила не просить Фонд о помощи и вышла из кризиса по крайней мере с такими же показателями как и другие страны, которые обратились за помощью в МВФ.

Ужесточение и установление контроля за движением капитала в Малайзии было спорным политическим решением. И даже когда Фонд выступал против такого контроля, то знаменитые экономисты — среди них Пол Кругман — одобряли использование подобных методов. В своем выступлении Келер сообщил, что фонд принял доказательства Кругмана к сведению и будет использовать их в будущих прогнозах.

Но в условиях нынешнего кризиса, академические доказательства в подавляющем большинстве показали, что жесткая экономия бюджетных средств делает именно то, что предсказывает учебник экономики: чем сильнее жесткая экономия, тем больше замедляется экономический рост. Различные исследования, подтверждающие это положение, в том числе то, чьим автором является главный экономист МВФ Оливер Бланшард, выдержали значительную критику и оставляют мало места для двусмысленности.

Есть два общественных голоса в Европе, которые приводили аргументы в пользу магических свойства жесткой экономии — это официальные учреждения: ОЭСР и Европейская комиссия. Среди экономик Большой семерки, только Италия осталась с худшими экономическими показателями, чем Великобритания с начала Великой рецессии. Действительно, ВВП Великобритании только что вернулся к уровню 2008 года, отставая даже от Франции.

Это еще более примечательно, если учесть, что кризис в Великобритании был сравнительно мягким. Падение цен на недвижимость было скромным по сравнению с Ирландией и Испанией, и так как не было никакого строительного бума, не было и никакого строительного спада. Пропустив поначалу предупреждающие знаки о банке Northern Rock, который затем надо было выручить правительству Великобритании после оттока по депозитам в сентябре 2007 года, британские власти, в отличие от своих коллег в еврозоне, быстро разобрались с проблемными банками в экономике. По этим причинам, Великобритания должна была испытать быстрое восстановление. Вместо этого жесткая экономия правительства Кэмерона остановила его.

Извинения МВФ были ошибкой по двум причинам. Пренебрежение научными доказательствами — это всегда плохая идея, но это особенно вредно для учреждения, которое опирается так сильно на веру в свою техническую компетентность и нейтралитет. Если Фонд одобряет путанную экономику, на каком основании он будет отстаивать свою консультации по вопросам политики?

Кроме того, пытаясь польстить ошибочной политике Великобритании, Фонд подтвердил свою зависимость от основных акционеров. В течение многих лет, считалось, что МВФ — это всего лишь внешнеполитическая марионетка США. Мягкий подход Фонда к экономической политике Великобритании также был хорошо известен.

Фонд подорвал — возможно, безвозвратно — его способность говорить «правду в лицо власти». Если это так, то один фундаментальный вопрос вполне может стать неизбежным: зачем МВФ существует, и для кого?

Ашока Моди, бывший глава миссиях Международного валютного фонда
в Германии и Ирландии, в настоящее время является приглашенным профессором
по международной экономической политики в школе общественных
и международных отношений имени Вудро Вильсона Принстонского университета.

Авторское право: Project Syndicate, 2014.