Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Об общении с Путиным во время его визита на завод Ростсельмаш, своем пути в бизнесе и жизненных принципах, министерских амбициях и альтернативной стратегии развития экономики в беседе с главным редактором журнала Ольгой Чернокоз рассказывает президент промышленного союза «Новое содружество» и ассоциации «Росспецмаш», председатель Совета ТПП РФ по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики России сопредседатель МЭФ Константин Бабкин.

– Константин Анатольевич, насколько известно, по образованию Вы – физик, окончили один из престижных российских вузов – МФТИ. Как Вы пришли в машиностроительный бизнес?

– Физикой я интересовался еще в школе, и это не случайно. Родом я из Миасса Челябинской области, родители работали в КБ Мокеева (ныне – «Государственный ракетный центр им. В.П. Мокеева», ведущее предприятие ракетной отрасли страны. Выпускает новейшие ракетные комплексы «Сармат» – прим. ред.). Поэтому после окончания средней школы я поступил в Московский физико-технический институт (МФТИ), сначала – на факультет аэрофизики и космических исследований, затем перешел на факультет молекулярной и химической физики. Окончил институт в 1994 году.

Начало 90-х – время становления рыночных отношений в России. Мы с друзьями свою первую компанию основали еще в 1992 году, будучи студентами. Затем сменили несколько направлений бизнеса. Занимались строительством, ремонтом зданий, изготовлением печатей и штампов, и многим другим. В 1996 году мы с партнерами пришли в производственный бизнес – начали поднимать Московский мыловаренный завод, который через год стал крупнейшим в России производителем мыла. Этот производственный опыт нам очень пригодился, когда в 1996 году мы зашли в химический концерн «Эмпилз» (Ростов-на-Дону). Мы приобрели акции этого предприятия, нашли инвестиции и вывели предприятие из глубокого кризиса, на позиции крупнейшего отечественного производителя краски. Бизнес успешно развивался, за два года мы финансово окрепли, в конце 1999 года приобрели также находившийся в кризисе завод «Ростсельмаш». С тех пор занимаемся машиностроением, производством сельхозтехники.

– Как вам удалось вывести предприятие из кризиса?

– В 1999 году «Ростсельмаш», ведущее предприятие отрасли советских времен, произвел всего 850 комбайнов, был загружен на одну двадцатую от своих возможностей. Завод был в долгах, как в шелках: по зарплате, налогам, поставщикам… Мы нашли инвестиции, вдохнули в предприятие жизнь, и в 2000 году выпустили уже почти вдвое больше, 1500 комбайнов. Потребность в технике на селе была, их покупали, хотя по технологичному уровню они и отставали от импортных. Но главное – люди на заводе поверили в нас, началось движение, появились новые возможности для развития. С тех пор почти 18 лет занимаемся машиностроением, на базе завода мы создали холдинговую группу Ростсельмаш, в ее составе – десятки предприятий, в том числе за рубежом. Но легче вести бизнес не стало, машиностроение в России – постоянный экстрим, связанный с непредсказуемостью политики правительства по отношению к отечественному реальному сектору, машиностроению в особенности. Стоимость сырья и энергоресурсов постоянно растет, налоговая политика ужесточается, банковские кредиты, хотя и снижаются, но по-прежнему малодоступны для производственников. Без поддержки со стороны государства очень трудно поднимать ключевое для технической модернизации села предприятие.

– Поэтому Вы занялись лоббированием и защитой интересов отрасли сельхозмашиностроения через ассоциацию «Росагромаш»?

– Ассоциация «Росагромаш» (ныне «Росспецмаш») объединила около 70 ведущих производителей техники и агрегатов для села. Выступая единым фронтом, гораздо легче защищать интересы всей отрасли, добиваться преференций для всего сельхозмашиностроения.

Эксперты ассоциации подготовили программу поддержки, субсидий и льгот для развития сельхозмашиностроения, которая стала основой постановления правительства №1432, принятого в декабре 2012 года – о государственной поддержке отрасли. Оно было детально проработано и поэтому успешно реализуется до сих пор. Во многом благодаря этой программе нам удалось увеличить объемы выпуска сельхозтехники в несколько раз – как в нашей компании, так и на других заводах.

Развивая успех, год назад мы расширили ассоциацию, включили в нее предприятия смежных отраслей – пищепрома, упаковочной отрасли, дорожной и спецтехники. Теперь ассоциация называется «Росспецмаш» и лоббирует интересы всех этих отраслей.

Расслабиться нам не дают, идет постоянная борьба, финансирование субсидий в рамках программы 1432 требуется ежегодно продлевать. Нет никакой уверенности, что субсидии будут действовать и в следующем году, хотя эффективность программы все признают: растут и объемы выпуска техники, и налоговые отчисления в бюджеты.

Важная часть деятельности ассоциации – работа с правительством, убеждение, что надо делать очевидные, разумные вещи. Все это в условиях постоянного роста цен на металл, энергоресурсы, ползучий рост налогов… Правительство левой рукой нас поддерживает, а правой – придавливает. И так – постоянно.

Я понял со всей очевидностью: можно сидеть в своей норе, героически работать и выпускать прекрасную продукцию. Но если государство тебе не помогает, а придавливает, то шансов побороть зарубежных конкурентов нет. Поэтому приходится заниматься и общественной, и политической деятельностью. Вот уже несколько лет интересы отечественных товаропроизводителей защищает общероссийская политическая Партия Дела, которую я возглавляю.

– Ростсельмаш сегодня – одно из передовых предприятий отрасли. Именно на его базе в начале этого года состоялось заседание президиума Госсовета РФ под председательством Владимира Путина. Вы имели возможность прямого общения с Президентом. Удалось ли обсудить с первым лицом государства предложения по реформированию российской экономики?

– Возможность прямого общения с президентом теоретически у меня была – во время совместной экскурсии по заводу. Но перед встречей меня проинструктировали: про политику Центробанка президенту не говори, про налоговую политику – тоже. Об изменениях в экономической политике – ни в коем случае! Поэтому я рассказывал о достигнутых успехах предприятия, перспективах развития, в том числе благодаря государственным субсидиям, санкции нам не страшны, у нас рост… Он как-то покивал: «Да-да». Я говорю: если будут продолжены меры господдержки, то наши мощности позволят вдвое больше производить комбайнов. И по этому поводу мы направили предложение в правительство.

Из общения с президентом и из его послания Федеральному Собранию я вижу, что он хочет, чтобы отечественная экономика развивалась.

Но впечатление такое, что он не вникает в промышленную тематику, доверился гайдаровцам в экономическом блоке правительства. Не на тех людей поставил.

– А если бы Вы стали министром промышленности, что бы Вы сделали для подъема российской экономики?

– С нынешним министром промышленности мы взаимодействуем в рабочем диалоге, специалисты Минпромторга и нашей ассоциации вместе вырабатывают меры поддержки отрасли. Готов ли я идти в правительство? Готов, но смотря с кем работать. Ключевые посты в экономическом блоке правительства и Центробанка занимают сторонники Гайдара и Кудрина, а менять надо в комплексе всю налоговую, кредитно-финансовую и внешнеторговую политику. Если глава ЦБ Эльвира Набиуллина будет держать заоблачную ключевую ставку, а Минфин будет постоянно повышать налоги, то результата не будет. Должна быть команда единомышленников, нацеленных на создание условий для развития производства (прежде всего, несырьевого) в России.

Не только экономическая, но и внешняя политика должна быть заточена под развитие отечественной обрабатывающей промышленности, создание рабочих мест, решение социальных проблем и так далее.

Налоговую политику надо изменить так, чтобы в выигрыше были предприятия, которые вкладываются в развитие. Средства, направленные на развитие, не должны облагаться налогом. Такая льгота действует во всех успешных странах. С помощью обратного налогового маневра можно снизить стоимость энергоносителей, сырьевых ресурсов для российских производителей процентов на 40, и таким образом повысить конкурентоспособность российских товаров – и на внутреннем, и на внешних рынках.

Внешнеторговая политика должна быть направлена не на членство в ВТО, не на то, чтобы в Россию затащить побольше импорта, а на создание хотя бы равных условий между нашими и зарубежными производителями. Пример: в российском сельском хозяйстве начали применять элементы протекционизма – и сельское производство начало подниматься, вышло на рекордные урожаи зерна. Поэтому нужно более решительно эту политику проводить.

К ЦБ два пожелания. Первое: низкая ключевая ставка, чтобы кредиты были доступны для реализации производственных проектов. Второе: перестать терроризировать банковскую систему отзывом лицензии. Банковская система строится на доверии, и нельзя это доверие так грубо рушить! Я как человек производства говорю, что эти вот незамысловатые вещи сразу дадут рост экономики. Когда сад цветет и растет, мы можем, как садовники, регулировать его развитие. Требовать соблюдение противопожарной безопасности, например. Сегодня мы не можем грузить предпринимателей слишком большими обязательствами, потому что они и так еле дышат.

Сегодня правительство старается сделать продукты на прилавках как можно дешевле, либерализует стандарты качества продуктов. И в результате на магазинных полках все больше низкокачественной продукции и фальсификата. А хлеб должен делаться из качественной, а не кормовой пшеницы, колбаса должна изготавливаться из мяса, а не из шкур и пальмового масла!

– Как санкционная политика сказывается на развитии производственного бизнеса?

– Даже в самые мрачные годы, когда мир балансировал на грани ядерной войны, коммунисты и капиталисты сотрудничали так или иначе. Я вообще не боюсь этих санкций. Противостояние между Западом и Востоком не вчера началось, идет со времен чуть ли не Ивана Грозного. Как только российское государство усиливается – Запад начинает болезненно реагировать. Мы соседи по планете, и от этого никуда не денешься. И взаимовыгодные совместные проекты развиваются, несмотря ни на какие санкции. У нашего холдинга «Ростсельмаш» есть производственные проекты и в Канаде, и в США. Политическое противостояние накладывает свой отпечаток. Некоторые заокеанские банки перестали с нами работать, другие кредитную ставку нам подняли. Но, тем не менее, кредитуют без проблем – не под 3,5%, а под 4,5%. (Теперь сравните с уровнем кредитной ставки в РФ). Мы регулярно встречаемся, обсуждаем вопросы.

Опыт моего общения с зарубежными коллегами говорит: если ты себя уважаешь, соблюдаешь свои интересы и ведешь себя с партнерами по правилам, то с тобой хотят общаться, дружить, заключать сделки, зарабатывать на этом деньги.

Мое предложение – вести такую же экономическую политику в масштабах государства. Не конфронтация, а разумное отстаивание своих интересов. Весь мир это «на ура!» воспримет, и не будет изоляции. Если мы будем периодически проявлять слабину, то нас будут пугать, продавливать свои интересы. Это нормальная тактика в бизнесе.

– Почему все-таки сейчас обострилась ситуация с Западом? По вашей логике значит – Россия ослабла или усилилась?

– Россия сдавала позиции с 1990-х по 2014 годы. Развалили Союз, сдали Восточную Европу, Среднюю Азию, Украину… Сдали свою промышленность и сельское хозяйство, в рамках ВТО бездумно открыли границы для импортного ширпотреба – в ущерб собственной промышленности. То есть нас постепенно продавливали, мы сдавали позиции, лишь бы не было конфликта. На это была ориентирована горбачевская, гайдаровская, а затем кудринская политика: давайте дружить, строить доверие. И вот под этими лозунгами западный бизнес с удовольствием закреплялся на нашем рынке.

А с 2014 года ситуация изменилась. Страна начала отстаивать свои стратегические интересы на внешнем рынке. На внутреннем рынке начали системно поддерживать своих производителей, начиная с агропромышленного комплекса. Ничего страшного не произошло: начало расти сельское хозяйство, народ воспрянул. Но вот реакция со стороны Запада оказалась болезненной. Они от нас этого не ожидали. Такая вот непредсказуемая Россия – отстаивает свои интересы.

– В этом году Вы уже в шестой раз провели Московский экономический форум (МЭФ). В чем особенность нынешнего?

– Форум развивается по спирали, на нем традиционно собираются ведущие ученые-экономисты и руководители предприятий реального сектора экономики, которые обсуждают альтернативные стратегии развития экономики. Россия отстает по темпам развития от остального мира, и эту инерцию надо преодолевать. Нас не устраивает гайдаровско-кудринский курс в экономике. В России есть все необходимое для ежегодного роста по 7-10% на протяжении 20-30 лет. Это вполне реально, такие темпы демонстрирует Китай. Чтобы сменить экономический курс – не хватает лишь политической воли. Я вижу Россию технологически и экономически развитой, справедливо устроенной демократической страной с авторитетом и активной позицией в мире.

– Как вы относитесь к цифровой экономике, технологиям блокчейн? Современные вычислительные возможности позволяют решать задачи планового хозяйства, которые ставили, но не смогли успешно решить в советском хозяйстве.

– Что такое блокчейн? Это абсолютный учет. То есть каждая запись фиксируется в огромной базе данных, и ее нельзя изменить или куда-то деть, big-data дает возможность выхода на новый уровень расчетов, с учетом потребностей в экономике. Другими словами, теперь задачи, которые не мог решить Госплан, можно поставить на новые кибер-рельсы. Но это лишь на первый взгляд. В экономике и обществе, к счастью, невозможно совершенно точно все рассчитать и спрогнозировать, что будет даже через две недели.

В лучшем случае можно строить модель. Современные компьютеры позволяют строить модели достаточно качественные. У меня как-то был разговор с руководителем академического Института прикладной математики. Он предлагал построить математическую модель развития экономики России. Интересно, говорю. Но прогнозы могут быть очень разными, в зависимости от заказчика. Если Вам Минэкономразвития даст на это деньги, то попросит сделать такой прогноз, что Россия будет развиваться темпами 1,5% в год. Если Вы меня привлекаете, то я уверен, что Россия может развиваться темпами 15% в год. И обе стороны постоянно будут эту модель подкручивать в своих интересах.

– Сейчас во всем мире разрушается институт семьи: мужчины не хотят жениться, женщины говорят, что им не нужны мужчины. Как Вы к этому относитесь?

– Семья – это важнейшая вещь, ячейка общества, которая обеспечивает полноценное развитие личности. У нас с женой пятеро детей. Без семьи развитие общества невозможно, оно будет вымирать и деградировать. Политика государства в области культуры, пропаганда должны быть нацелены не на разрушение, а на укрепление семьи. Именно такое общество будет успешно и плодотворно развиваться.

– Спасибо за интересную беседу, Константин Анатольевич!

Источник: gosrf.ru