«Новая газета» решила оценить эффективность эмбарго на продовольствие из «недружественных стран» для производства и сельского хозяйства России.

На прошедшей неделе Владимир Путин подписал указ о продлении продуктового эмбарго на основные виды пищевой продукции из стран Евросоюза, США, Канады, Австралии и Норвегии — как сказано в документе, «в целях обеспечения безопасности Российской Федерации». «Безопасная» жизнь россиян без импортной еды длится уже почти год, а чиновники наперебой говорят об импортозамещении и разрушительных потерях европейских стран от эмбарго. Каких же результатов успело за этот срок добиться отечественное производство?

Запрет на запрете

В новой версии эмбарго перечень запрещенных к импорту продуктов почти не изменился — прибавилась только безлактозная молочная продукция за исключением диетической (медицинской и профилактической). С учетом количества запретительных инициатив это можно считать приятным сюрпризом: только за последнюю неделю россиян могли лишить европейских кондитерских товаров, цветочной продукции, рыбных консервов и вин.

Тренд проявляется на всех уровнях власти. Среди ведомств — Минпромторг РФ уже заявил о своей готовности в любой момент представить для запрета заранее подготовленные списки импортных промышленных товаров. Пытают счастья и отдельные чиновники: так, депутат Игорь Зотов предложил запретить Coca-Cola и PepsiCo, которые, по его словам, являются «основными спонсорами» политических партий США, лоббирующих антироссийские санкции. О том, что эти компании поддерживают в России 30—40 тысяч рабочих мест и платят налоги в федеральный бюджет, Зотов не упомянул.

Доктрина насильственного импортозамещения становится новой экономической моделью России. Министр сельского хозяйства России Александр Ткачев считает такую политику «эволюционным путем развития» — видимо, в противовес рыночной экономике и конкуренции. Механизмы развития бизнеса в рамках такой модели предельно просты: обратиться к руководству страны для запрета продукции конкурентов (как уже не в первый раз делают, например, виноделы из Крыма) или же просто ждать, пока власти займутся этим сами.

Потери от санкций Ткачев назвал «обоюдоострыми», но с некоторой оговоркой: европейские производители «теряют миллиарды долларов», в то время как «сельское хозяйство России под воздействием санкций, наоборот, сегодня процветает», несмотря на некоторые убытки.

Отчасти эти слова отражают действительность — российское эмбарго, несомненно, наносит европейской торговле определенный ущерб. Недавно немецкое издание Die Welt привело данные Австрийского института экономических исследований, согласно которым потери стран Евросоюза от контрсанкций достигнут 100 млрд евро и 2 млн рабочих мест. Цифра оказалась достаточно большой, чтобы с ней согласился Владимир Путин на экономическом форуме в Петербурге; с другой стороны, Еврокомиссия оценивает последствия антироссийских санкций как «относительно незначительные и преодолимые».

Больше всего, по оценкам Австрийского института, пострадает Германия — на 27 млрд евро. Президент Немецкого союза крестьян Йоахим Руквид в течение года неоднократно выражал недовольство санкциями от лица немецких фермеров, которые, по его словам, потеряли около 600 млн евро за 2014 год. Падение экспорта из Германии в Россию в январе 2015 года стало максимальным за последние шесть лет, сократившись более чем на треть. Среди других бывших партнеров немалый ущерб понесли Польша, Италия, Испания, Франция и Эстония.

По данным Федеральной таможенной службы, ЕС остается крупнейшим торговым партнером России — совокупный оборот практически в четыре раза превышает торговлю со странами СНГ. Ситуацию не изменило даже падение более чем на треть товарооборота с Европой и сокращение европейского импорта в два раза. Между тем в этом году давний торговый партнер — Белоруссия — активно наращивала поставки в Россию ананасов, креветок и мидий.

Федеральные СМИ, как правило, не упускают случая рассказать о бедах европейских стран в связи с российским эмбарго. Встречаются и довольно драматичные истории — например, о том, как в феврале несколько французских компаний, спасая продукцию, предназначенную для российского рынка, были вынуждены переработать 314 тонн яблок в компот. Но ведь и для российской экономики прошлый год выдался не из легких.

Инфляция в 2014 году достигла максимального значения с 2008 года — 11,4%. Годовая продовольственная инфляция к февралю составила невероятные 23,3% во многом благодаря контрсанкциям. В I квартале 2015 года продуктовая инфляция в 17,4 раза превысила среднеевропейское значение. Вместе с этим доля расходов на продовольствие в семейных бюджетах россиян, по некоторым прогнозам, к концу года может вырасти до 55% (что с европейскими показателями вообще страшно сравнивать). И это без учета влияния секторальных санкций западных стран, приведших к массированному оттоку капитала и повсеместной стагнации в экономике.

Как перестать стагнировать и начать замещать импорт

«Когда исчезнут эти санкции и эмбарго, Россия будет рассматриваться не только как империя, которая поставляет нефть и газ, но и как мощный производитель сельхозпродукции» — такую надежду вице-премьер Аркадий Дворкович озвучил на Петербургском экономическом форуме. Газета New York Times в мае посвятила один из своих материалов тому, как российские частные фермеры, окрыленные всплеском спроса в связи с запретом на импортные продукты, пытаются сохранить на прилавках сыры «Камамбер» и «Моцарелла» в эти «геополитически непростые времена».

Впрочем, быстро становится ясно, что без серьезных инвестиций концепция импортозамещения является утопией. Точную цену, разумеется, рассчитать крайне сложно: глава Минпромторга Денис Мантуров, к примеру, недавно озвучил сумму в 2,5 трлн рублей частных и государственных вложений, которые понадобятся отечественному производству до 2020 года.

А пока что «значимых процессов импортозамещения в большинстве отраслей и товарных групп не развернулось», пишут авторы июньского оперативного мониторинга экономической ситуации в России. Феномену импортозамещения в этом исследовании, подготовленном Институтом экономической политики имени Е.Т. Гайдара совместно с РАНХиГС и Всероссийской академии внешней торговли (ВАВТ), посвящена отдельная глава.

В I квартале текущего года сокращение импорта компенсировалось не ростом внутреннего производства, а падением общего уровня спроса, заключают эксперты. Рынок лишь отчасти смог переориентироваться на отечественную продукцию: доля российских товаров в рознице выросла на 17,5% в номинальном рублевом выражении. Импорт продолжал сокращаться даже в периоды укрепления рубля и в среднем составил 61% от уровня прошлого года. При этом для некоторых товаров, например мяса или сливочного масла, сокращение импорта существенно превысило рост внутреннего производства.

В мониторинге также рассчитаны коэффициенты инвестиционного и сырьевого импортозамещения — доли компаний, увеличивших закупки отечественного сырья и оборудования вследствие полного или частичного отказа от зарубежных поставок. В пищевой промышленности процесс идет из рук вон плохо: 70% предприятий ограничили импорт западного оборудования, и только 3% нашли и пожелали закупить российские аналоги. С сырьем ситуация проще: здесь свои потребности на российском рынке смогла удовлетворить примерно половина компаний пищевой промышленности.

Любопытно, что чуть ли не хуже всех импортозамещение дается государственным заводам — от привозного сырья они отказывались в минимальной степени и очень неохотно покупали российское, а отечественное оборудование их не заинтересовало вовсе.

На сегодняшний день у программ по импортозамещению существуют три главные проблемы: отсутствие необходимых товаров, низкое качество имеющихся и недостаточно масштабный выпуск. Несмотря на это, потенциал для внутреннего производства виден уже сейчас — главным образом в областях тяжелой промышленности. Другой вопрос, что методы, которые используют власти, трудно назвать оптимальными.

Источник: novayagazeta.ru