Новая экономическая реальность России в цифрах выглядит гораздо большим триллером, чем в буквах. Особенно в новом варианте бюджета-2015, который первый заместитель министра финансов Татьяна Нестеренко назвала худшим за 15 лет.

Первым тайны пересмотренного бюджета России на этот год на совещании с членами правительства раскрыл лично президент. Теперь наш бюджет, сказал президент, исходит из того, что среднегодовая мировая цена нефти составит 50 долларов за баррель, — действующий был написан исходя из 100 долларов за баррель. В новый бюджет заложен среднегодовой курс доллара 61 рубль — в прежнем было 37,7 рубля. Кроме того, по словам президента, в новой версии бюджета учтена вероятность отсутствия возможности привлечь финансовые ресурсы на зарубежных рынках.

Есть высокая вероятность, что цена нефти окажется выше 50 долларов за баррель. Но вот сейчас мы радуемся тому, что доллар впервые за долгое время упал ниже 60 рублей, тогда как в начале декабря прошлого года наши министры публично строили прогнозы, что к концу 2014 года рубль укрепится до 42—45. В новом бюджете мы исходим из того, что даже доллар за 55 рублей окажется для нас большой неожиданностью.

Дальше «страшилки в цифрах» стал озвучивать министр финансов Антон Силуанов. Во-первых, он сообщил, что доходы бюджета в январе 2015 года по сравнению с январем 2014-го снизились на 17% (до этого Федеральная таможенная служба рапортовала о снижении таможенных платежей в казну на 20% к январю 2014 года). А дефицит бюджета в январе — феврале составил 770 млрд рублей. Во-вторых, Силуанов рассказал, что бюджет урезан на 1 трлн рублей (чуть меньше чем на 10 % — доходы казны, напомним, пока упали на 17%: то есть 10-процентного секвестра при сохранении этой динамики может оказаться недостаточно). В результате дефицит бюджета составит 3,8% ВВП, а без этого урезания достиг бы 5,2% ВВП (между тем в действующем бюджете на 2015 год был заложен дефицит всего в 0,6% ВВП).

Почин «страшилок в цифрах» подхватила первый заместитель министра финансов Татьяна Нестеренко. По ее словам, в пересмотренном бюджете на 2015 год доходы опустятся до 17% ВВП: это будет худшим показателем за последние 15 лет. Расходы поднимутся до 20,8% ВВП. Причем Нестеренко заявила, что сокращение расходов произойдет не только за счет 10-процентного урезания расходной части, но также благодаря отказу от индексации зарплат бюджетникам (до сих пор говорилось лишь о том, что Минфин предлагает такую меру, а теперь, похоже, это дело решенное) и пересмотру инвестиционных расходов.

Чиновникам вторит Росстат. Реальные зарплаты населения в январе 2015 года по сравнению с январем 2014-го сократились на 8%. Накопленная инфляция с начала года составила 6,2%: такими темпами примерно через неделю она повторит уровень всего 2013 года.

На этом фоне сообщения СМИ о задержке зарплат бюджетникам, в том числе чиновникам районных администраций Ростовской области, где предприятия резко снизили налоговые отчисления в местный бюджет и перестало хватать денег даже бюджетникам, или о невыплате в течение двух месяцев стипендий студентам около 40 российских вузов, не кажутся удивительными.

Проблема в том, что российская экономика все глубже погружается в яму стагфляции. Нынешние рекордные в этом веке темпы инфляции в ближайшие месяцы реально могут снизить только существенное замедление экономической активности и сильное падение реальных доходов. Оно вероятно, поскольку России, по прогнозам экономистов, ждет двузначное падение инвестиций в основной капитал даже по сравнению с плохим в этом отношении 2014 годом (Институт Гайдара, например, пророчит их снижение более чем на 13% при падении ВВП на 6,8%). То есть либо неожиданно возросшая экономическая активность (хотя с чего бы ей взяться без устранения того, что стыдливо принято называть «геополитическим фактором») будет дальше разгонять инфляцию, либо, наоборот, более резкий, чем прогнозирует правительство, спад будет немного подмораживать цены, но и доходы россиян тоже.

2015 год с худшим бюджетом за 15 лет даст ответы на главные вопросы. Готово ли государство и дальше приносить экономику в жертву неким политическим интересам? Будет ли наша экономика мобилизационной, когда уровень жизни населения в принципе не рассматривается государством как важная задача? Начнет ли государство создавать условия для развития частной инициативы или продолжит концентрировать тающие финансовые ресурсы в своих руках?

Это реально новая экономическая эпоха — гораздо более похожая на «лихие 90-е» (но пока без экономической свободы, хотя и с некоторой «финансовой подушкой»), чем на «сытые нулевые». И одним годом она явно не ограничится.