Постоянные участники рейтинга Bloomberg Billionaires — 22 представителя России, чьи активы в совокупном выражении составляют 200 миллиардов долларов, при этом примерно 115 миллиардов остаются за российскими компаниями. Никто из владельцев этих активов не унаследовал своего состояния, в отличие от европейских и американских миллиардеров, где доля правопреемников по наследственному признаку составляет соответственно 45 и 25 процентов.

Bloomberg рассказывает о результатах опроса, проведенного в глобальном масштабе. Из исследования становится понятно, что большинство российский владельцев крупного бизнеса рассчитывают на продажу своих компаний, поскольку полагают, что существующие в стране правовые механизмы не гарантируют им передачу состояния по наследству и не защищают собственность от конфискации. По результатам параллельного опроса специалистов из «Сколково», 47 богатых собственников России так или иначе продадут свои компании по тем же причинам.

Совершенно не стоит сразу же бить в тревожные колокола, говорить об “утечке капиталов” — это разные вещи. И рассматривать ситуацию следует с нескольких позиций. Начнем с того, что “Блумберг” умеет заниматься статистикой, собирать данные и прогнозировать на уровне очевидности, но это умение по-своему однобоко. Агентство в определенной степени ангажировано своими заказчиками, людьми состоятельными, и смотрит на происходящее их глазами, даже не искажая картины статистики.

Дело тут не в данных, а в интерпретации. С точки зрения миллиардера с западной ментальностью передача собственности по праву наследования очевидна, и эту очевидность вскормили века культа собственности, начавшейся с Римского права, столь почитаемого в Европе, и закрепленного Наполеоновским Кодексом. Но что следует считать собственностью — здесь правовые механизмы того же Запада тоже говорят о разных воплощениях этой сущности.

Передать по наследству можно “все, что нажито непосильным трудом”, но при условии, что это результаты получения вознаграждений, поскольку в подавляющем большинстве случаев компании миллиардеров акционированы. Отсюда: в понятие собственности входит и лично приобретенная доля акций компании, даже, если они были выделены в процессе акционирования. Здесь мы говорим о собственности только в бизнесе, оставляя в стороне личные приобретения типа домов, яхт, автомобилей.

Но и далее есть несколько пунктов, сходных в любом законодательстве, ограничивающих наследование. Например, передать по наследству акции управления компанией можно лишь при условии, что на это есть согласие привилегированных держателей активов или заранее прописанный в договоре приобретения активов пункт. Так что, господа миллиардеры, рассказы о правовых механизмах — часть небольшой мистификации, рассчитанной на человека, который не вникает в тонкости финансового и имущественного механизмов.

А теперь сделаем несколько выводов. Во всем западном мире действует закрепленный уже упомянутым Римским правом и Наполеоновским Кодексом механизм защиты собственности, ограничивающий права государства на отчуждение собственности. Для европейца и американца собственность — священная корова, и все законы и кодексы стоят на ее страже, ограничивая возможность конфискации, даже, если она очевидна по причине злоупотреблений и приобретения незаконным путем. Приоритет собственности предполагает, что лучше оштрафовать на огромные суммы, чем отобрать и обескровить “дойную корову” бизнеса, которая создает рабочие места и формирует налоговое поле, источник дохода для государства.

В России на сегодняшний день имеется примерно 460 тысяч промышленных предприятий, что составляет примерно треть от источников формирования ВВП.

Что это значит? А то, что существует огромный потенциал производств, которые теоретически могут оказаться в руках группы лиц, получивших права на них по наследству. Это — опасно. Во всем мире государства стремятся контролировать денежные потоки от бизнеса, но вековая практика защищает корпорации от жестких решений. Прямолинейно копировать западные нормы права — это мы уже пробовали в 90-х. Получили ЮКОС со всеми вытекающими последствиями в виде беззастенчивой эксплуатации недр, “отжима” земель и активного слияния бизнеса с криминалом.

Непроизводственный капитал — это настоящая кормушка нашего геополитического соперника, потому что биржевые операции наиболее крупного уровня происходят на американских площадках и в пересчете на доллар. Кроме того, продажа российских компаний собственниками, если это просто генераторы капитала, это своего рода производственная площадка. А отчуждение производств с правом наследования — опасность потери контроля над экономикой.

Если отбросить рассуждения о том, что надо “копировать успешные модели” как непродуманные — то государству следовало бы всерьез заняться формированием системы ответственного владения — хочешь быть собственником с правом передачи по наследству? Да пожалуйста! Но с ответственностью за состояние предприятия как источник налоговых платежей и создания рабочих мест, прироста ВВП. Владей и отвечай, потому что бизнес формирует общественные блага, и не вправе единолично решать, кто тут будет работать, а кто пойдет на улицу.

Возможно, что России придется создавать собственную модель государственно-частного владения значимыми источниками дохода и налогов, чтобы избежать отсутствия правовых гарантий для собственника и полной его же безответственности перед обществом и экономикой. Государство и общество вправе ограничивать собственников и корпорации по принципу приоритета — хозяин в стране народ, а не группа руководителей предприятий и компаний, которой можно все только потому, что она владеет собственностью. А что до продажи — продавайте, но сделка должна ограничиваться условием оставления производства в стране. Тогда это инвестиции, а не отток капиталов.

Источник: politrussia.com