Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

В Татарстане – регионе, третьем по величине валового сельхозпродукта – начали разрабатывать собственную программу импортозамещения. Пока пройден лишь первый этап – под эгидой Академии наук РТ собраны и обобщены сведения о проектах, способных составить реальную конкуренцию импортируемым продуктам и технологиям.

О сути проектов, а также о том, что может помешать их реализации, agro2b рассказывает один из координаторов программы, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, член–корреспондент Академии наук РТ, завкафедрой общего земледелия, защиты растений и селекции Казанского государственного аграрного университета Радик Сафин.

– Радик Ильясович, кому принадлежит идея разработки программы импортозамещения в одном отдельно взятом российском регионе?

– Депутату ГД от Татарстана Фатиху Сибагатуллину. Он активно проталкивает идею и здесь, и в Москве. Казань – это крупный научный центр.

Однако зачастую институты работают словно в вакууме – каждый ведет свои исследования, свои разработки, и, как правило, «коллеги по цеху» не знают, кто чем занимается.

В первом совещании, посвященном перспективам разработки и дальнейшей реализации программы импортозамещения в агропромышленном секторе участвовали и аграрии – представители АН РТ, Татарского НИИ сельского хозяйства, Института агробизнеса, нашего университета, Института агрохимии и почвоведения, а также фундаменталисты-«смежники» (представители Институтов физики им. Завойского, биологии Казанского научного центра РАН, органической химии им. Арбузова, биологии и биомедицины Казанского федерального университета) и профильные ведомства (Управление Россельхозцентра по РТ и Россельхознадзора). И я был, мягко скажем, весьма удивлен, узнав, какое количество интересных проектов сейчас реализуются: 24 научно-производственных проекта, некоторые из них – на завершающей стадии.

Сейчас стоит задача разделить все предложенные проекты на группы – в зависимости от готовности и сроков реализации. Первая группа – готовые к запуску разработки. Вторая – прикладные научные разработки, которые требуют определенных исследований и испытаний. Их достаточно много – в селекции, биотехнологиях, защите растений. Наконец, третья и самая тяжелая группа – фундаментальные научные разработки.

Предполагается, что в конце декабря эти проекты будут презентованы российскому Минсельхозу для определения объемов финансирования и доле участия республики в нем. Полагаю, как только проекты получат одобрение на федеральном уровне, к их реализации подключатся и частные инвесторы.

– Цена вопроса уже известна?

– В зависимости от степени готовности проекта – от 5 до 40 млн рублей.

– А разве сейчас Минсельхоз не обобщает подобную информацию?

– В Министерстве, конечно, есть служба, «ответственная» за науку. Но основная функция Минсельхоза – координация производства. К тому же, институты ему не подведомственны, и до Министерства информация об интересных и перспективных научных проектах может доходить с большой задержкой.

– Какие самые перспективные и важные направления можно выделить из рассмотренных вами проектов?

– Основных направлений пять: проекты по импортозамещению в животноводстве, растениеводстве, биотехнологиях, молекулярно–генетических методах оценки генетического потенциала, а также в технике и технологиях.

– Но Татарстан ведь вроде полностью обеспечивает себя основными продуктами питания, в том числе, мясом, молоком, хлебом и овощами? При чем здесь импортзамещение?

– Речь не о конечном продукте. Мы очень сильно зависим от импорта, к примеру, по части генетического материала. Многие из культур, к примеру, сахарная свекла целиком, значительная часть посевов кукуруза и подсолнечник, а также картофеля в Татарстане выращивается из импортных семян. Если вдруг запад откажется продавать нам семена, республика в одночасье останется без сахарной свеклы вообще. Очень сильна зависимость от западных поставщиков ветеринарных препаратов, пищевых добавок, стимуляторов, и препаратов по защите растений.

Иными словами, животноводство и растениеводство в Татарстане в частности, да и в России в общем, напоминает сборочное автомобильное производство: собирается машина в России, но из импортных комплектующих и по импортным чертежам.

Автомобиль вроде сделан у нас, но он не перестает быть при этом иномаркой.

– Расскажите о проектах, которые можно реализовать уже сейчас.

– Лично меня поразил (в хорошем смысле) проект Института биологии по получению рутина – витамина, используемого в лекарственных препаратах для животноводства и закупаемого в больших количествах за рубежом,– из отходов гречихи.

Еще один очень интересный и перспективный проект – запуск в производство препаратов для дезинфекции помещений, в которых содержатся животные, разработанных научной группой под руководством академика АН РТ Абдулхамита Зарифовича Равилова. Они в несколько раз дешевле применяемых сегодня импортных препаратов, но ничем не уступают им по своим характеристикам. Препараты академика Равилова, к примеру, отлично справляются с туберкулезной инфекцией или африканской чумой свиней.

Еще пример. В Татарстане под руководством другого ученого, члена-корреспондента АН РТ Роберта Гиниятулловича Ильязова на основе липосомных технологий созданы кормовые добавки, которые позволяют повысить иммунитет животных. Если производство будет запущено, мы сможем отказаться от импортных добавок, которые используются для ускоренного роста птицы.

Хотите еще? Пожалуйста. Научной группой под руководством члена-корреспондента АН РТ Ильшата Ахатовича Гайсина разработаны микроудобрения, которые не только обеспечивают оптимизацию минерального питания растений, но и снижают при этом пестицидную нагрузку на культуры.

– С какими основными сложностями можно столкнуться на пути реализации наших научных проектов?

– Татарстан называют зоной рискованного земледелия. Но рискованное земледелие – это не только и не столько климат (последние 6 лет в Татарстане были ознаменованы сильнейшей засухой; суммарные убытки сельхозтоваропроизводителей исчисляются десятками миллиардов рублей – ред.). В числе рисков – финансовые (вместе с ценой на нефть на мировых рынках падает цена на зерно и на сахар), производственные, геополитические. Но самый серьезный наш риск, на мой взгляд – кадровый. Можно найти деньги на реализацию проектов, но кто, какие специалисты будут заниматься их внедрением? Кто будет нести ответственность за использование и соблюдение новых технологий?

У нас сильная научная школа. У нас мощный Минсельхоз, под руководством которого, кстати, был выпущен трехтомник «Система земледелия Республики Татарстан», в котором отражены все актуальные для сельского хозяйства республики вопросы – труд, который вызывает неподдельное восхищение специалистов из других регионов.

Но как только дело доходит до конкретных хозяйств и агрономов – все, тупик. А ведь именно агроном, человек, который работает на земле, должен в итоге нести основную ответственность за внедрение инноваций в сельском хозяйстве.

– Радик Ильясович, но если вы говорите о том, что многое из озвученного вашими коллегами стало сюрпризом даже для вас, ученого, чего тогда ждать от обычных агрономов? Откуда им узнать об всем этом?

– Для начала надо поменять отношение к специалистам в самих хозяйствах. Есть поговорка «Каждый суслик – агроном». К сожалению, мы повсеместно сталкиваемся с таким отношением к агроному. Многие руководители вообще не понимают, чем занимается этот человек, какова основная функция этого специалиста. Для многих это «прораб», который ходит по полю и заставляет людей работать. И если зимой поле под снегом, «прораба» надо увольнять – зачем платить ему «лишние» деньги? Российский агроном сегодня – это, увы, человек, который думает о собственном выживании, а не о результатах.

Я же всегда говорю своим студентам: агроном – это архитектор, прораб и мастер в одном лице.

Как архитектор он составляет проект урожая, как прораб – просчитывает, какие ресурсы нужны для его реализации, и уже как мастер, управляет людьми и процессом.

Приведу пример из собственной практики. Одна крупная компания решила инвестировать в сельское хозяйство. Инвестор нанял агрономов, поставил планку урожайности (читай, прибыльности), все, что будет заработано сверх плана – личные заработанные деньги специалистов. Так вот эти люди приезжали ко мне на кафедру с вопросами каждый день! Честно признаюсь – я не знал, куда от них деться, в конце концов, вообще перестал брать трубку. Они поставили домик в поле и просто жили там. В первые два года результат был колоссальным. На третий год руководство хозяйства решает, что его агрономы слишком хорошо живут, и «сажает» их на зарплату. По итогам того же года хозяйство вернулась в среднестатистическому уровню урожайности и прибыльности.

Если «душит жаба» платить сдельно, поставьте агроному фиксированную, но хорошую зарплату. Для них сегодня 50 тысяч – это недостижимая мечта. А ведь экономика простая: если хозяйство на 10 тысяч га тратит 20 миллионов рублей на средства защиты растений и еще столько же на удобрения, агроном может сэкономить как минимум 10% от этой суммы. Отнимите от 4 миллионов 600 тысяч его годовой зарплаты и получите 1, 4 миллиона рублей чистой экономии в год.

Министр сельского хозяйства Татарстана на одном из совещаний, посвященных кадровым вопросам, произнес слова, который должны стать девизом для каждого руководителя:

«Агроном – это касса предприятия».

И если человек заинтересован, он будет бегать за учеными, а не ученые за ним, как это происходит сейчас: «Есть такой-то опыт, такие-то разработки, не хотите ли попробовать внедрить?»

Конечно, есть примеры правильного отношения к агрономам в хозяйствах и агрономов в собственному труду. Я рассказываю своим студентам о СХПК им.Вахитова (Кукморский район Татарстана – ред.), где агроном выписывает все (!) научные агрономические журналы. И это ученому перед встречей с ним надо перелопатить гору литературы, чтобы не выглядеть дураком. Там испокон века отношение к агроному, как к врачу или учителю на селе. Так у них и результаты впечатляющие – за счет прибыли хозяйство живет и развивается, вообще не привлекая кредиты.

Увы, таких хозяйств в Татарстане единицы, и для региона, который занимает третье место в стране по объему валового сельхозпродукта, это не просто мало – это ничто.

– Радик Ильясович, вы много говорите о дефиците агрономов. В этой связи считаете ли вы перспективной систему, предполагающую наличие не собственного штатного агронома, а найм специалистов или компаний, занимающихся узкими вопросами?

– Дефицит агрономов, действительно, сейчас огромен. По сравнению с СССР, их количество уменьшилось как минимум вчетверо: если раньше по нормативам один агроном должен был «обслуживать» 1,5 тысяч га, то сегодня полно хозяйств, где в ведении одного агронома находится 10 тысяч га, а то и больше. Более того – маленькие зарплаты и сложные социальные условия привели к значительному старению российского агрономического корпуса.

Что же касается системы узких специалистов – менеджеров по фитосанитарии, менеджеров почв, менеджеров по удобрениям и т.д., по которой работает и Европа, и Америка (там почти не осталось агрономов в классическом понимании) – возможно, это наш путь совершенствования процессов управления в сельском хозяйстве. Хозяйство заключает контракт с таким специалистом, и на протяжении года контрактник ведет надзор исключительно в своей области. Он же доносит до сельхозтоваропроизводителя информацию о новейших научных разработках в своей области.

Мы как-то были на научной конференции в Германии. Это не скучное научное заседание в нашем понимании – это площадка для общения представителей науки и сельского хозяйства. Конференц-зал был битком набит фермерами, они приехали туда с женами и детьми. Все очень шумно и весело. Казалось бы, атмосфера совсем не серьезная. Но если что-то фермера заинтересовало, это будет использоваться уже едва ли не с завтрашнего дня. И этот процесс обоюдный – фермер кровно заинтересован в прибыли, ученые заинтересованы во внедрении инноваций.

Кстати, в Европе, в частности, в той же Германии большой процент научных исследований осуществляется по заказу отраслевых союзов и отдельных компаний.

К сожалению, я не припомню случая, что бы кто-то из крупных аграрных холдингов обратился к нам или в любую другую научную организацию с заказом на исследования или разработки.

– Радик Ильясович, возвращаясь к теме импортозамещения в агропромышленном секторе, реально ли нам полностью избавиться от импорта не только готовой продукции (за исключением той, что в России в силу климата произвести невозможно), но и технологий?

– Нет. Но это не в состоянии сделать ни одна страна в мире. Можно разработать и внедрить несколько собственных препаратов, но не более того – массово препараты по защите растений разрабатывают и производят гиганты типа швейцарской «Сингенты» или немецкой «Bayer», которые работают едва ли не в каждой стране мира, и которые на создание одного препарата тратят 6–8 лет и 157–170 миллионов евро.

Невозможно полностью «импортозаместиться» и по селекции. Я говорил уже, что мы на 100% зависим от поставок семян сахарной свеклы, закупая ее в Германии. А сама Германия не производит маточники свеклы – там они не могут нормально расти. Качественный семенной материал производится в Испании, потом отправляется к немцам, там дорабатывается и после этого экспортируется в разные страны, в том числе, в Россию.

В РФ нет ни одного региона, где можно выращивать семенной материал (в СССР маточник выращивался в Чуйской долине в Киргизии). Татарстан тоже пробовал выращивать у себя семена сахарной свеклы, но в конце концов отказались от этой идеи – потенциал наших и испанских семян был несопоставим.

Так что не надо гнаться за утопией – гораздо продуктивнее было бы сосредоточиться на действительно интересных и перспективных проектах. Благо, они есть и их не так уж и мало.

Источник: agro2b.ru