Игорь Абакумов, член Общественной палаты, главный редактор портала AgroNews.

О продовольственных санкциях сейчас пишут так, как будто они случились в первый раз. Есть два мнения: «все будет плохо» и «все будет хорошо». Но есть и третий вариант: все уже было.

Продовольствие — это стратегическое оружие XXI века. Средство прямого влияния на инстинкт выживания — человека, семьи, страны. У кого этого оружия в достатке — он сильный, у кого его нет — слабый, зависимый.

Манипуляции с продовольствием (дать — не дать) могут привести к чему угодно, вплоть до смены власти в нужной стране. По странному стечению обстоятельств, голод периодически охватывает именно те регионы Африки, где находятся стратегические ископаемые. Между тем FAO (продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН) утверждает, что в мире еды хватает на всех, весь вопрос в справедливом ее распределении. А около трети продовольствия просто выбрасывается на помойку, потому что человек привык покупать лишнее.

Но аграрный рынок мира развивается, и появилась другая форма манипуляции: купить — не купить. То есть ты покупал, скажем, у соседа картошку, он вложился, развил производство, а потом вы поссорились, и закупки начались вдруг у другого соседа. Первый понес экономический ущерб и надолго обиделся.

Санкции никогда не приносили экономической пользы странам, которые их вводили. Когда США ввели продовольственное эмбарго против СССР в 1980 году по случаю ввода советских войск в Афганистан, Бразилия и Аргентина так подняли свое сельское хозяйство на экспорте в СССР, что стали конкурентами США на мировом рынке зерна и говядины.

Продовольствие давно стало инструментом политического влияния. Вспомнить хотя бы нежелание президента Клинтона ехать в Россию на празднование 50-летия Победы. И что? Никому до того не известный ветеринарный врач Минсельхоза узрел неладное в американских куриных окорочках и прежде всего — из штата Арканзас, откуда избирался Клинтон. Аграрное лобби, посчитав возможный ущерб, провело воспитательную беседу — и Клинтон сидел на трибуне в Москве рядом с Наиной Ельциной. Окорочка так же «неожиданно выздоровели» прямо в танкерах по пути через океан. А российская отрасль птицеводства продолжала загибаться в неравной борьбе с конкурентами на своей территории.

Россия осознает мощь «продовольственного оружия» только, как бы это помягче сказать, не вполне умеет им пользоваться. Это скальпель глобальной политики, но никак не дубина. К сожалению, понимание последствий применения есть не у многих. В августе 2010 года, как вы помните, в России была засуха и неурожай. Руководство страны, недолго думая и ни с кем особо не советуясь, ввело эмбарго на экспорт зерна. А экспорт был единственным денежным делом на селе, от которого кормилось и животноводство, и производители комбайнов. Убытки были страшные и для банков, которым не возвращали кредиты. Однако это не единственное последствие. Российские трейдеры к тому моменту крепко «взяли» рынок зерна Северной Африки, а тут такой форс-мажор. И вот ведь какое совпадение — в декабре того же 2010 года, всего через три месяца, в Тунисе люди вышли на площади по причине недостатка хлеба. Это потом в толпе появились политтехнологи и события назвали «арабской весной», которая смела все правительства вдоль Средиземного моря, пока ее не «тормознула» Сирия. Конечно, это всего лишь версия о «детонаторе» серии революций, но ее никто не опроверг.

Теперь об ответных санкциях России против ЕС и США. Что будет? Хотя мне искренне жаль западных фермеров, которые познают «в чужом пиру похмелье» (многих я знаю лично), но пусть они сами разбираются со своими правительствами. У нас-то что?

Ничего страшного не случится, и пустых прилавков мы не увидим. Аграрный мир планеты достаточно богат, как велико и число стран, желающих торговать с Россией за реальные деньги. Китай, Аргентина, Бразилия, Сербия, Азербайджан, ЮАР, Чили, Египет, многие другие уже сейчас готовы занять место на российском рынке продовольствия в сегментах овощей, фруктов, мяса и молочных продуктов. Резко нарастить производство для нашего рынка намерена Белоруссия. По информации торговых сетей, прошлых запасов на их складах хватит на два месяца, а к нужному моменту подойдут поставки от новых партнеров.

Вырастут ли цены на импортную еду? Скорее всего, да, несмотря на все предупреждения ФАС. Тому есть две причины: на экспортных рынках сейчас ажиотаж и продавцы хотят заработать, а цена доставки из другого полушария выше, чем из Европы. В основном эта проблема касается крупных городов. В глубинке импорта не так много, там местное или соседское продовольствие — от хлеба, ситро и круп до колбас, яиц, картошки и овощей. Фуа-гра провинция не знает — это «премиальный» продукт, без которого пострадают разве что единичные посетители Facebook.

Стоимость импортного продовольствия 45,5 млрд долларов. Это деньги, которые из России уходили на поддержку европейских и американских фермеров.

Что же у нас свое? Птица, яйца, свинина, подсолнечное масло, зерно, причем их производство действительно на мировом уровне. Частично — говядина, картофель, овощи, фрукты и молоко — тоже есть отдельные «маяки». В Липецке и Воронеже производят мраморное мясо высших кондиций (импортные быки), но это капля в море. Молока и продуктов из него Россия производит только 60 процентов потребности, остальное — импорт. Прежде всего это сыры, прежде всего твердые. Только три региона — Кострома, Алтай и Углич — могут кое-как соперничать с Европой по качеству, но никак не по количеству.

Оптимисты говорят, что сейчас для сельского хозяйства России наступает «золотой век». Что сейчас мы освободимся от импорта и «ка-ак рванем вперед». Премьер Дмитрий Медведев уже заявил о необходимости разработки новой «Продовольственной программы» и даже об увеличении аграрного бюджета.

Я — реалист. Помню Продовольственную программу 1985 года. Все начиналось просто шикарно: деньги рекой, ордена, слава по телевизору, в газетах и песнях. Результат был менее красочный. На фоне пустых прилавков распался СССР. А прилавки пустели потому, что не был решен вопрос отношений собственности, и «работать на дядю», которого никто не видел, больше не хотелось. Хотелось на себя, но за это сажали.

Тем не менее после 1991 года обломки советского агропрома кое-как кормили треть населения страны — ее крестьянскую часть — до начала нулевых годов. Города питались из-за границы. Продовольственное снабжение было ориентировано на импорт. Только после 2000 года за две «пятилетки» удалось восстановить птицеводство, зерновое хозяйство, свиноводство — на качественно ином уровне, но опять-таки за счет импортных технологий и поголовья. Потому что своей промышленности и селекции практически не осталось. Сегодня 100 процентов семян картофеля для крупных хозяйств закупается в Европе. Больше половины тракторов — импорт. Задолженность хозяйств банкам подошла к 3 трлн рублей — больше, чем все аграрное производство за год. Дотации на гектар пашни составляют 500 рублей, в то время как в Европе — 500 евро. Чем конкурировать? Это говорит о вечном отсутствии важного документа — аграрной политики России.

Знаете, чего аграрники сейчас боятся больше всего? Что «по горячке» назаключают договоров на импортное продовольствие с новыми странами. А потом «помирятся» с Европой и США и в знак «вечной дружбы» подпишут еще.

Оружие должно быть своим, а то в нужный момент могут не подвезти патроны «по импорту». Или семена. Или скот. Или запчасти. Или гербициды.

И молятся аграрии: «Господи, да надоумь ты их принять нас в состав России!»