Какое влияние окажет новый бюджет на параметры, которые волнуют всех: валютный курс, зарплаты, пенсии, ставки по ипотеке и банковским депозитам? Этот вопрос «РГ» сегодня обсуждает с руководителем направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никитой Масленниковым.

Никита Иванович, объявленный ЦБ отказ от валютных интервенций для поддержания курса рубля совпал с историческими максимумами доллара в России. А чем отзовется это решение через год-два?

Никита Масленников: Принципиальная возможность интервенций сохраняется. По логике ЦБ, они могут происходить на «границах» расширенного курсового коридора. Судя по высокой волатильности рынка, мы имеем шанс на них этой осенью.

И интервенции остаются в арсенале регулятора как инструмент стабилизации курса при его резком скачке. В этом плане ЦБ мало чем отличается от коллег в странах, где денежно-кредитная политика выстраивается по вектору так называемого модифицированного таргетирования роста цен. Успешное движение к среднесрочной инфляционной цели (в нашем случае — 4 процента) предполагает свободное плавание рубля. Это, как говорится, азбука.

Как и то, что при таком курсовом режиме ЦБ остается валютным хеджером последней инстанции. И станет выполнять эту роль после того, как отменят (а это может случиться уже в начале 2015 года) все коридоры и подкоридоры. Какими окажутся правила проведения интервенций, увидим. Но что эти рыночные события будут случаться много реже, — медицинский факт.

ЦБ начал тестировать свободное плавание рубля загодя — и это шаг верный. Конец года на валютном рынке ожидается непростым. Может быть, дойдет и до очередного «шторма», как это уже бывало летом 2013-го и в начале 2014 года. Как ожидается, 2 октября Европейский центральный банк объявит о деталях программы масштабной скупки гособлигаций. Если верить утечкам, то объем выкупа, который начнется в конце года, составит 500 миллиардов евро в течение трех лет. А уже в двадцатых числах этого же месяца Федрезерв США скорее всего свернет свою аналогичную программу.

И как на это может отреагировать рынок?

Никита Масленников: Наиболее вероятно, что ослаблением евро и укреплением доллара. Естественно, рубль будет основательно раскачиваться. Поэтому учиться плавать ему предстоит в довольно бурных водах. Это уже происходит, но пока в основном под влиянием санкций и продолжающейся внешнеполитической неопределенности.

Итог же перехода к плавающему курсу — поступательное снижение темпов роста цен, возрастание роли процентных ставок, развитие финансовых инструментов страхования валютных рисков. Очень важно и то, что при таком раскладе практически исчезает вероятность стагфляционного сценария для российской экономики. Открывается, на мой взгляд, и перспектива для перехода к таргетированию сальдо счета текущих операций, чего в принципе невозможно добиться без структурных реформ.

Темп роста реальной зарплаты в последние 2 года сокращался. Эта тенденция продолжится?

Никита Масленников: Реальной зарплате трудно расти в тормозящей экономике. Некоторые «подскоки», конечно, возможны. Базовый же тренд будет следовать за общеэкономической траекторией и всерьез изменится, когда ежегодное увеличение ВВП возьмет планку в 2-2,5 процента, а инфляция в годовом выражении будет не выше 6 процентов. Исходя из текущих обстоятельств, для этого может потребоваться полтора-два года.

Может быть, и меньше, если удастся запустить мотор инвестиционного спроса через неувеличение налоговой нагрузки, продвижение по маршрутам «дорожных карт», инфраструктурные проекты на основе государственно-частного партнерства, импортозамещение. Но все эти меры носят структурно-институциональный характер, и эффект от них вовсе не скор.

Поэтому если выбирать пусть и медленные, но более естественные и сбалансированные темпы роста, то зарплаты и доходы, по идее, должны расти с небольшим отставанием от производительности труда.

Это же касается решения правительства притормозить в следующем году индексацию зарплат бюджетников до уровня инфляции. В целом это адекватно ситуации в экономике. С рядом европейских стран (особенно в Центральной и Восточной Европе) мы уже практически сравнялись и сокращаем разрыв с США. Поэтому пауза длиною в год вполне логична. Тем более что частному бизнесу приходится тянуться за госсектором из-за конкуренции на рынке труда.

Но то, что борьба с инфляцией становится уделом не только денежных властей, но и правительства в целом, мне представляется очень важным. К тому же, по расчетам, федеральный бюджет сэкономит на компенсациях регионам до 50 миллиардов рублей, а сами субъекты РФ — чуть более 67 миллиардов рублей. Мера, безусловно, жесткая, но позволяющая в принципе удержаться в ориентирах-2018, установленных указами президента.

Получается, что надеяться на потребительский спрос как на драйвер экономики — малореалистично. Что в этих условиях будет со ставками на ипотеку и по банковским депозитам?

Никита Масленников: Перегретый рынок кредитной розницы корректируется вниз, уже сбросив скорость расширения почти в два раза. Единственный уверенно чувствующий себя сегмент этого рынка — ипотека. Ужесточение межбанковской конкуренции удерживает ставки и делает условия кредитования более комфортными для граждан. Брать такой кредит сейчас в целом выгодно.

Сберегать свои деньги на банковских депозитах сейчас становится предпочтительнее, нежели тратить их.

Что же касается депозитов, то их «цены» растут и по рублевой части, и по валютной. По итогам второй декады сентября максимальная ставка для рублевых вкладов у топ-10 банков этого рынка составила 9,332 процента, а средняя ставка по валютным депозитам для топ-40 банков находилась на уровне 2,4 процента по долларам и 2,24 процента по евро. Сберегать становится предпочтительнее, чем тратить. Тенденция к росту ставок по вкладам будет корректироваться по мере завершения адаптации кредитного рынка к уже принятым решениям ЦБ. Зачем банкам переплачивать за средства населения, если кредитные ставки выйдут на некий новый равновесный уровень? Но пока у граждан есть время по меньшей мере до конца года, чтобы открыть, скажем, срочный вклад или накопительный счет.

Правительство пока не определилось с судьбой накопительной части пенсий. Какое решение, с вашей точки зрения, было бы оптимальным?

Никита Масленников: Прежде всего, на мой взгляд, стоило бы прекратить покушаться на обязательный характер пенсионных накоплений после 2015 года. Добровольность возможна лишь при серьезном налоговом стимулировании и работодателей, и работников.

Но этого в ближайшие годы, боюсь, не приходится ждать из-за жесткости параметров бюджетной трехлетки. К тому же логика развития накопительной компоненты должна исходить из ее экономического смысла. Распределения здесь нет и в помине, поскольку речь идет об инвестиционном поведении граждан и движении их средств на финансовых рынках. Конечно, главная проблема — эффективность накопительной системы.

Ее можно существенно повысить, если, во-первых, заниматься этим будет не социальный блок в правительстве, а единый регулятор банковского и финансового рынков, то есть ЦБ РФ, при возросшей роли саморегулируемых организаций профучастников.

Во-вторых, принципиально важно увеличить горизонты вложений, оценивая убыточность или прибыльность не за год, а на «длинном треке» в 3-5 лет, и расширить «пакет» разрешенных финансовых инструментов. Пусть они будут более рискованные (например, акции и деривативы), но и более доходные в перспективе. Кто-то выберет консервативные бумаги, скажем, проектные облигации, которые рано или поздно придут на рынок. У гражданина как инвестора всегда должно быть право максимально широкого выбора.

И вот здесь-то начинается в-третьих и в главных — пенсионные накопления должны стать частной собственностью граждан и объектом не публичного, а гражданского права. А это — уже совсем другая и куда более действенная мотивация. Конечно, для этого нужны специальные законодательные решения, последовательная работа по развитию финансовых рынков и повышению инвестиционной грамотности населения. Но иначе самовоспроизводящиеся «длинные деньги» в экономике не появятся, а те, что еще есть, быстро закончатся.

Отдельный вопрос — судьба «замороженных» средств. Их возвращение стало бы солидным стимулом для рыночной перезагрузки накопительных пенсий. Минфин внес в правительство законопроект о перечислении 500 миллиардов рублей пенсионных накоплений за 2013 год в НПФ после их вступления в систему гарантирования пенсионных накоплений. Но это лишь начало. Точно так же предстоит урегулировать судьбу 243 миллиардов за 2014 год и 309 миллиардов рублей за 2015-й. Тем не менее прецедент в принципе создан.

Кстати, это немаловажно и для минфина. В 2014 году на рынок внутреннего госдолга не поступило примерно 550 миллиардов рублей средств пенсионных накоплений. На следующий год, по оценкам, сумма может оказаться и побольше. С учетом того, что иностранные инвесторы (а это — четверть объема рынка) практически не заявляются на новые выпуски облигаций федерального займа, у минфина как источник остаются только банки с их постоянным дефицитом ликвидности. В этих условиях, хочешь или нет, а дефицит бюджета должен быть минимальным. Но ведь в законе можно записать, что определенная часть «размороженных» средств должна быть вложена в федеральные и региональные долговые бумаги. Почему нет?

Новых налогов не будет, но отменяется регрессивная шкала страховых взносов. Как это скажется на доходах работников?

Никита Масленников: По сути, это повышение фискальной нагрузки на бизнес и рост его издержек. Для умных и рачительных работодателей — это серьезный повод заняться снижением затрат на производство и его модернизацией. Можно, например, не увеличивать или даже снизить зарплату, но при этом нарастить отчисления в корпоративную пенсионную программу — до 12 процентов фонда оплаты труда, направляемые на эти цели, могут быть засчитаны в базу для уменьшения налога на прибыль.

Однако найдется и немало таких, кто станет применять «серые» схемы и выдавать конверты. Доля таких зарплат, и так-то довольно весомая (по оценкам, от 12 до 30 процентов), вырастет еще на несколько процентов.

Министр экономического развития Алексей Улюкаев назвал проект бюджета несбалансированным. А вы как бы его оценили?

Никита Масленников: Если смотреть на проект под углом зрения сохранения макроэкономической стабильности и выполнения социальных обязательств, то его параметры (пока!) выглядят сбалансированными здесь и сейчас. Министра же заботят, как я понял, прежде всего перспективы, а стало быть, необходимые и достаточные условия долгосрочного устойчивого развития.

Курс доллара в самое ближайшее время может подрасти, а евро упасть

А здесь вполне уместны вопросы к эффективности социальных и оборонных расходов, расходов на госуправление и содержание чиновного аппарата, несоразмерной поддержки неконкурентных экономических и финансовых структур. За счет этого возможно перераспределение средств на инвестиции в человеческий капитал — образование, здравоохранение, массовый спорт и здоровый образ жизни. Можно подойти к проекту бюджета и с точки зрения способности финансовой системы генерировать «длинные деньги», а регулятивно-институциональной среды — «завести» мотор частных инвестиций через укрепление доверия бизнеса, соблюдение собственных же правил.

Прямых ответов проект не дает, но, как мне представляется, жестко проводит черту — рассчитывать на будущий рост можно только последовательно и настоятельно занимаясь снятием ограничений, лежащих на стороне структурных факторов. В этом смысле проект, который начинает обсуждаться, — руководство к тому, что должно делать, чтобы «рукотворно» не ухудшать ситуацию. Многое, к сожалению, в нем записано между строк. Алексей Улюкаев сказал об этом открыто, и я его в таком почине поддерживаю.

Как будет меняться зависимость бюджета от нефтегазовых доходов?

Никита Масленников: В ближайшие два-три года даже по формальным показателям она будет высокой — не ниже 50-52 процентов всех доходов. Затем будет сокращаться по мере снижения стоимостных объемов экспорта.