Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Никакой кризис не страшен, если компания стремится к независимости от импорта, а не к импортозамещению. Тогда и господдержка может быть минимальна. Хотя поддерживать нужно именно сильных игроков — от этого выиграют и государство и общество, считает управляющий директор дирекции агробизнеса «Базового Элемента» Андрей Олейник.

Малая родина

— Почему группа «Базовый Элемент», объединяюая в основном промышленные активы – металлургию, машиностроение, строительство — начала инвестировать в агробизнес? Есть же расхожее выражение: хочешь разориться – займись сельским хозяйством…

— Это не вся поговорка. В полном варианте она, напомню, звучит так: «Хочешь потерять деньги – иди в казино, хочешь потерять деньги с удовольствием – потрать их на женщин, а если хочешь потерять деньги гарантированно — займись сельским хозяйством». На самом деле, сразу скажу — что касается первых двух частей, может, поговорка и правильная, но по поводу третьей части – совершенно неверная. Главное, не чем, а как заниматься бизнесом.

— Купить прибыльный актив, например…

— Когда мы в 2002 году начали заниматься агробизнесом и купили земли бывшего колхоза Кубань», актив представлял собой 20 тысяч гектаров земли в обработке, на которых работали 8 тысяч человек. Они генерировали около 100 млн рублей убытка в год.

Идея развивать агропромышленный сегмент в Краснодарском крае принадлежит Олегу Владимировичу Дерипаске, который является владельцем и председателем наблюдательного совета «Базового Элемента». Он рос и воспитывался в Усть-Лабинском районе, это его «малая родина». По понятным причинам здесь уже многие годы работают не только ряд его бизнесов, но и масса социальных проектов.

Начиная проект в сельском хозяйстве, Дерипаска просто хотел дать людям работу. Потому что шел 2003 год, и на тот момент экономика в стране разваливалась. Это был типичный социальный проект, мы, собственно, и не думали, что он так быстро перерастет в прибыльный бизнес.
Полутуши, газ и дороги

— Как быстро он перерос?

— Со 100 млн убытка в 2003 году до 35 млн прибыли в 2006-м.

— А долги?

— Гасили по ходу дела и закрыли в 2007-м. В 2014 году получили 1,4 млрд рублей прибыли, в 2015-м, по предварительной оценке, будет около 2 млрд прибыли. За это время мы построили четыре новых молочно-товарных фермы на 3 000 коров, две свинофермы на 75 000 голов реализации в год, новый мясокомбинат, перерабатывающий ежегодно 8 400 т мяса…

— Котлеты и колбасу производите?

— Нет, у нас модель преимущественно B2B («бизнес для бизнеса», т.е. – производство сырья – мяса, молока, зерна для перерабатывающих производств). Это выгоднее. То есть, основное – это мясо, полутуши свиные, четвертины. Мясо, разделанное на отруба, шея, вырезка, лопатка, которые реализуются по двум каналам: другим предприятиям, которые производят колбасу, сосиски, то есть, на мясопереработку, либо в мелкооптовые сети. Так было вплоть до нынешнего года.

— А мне говорили, что вы и полуфабрикаты производите…

— Начали производить в этом году — в небольшом количестве, для нашей розничной сети «Мяспром». Агрохолдинг «Кубань» — это индустриальное предприятие, которое в промышленных масштабах производит сельхозпродукцию.

— А как же тогда социальная функция, которую с самого начала обозначил Олег Дерипаска?

— Она никуда не делась. Это рабочие места. Это инвестиции в инфраструктуру региона — того же Усть-Лабинска и ближайших районов, в которых расположены наши земли и предприятия. Мы ремонтируем дороги, водоканалы, строим школы, детские сады, больницы, спортивные площадки, проводим в хутора газ, воду. На это ежегодно выделяется более 20 млн рублей, все — из прибыли агрохолдинга «Кубань».

Зерно и эмбрионы

— Новые ниши видите для бизнеса? Или во время кризиса не до расширения?

— Мы видим ниши, которые, по крайней мере, нам позволят быть импортонезависимыми.

Очень не люблю слово «импортозамещение». Потому что считаю, что мы должны не импортозамещением заниматься, а быть импортонезависимыми.

Сельское хозяйство сейчас очень сильно зависимо от импортных семян, средств защиты растений, племенного скота. И это как раз то самое, во что мы планируем инвестировать.

Это те новые ниши, которые не развиты в России. То есть, они могут быть потом масштабированы на всю страну. Среди приоритетов мы выделяем семеноводство. Работаем с 2015 года совместно с французской «Маисадур Семанс». На сегодняшний день в России зарегистрировано уже 24 сорта кукурузы и в перспективе 4-6 сортов подсолнечника, разработанных «Кубанью». По кукурузе, по семенам отечественной селекции, мы занимаем лидирующие позиции на этом рынке.

— Но это же дорого и отдача небыстрая …

— Да, это очень дорогое удовольствие. Но, кроме кукурузы, мы сейчас начали заниматься подсолнечником, семенами сахарной свеклы, активно используем земли агрохолдинга для тестового высева семян пшеницы. У нас работают селекционеры, ученые с мировым именем.

Вторая ниша, на которой мы не хотим экономить даже во время кризиса, — племенной скот. Россия до последнего времени тратила около миллиарда долларов в год на покупку племенных молочных коров. Мы решили заняться темой разведения, то есть, получения племенного стада через пересадку эмбрионов.

Получили тысячу эмбрионов. Из них выведем более 500 телят. Потенциал надоя – 14-15 тонн молока в год.

Плечо Москвы

— Я правильно понимаю, что все инвестиции в семеноводство и племенное животноводство – вложения компании. Есть ли поддержка государства?

— На текущий момент мы вкладываемся преимущественно сами. И надо понимать, что до последнего времени, если вы посмотрите госпрограммы по поддержке сельского хозяйства, по субсидированию, то в России не было поддержки ни семеноводства как такового, ни племенного животноводства. Хотя нужны очень большие вложения в научно-исследовательскую работу, в селекцию.

Собственно, пока дойдешь до товарного продукта, потратишь много времени и много денег. В агробизнесе так обстоят дела. Не все это могут себе позволить. И здесь, конечно, поддержка государства нужна.

Сейчас появилась статья в федеральном бюджете о поддержке селекционно-генетических центров по трансплантации эмбрионов и семеноводства.

— Каков объем господдержки этих перспективных направлений по линии Минсельхоза?

— Для нас пока что никакой. Но мы надеемся, что в 2016 году мы ее получим.

— В чем тогда сейчас выражается господдержка агробизнеса? Ранее, я знаю, замораживали стоимость солярки на время уборочной…

— На дизтопливо замораживались цены, но этот вид помощи отменили после присоединения России к ВТО. Существует погектарная поддержка — то есть, это компенсация банковской процентной ставки. И это в том случае, если занимаешься молочным животноводством. В целом, по агрохолдингу «Кубань» разные формы господдержки составили в этом году около 200 млн рублей.

— С чем можно сравнить эту цифру — много это или мало?

— Приведу пример. В модернизацию кукурузно-калибровочного завода мы вложили 150 млн рублей инвестиций. Вот и считайте. Весь объем господдержки, по сути, равен одному заводу. То есть, все субсидии и госгарантии — 10% от нашей прибыли, которая, напомню, в 2015 году составит около 2 млрд рублей.

— Похоже, власти считают ваш агрохолдинг сильным игроком. Не балуют господдержкой…

— Я считаю, что поддерживать нужно именно сильного. Поскольку гарантированный результат будет.

Если поддерживать слабого… Вероятность — 50 на 50. Может, вытянет слабый, а может – и нет. Во втором случае государственные деньги будут потрачены впустую.

Никакой политики, только бизнес

— Давайте еще раз вернемся к теме власти и бизнеса. Ущерб от санкций можно сосчитать на калькуляторе?

— Для нашего агрохолдинга нет от санкций ни плюсов ни минусов.

С одной стороны, мы реально потеряли, поскольку вынуждены были потратить намного больше денег — из-за роста цен на все импортные составляющие. Но, с другой стороны, за счет скачка доллара и девальвации нашего рубля, выросли рублевые цены на готовую продукцию.

Если подходить с позиции покупателей сельхозпродукции, которые жалуются на рост цен, то наш агрохолдинг «Кубань» — не совсем типичный пример, и на нас не очень можно ориентироваться в вопросе, почему цены растут. Во-первых, для нас рост рублевых цен на готовую продукцию компенсировал, хотя и не в полном объеме, увеличение себестоимости. А во-вторых, надо понимать, что мы не только продаем большую долю продукции на внутреннем рынке. Мы еще очень большую долю продукции отправляем на экспорт.

— Агрохолдинг «Кубань» сотрудничает с компаниями из 26 зарубежных стран. При этом, мы направляем нашу продукцию на экспорт в 8 стран мира.

— Не осложнились ли сейчас отношения с иностранными партнерами? Прибыль – хорошо, но некоторые западные компании не хотят в принципе иметь дело с российскими …

— Давайте разделим этот вопрос на две части. Часть номер один – это сотрудничество с иностранными компаниями в части технологий, опыта и тому подобных вещей. И часть номер два – это иностранные покупатели. Иностранцы, в первую очередь, смотрят на людей. Не смотрят на страну. Они понимают политические риски. Но они думают немножко дальше, чем думаем все мы. Они заинтересованы в этом сотрудничестве и понимают, что любая плохая ситуация когда-то закончится. И кто будет первым на этом рынке, кто устоит, займет на нем позиции, тот и получит большое конкурентное преимущество, когда ситуация нормализуется.

Поэтому мы как работали с французами, израильтянами, канадцами, голландцами, так и продолжаем с ними работать. То есть, у нас не было ни одного отказа, что, мол, ребята, вы плохие, не будем с вами больше дела иметь. Не было такого.

— В чистой прибыли валютная часть сколько процентов составляет?

— Примерно 20-25%. Не было прецедентов отказа от контрактов по каким-то политическим мотивам, и, думаю, не будет. Время от времени мы сами себе вредим. Вредим, когда вводим таможенные пошлины или временное эмбарго на поставку пшеницы. Теряем рынок. Потом выходим, долго рассказываем всему миру, какие мы «красивые».

Кайдзеном общим не измерить…

— Санкции сознание ваших менеджеров не меняют? Все-таки приходится в нервной обстановке трудиться…

— Бизнес в России постоянно живет в условиях сюрпризов. У любого нормального менеджера постоянно действующее антикризисное сознание. Он готов ко всему. Наконец, у нас есть производственная система — Олег Дерипаска внедрил ее на большинстве предприятий «Базового Элемента» — которая помогает работать независимо от внешних условий. За счет оптимизации и стандартизации операций. Это кайдзен, японская система постоянного совершенствования, придуманная компанией Toyota изначально. Мы ежегодно получаем реальный экономический эффект, реальные деньги, которые исчисляются не рублями, не десятками, а миллионами рублей.

В 2014 году за счет внедрений в рамках производственной системы агрохолдинг «Кубань» получил почти 90 млн рублей экономического эффекта. Общий экономический эффект от внедрения производственной системы с 2007 года превысил 800 млн рублей.

«Кайдзенистом» у нас может стать любой – от уборщицы до топ-менеджера. Главное — внести полезное предложение. И оно будет реализовано. Мы за счет кайдзена снижаем себестоимость и повышаем производительность труда.

— Но если ставка по кредиту запредельная – благодаря Центробанку — –никакое рационализаторское предложение не поможет компании удержаться на плаву.

— Банковские процентные ставки сильно тормозят бизнес. Еще больше тормозит то, что у банков не хватает ликвидности, чтобы кредитовать сельское хозяйство. Денежная масса в России — на уровне развивающихся стран. И в ближайшие два года будет еще хуже. Хуже, чем в Бразилии. В принципе, очень похожая на нас страна, по многим параметрам. Но там из денежной массы, которой располагают их банки, 50% прокредитовано непосредственно в реальный сектор: промышленность, сельское хозяйство… В России – 10%. Все остальное у нас инвестируется в валюту, акции, еще куда-то.

Третий сдерживающий фактор. Сельское хозяйство – это все-таки биологический цикл. То есть, здесь не бывает проектов со сроками окупаемости в год. Ну, их по определению не бывает. Корове ведь не объяснишь, что она должна вынашивать и рожать телят быстрее, потому что нам кредит нужно отдавать.

— На какой срок банки сейчас выдают кредиты?

— На три, максимум, на пять лет. У нас же очень часто сроки окупаемости проекта семь-восемь лет. Затраты в том же животноводстве очень высоки. Необходимо также учитывать время. Например, вывести эмбрион и вырастить из него одну корову – это три года. При этом, животное не приносит никакой прибыли. То есть, одно с другим не совсем стыкуется.

В 2014 году мы фактически не привлекали кредиты. Надо быть, извините, полным идиотом, чтобы по таким ставкам привлекать – под 17-18%. Мы сократили инвестпрограммы. Ничего хорошего в этом нет. Ни для нас, ни для страны.

То есть, мы их сократили, потому что понимаем, что не окупим вложения. Даже не то, что не окупим — не вернем деньги банку, по этой ставке, в эти сроки. Ну и зачем кого-то обманывать?

Источник: gazeta.ru