Если верить заявлениям властей, то самая актуальная тема для России — развитие сельского хозяйства. А если верить своим глазам… За последние два года крестьянско-фермерских хозяйств и индивидуальных предприятий в стране стало на 90 тысяч меньше. Явно не от хорошей жизни.

На прошлой неделе, когда министр иностранных дел России Сергей Лавров дарил госсекретарю США Джону Керри краснодарские помидоры и картошку неизвестного происхождения, во Владимирской области журналисты ни на шаг не отходили от фермера Джона Кописки (да, это он спорил на прямой линии с президентом РФ о надоях). Выясняли, почему обрусевший англичанин только что решил продать успешное хозяйство. Как так? 15 лет боролся с системой, а на 16-м, когда наша страна без конца твердит об импортозамещении и его выгодах, обессилел? А все, не видит Кописки перспектив. Ни для себя, ни для других крестьян.

А САЛУ РУССКОМУ КАЮК

В Ставропольском крае не менее яркий аграрий Ирина Каракай, получившая от государства 21 млн рублей на создание и развитие молочной фермы, не собиралась ничего продавать. Но банк и краевой минсельхоз фактически сделали ее банкротом. Наша газета подробно рассказывала о мытарствах Ирины в одном из недавних номеров в статье «Грант на разорение». С момента выхода публикации тучи над головой Каракай не развеялись.

Ходят они хмуро и над Ярославской областью. Бывший местный совхоз-миллионер, а ныне открытое акционерное общество «Курба» взяло кредит, 8 лет исправно выплачивало деньги, но в конце 2014-го из-за задержки очередного платежа финансисты через суд потребовали немедленно вернуть им 192 млн рублей. К маю скандал набрал обороты, в него вмешались правительство Ярославской области, губернатор региона Сергей Ястребов, департамент АПК. Чиновники просят пощадить фермеров, однако банкиры не уступают.

«И главное, ведь ничего не теряют, — рассуждает директор ОАО «Курба» Алик Балаев. — С момента заключения договора мы выплатили процентов на сумму более 600 миллионов рублей, в залоге у банка находится имущество на 3 миллиарда рублей. Какие они несут потери? Это «Курба» разорится. Имущество распродадут, хозяйство выжмут как тряпку. Люди потеряют работу. А мы планировали к осени увеличить свиное стадо до 20 000 голов, начали оборудовать цех по разделке мяса, купили породистых телок-симменталок, хотели открыть собственную сеть мини-маркетов, что позволило бы снизить цены в регионе».

«Уничтожите ферму — подорожают жизненно важные продукты для населения, — убеждает банкиров директор областного департамента агропромышленного комплекса Александр Кошлаков. — Почему нельзя пойти на компромисс и принять условия мирового соглашения? Текущий долг и проценты выплачиваются, хозяйство работает с отличными показателями. Какие еще нужны гарантии?»

Тем не менее дело по-прежнему в суде. И «Курба» не единственный проигравший. Сегодня лишь 15% сельскохозяйственных предприятий центральных регионов России не имеют задолженностей перед банками. Остальные либо платят немалые проценты по крупным займам, либо балансируют на грани банкротства.

ЗАВТРА БУДЕТ КРУЧЕ, ЧЕМ ВЧЕРА

По данным Росстата, с 2012 по 2014 год страна потеряла более 84 950 крестьянско-фермерских хозяйств и индивидуальных предприятий. К маю 2015-го общее количество выбывших увеличилось до 90 тысяч. Во всяком случае, такие цифры фигурировали в нашей беседе с председателем совета союза фермеров России (АККОР) Вячеславом Телегиным.

«Крупные холдинги растут, малый бизнес — на обочине, — считает Вячеслав Владимирович. — В 2009-2011 годах, когда выделялись средства на самозанятость населения, ситуация была лучше. Позже фермеры столкнулись с непреодолимыми административными барьерами, недостаточностью государственной поддержки, недоступностью кредитов и рынков сбыта. И мы имеем то, что имеем: 70 процентов аграриев жалуются на проблемы сбыта, за последние два-три года усилился прессинг со стороны контролирующих инстанций, надзорные органы превратились в карательные. Фермеры продают имущество или уходят в тень».

В Приволжском и Южном федеральных округах, которые обеспечивают продовольственную безопасность России, исчезло 20% крестьянских хозяйств.

«Что значит почему? Потому что в госпрограммах заложено неравенство между жителями сел и городов, — просвещают нас кубанские фермеры. — Доход селян — это 55 процентов от дохода горожанина. Поддержки никакой, одни проблемы. Так кто захочет работать в полях и свинарниках?»

«Мы тут прикинули год назад: страна выделяет на развитие сельского хозяйства 6 млрд руб­лей. Сколько из них доходит до фермеров? — продолжает тему председатель Ассоциации крестьянских хозяйств, кооперативов и других малых производителей сельхозпродукции Краснодарского края Виктор Сергеев. — Несвязанная поддержка в растениеводстве — 500 руб­лей на гектар. Есть еще 24 вида госпомощи, но в итоге все равно получается не более 600 рублей на 1 га. Гранты дают единицам и лишь при условии софинансирования, банки обещают содействовать, что не мешает им в критический момент бросать фермеров. Любой кредит в России — серьезный риск. Отсюда и минусовая статистика. Хозяйства стали закрываться в 2013-м, когда Пенсионный фонд ввел высокие фиксированные платежи для индивидуальных предприятий, они первыми ударили по малому бизнесу. Кризисы, несогласованные действия региональных минсельхозов и банков, до сих пор не разработанная программа развития кооперации, падение рубля добавили масла в огонь. Джон Кописки, решивший продать ферму, еще неплохо жил — у него были средства. И вполне солидные. Большинство российских аграриев и в начале карьеры утопали в долгах, и в финале от них не избавились».

КАЖДЫЙ РЕГИОН НЕСЧАСТЛИВ ПО-СВОЕМУ

Ярославские, владимирские и ставропольские фермеры полагают, что в нашей стране есть регионы-везунчики, где крестьянским хозяйствам создают тепличные условия, опекают, окружают заботой. Некоторые приводят в пример Краснодарский край: «Не случайно же их экс-губернатора Александра Ткачева сделали главой Минсельхоза России».

Вынуждены разочаровать: таких оазисов нет, везде счастье с несчастьем близко живут. В Краснодарском крае свои проблемы.

«Повезло нам только с природными условиями. На Кубани жестче конкуренция, нет свободных земель, холдинги отсуживают их у фермеров, — говорит Виктор Сергеев. — Успешные хозяйства оказываются на прицеле у рейдеров. Техника, удобрения, ветеринарные препараты повсюду дорожают, 90 процентов семян — импортные. Аналогичная ситуация со средствами защиты растений. Цены выросли вдвое. Всем краям и областям необходимы эффективные программы. На этой неделе руководство АККОР встречается с новым министром сельского хозяйства России. Будут обсуждать меры господдержки фермеров. Давно пора: в разных регионах страны малый сельский бизнес производит от 54 до 63 процентов всей сельхозпродукции».

Здесь бы и поставить точку, чтобы дать аграриям сла-а-абенькую надежду — видите, с вами встречаться начали, выслушать пожелали, но, как назло, в информационных лентах появилась свежая новость. Смоленский фермер погряз в долгах, лишился всего, кроме 30 коров. Деньги на корм для буренок одолжил у руководителя другого КФХ и не смог вовремя расплатиться. Тому тоже нужны были средства, он пошел в суд. В середине мая за арестованным имуществом явились судебные приставы и ужаснулись: истощенные животные умирают. Уже не просто не ходят — не поднимаются с земли, лежат и гниют в грязи и навозе.

Мы поинтересовались у смоленских журналистов: и часто такое случается? Да, отвечают. Два года назад в одной только деревне Черепово было 2000 голов, теперь их меньше 400. Мясная порода герефорд не попадает на рынок — погибает раньше.