В современной эре сокращения мировых поставок продовольствия возможность производства продуктов питания становится новой формой геополитического рычага, и страны всячески стараются обезопасить свои узкие интересы.

Первые тревожные звоночки прозвучали в 2007 году, когда фермеры столкнулись с трудностями в попытке удовлетворить растущий в глобальном масштабе спрос на зерновые. Цены на зерно и сою начали расти, и к 2008 году утроились. В ответ многие страны-экспортеры попытались ограничить рост цен на продовольствие на внутренних рынках, сокращая экспорт. Среди них были Россия и Аргентина, два ведущих производителя пшеницы. В начале 2008 года Вьетнам, экспортер риса № 2 в мире, полностью приостановил экспорт на несколько месяцев. Также поступило и несколько других, менее крупных экспортеров.

Когда в 2007-2008 гг. страны-экспортеры сократили экспорт, импортеры запаниковали. Более не полагаясь на рыночные поставки необходимого им зерна, некоторые страны предприняли оригинальные шаги, пытаясь заключить долгосрочные соглашения по поставке зерна непосредственно со странами-экспортерами. Филиппины, например, заключили трехлетний договор с Вьетнамом на поставку 1,5 млн тонн риса ежегодно. С похожей целью в Австралию приезжала делегация из Йемена, но потерпела неудачу. В то же время на рынках, где спрос превышал предложение, экспортеры старались не заключать долгосрочных контрактов.

Опасаясь того, что у них не будет возможности закупить на рынке необходимое зерно, некоторые более богатые страны, ведомые Саудовской Аравией, Южной Кореей и Китаем, предприняли нестандартный шаг, взяв в аренду земельные участки в других странах, чтобы самим выращивать зерно для себя. Большинство этих приобретений было сделано в Африке, правительства стран которой сдают пахотные земли по цене менее $1 за акр в год. В основном сдавали землю Эфиопия и Судан – страны, где миллионы людей выживают благодаря Всемирной продовольственной программе ООН. Тот факт, что правительства обеих стран хотят продавать землю в обмен на иностранные капиталовложения в то время как их народ голодает, мало хорошего говорит об их руководстве.

К концу 2009 года были заключены сотни сделок по приобретению земель, и по некоторым из них в аренду сдавалось более 1 млн акров. В 2010 году, оценивая эти «захваты земель», Всемирный Банк доложил, что в общей сложности было задействовано почти 140 млн акров, а это больше площади общей площади земель, которые в США предназначены для выращивания кукурузы и зерна. Такие приобретения обычно предполагают и права на водные ресурсы, а это потенциально сказывается на других странах. Любая добываемая в верхнем бассейне Нила вода для ирригации полей в Эфиопии или Судане сейчас не достигнет, например, Египта, и перевернет с ног на голову щекотливую водную политику региона, вынудив Египет договариваться с новыми странами.

Вероятность конфликта, и не только из-за воды, достаточно высока. Многие земельные сделки заключались в тайне, и зачастую проданная или сданная в аренду земля использовалась местными сельскими жителями. И, конечно, с людьми, возделывавшими эти земли, никто не консультировался и их не информировал. И потому, что в развивающихся странах, как водится, нет такой вещи, как право собственности на землю, фермеры, которые потеряли свои земли, не могли обратиться в суды. Джон Видал, репортер британского Observer, цитирует Ника Очала, живущего в Эфиопии в области Гамбела: «Иностранные компании прибывают в большом количестве, лишая людей земель, которые они использовали столетиями. С коренными жителями никто не консультируется. Сделки заключаются в тайне. Единственное, что видят местные, – это людей с кучей тракторов, которые вторгаются на их земли».

Враждебность местных жителей в отношении таких захватов земель – правило, а не исключение. В 2007 году, когда цены на продовольствие начали расти, Китай подписал соглашение с Филиппинами по аренде 2,5 млн акров земли, на которых китайцы собираются производить сельскохозяйственную продукцию и отправлять ее к себе в страну. Как только об этом стало известно, общественный протест вынудил Манилу отложить соглашение. Похожее волнение имело место в Мадагаскаре, где южнокорейская фирма Daewoo Logistics хотела получить право на пользование более чем 3 млн акров земли. Информация о сделке помогла разжечь политический гнев, в результате чего правительство было свержено, а сделка отменена. В самом деле, помимо воровства земли у людей, лишь немногие вещи так способствуют народным восстаниям. Сельскохозяйственную технику легко повредить, а если поджечь поля, то они сгорят очень быстро.

Но не только эти сделки рискованные. Иностранные компании, производящие продовольствие в стране голодающих людей, столкнутся с другим политическим вопросом: как вывезти зерно из страны? Позволят ли жители загруженным зерном грузовикам добраться до портовых городов, когда им угрожает настоящий голод? Вероятность возникновения политической нестабильности в странах, где сельские жители потеряли свои земли и средства к существованию, высока. Запросто может разрастись конфликт между инвесторами и принявшими их странами.

Эти земельные приобретения представляют собой потенциальное инвестирование $50 млрд в сельскохозяйственный сектор развивающихся стран. Но могут потребоваться многие годы для получения существенной прибыли от продажи зерна. Общественной инфраструктуры для современного, ориентированного на рынок сельского хозяйства не существует в большинстве африканских государств. Потребуются годы на одно только строительство дорог и портов, которые необходимы для экспорта фермерской продукции и ввоза таких важных в сельском хозяйстве вещей, как удобрения. Кроме того, современное сельское хозяйство нуждается в собственной инфраструктуре: это гаражи для машин, зерносушильное оборудование, зерновые хранилища, помещения для хранения топлива, оборудование для ремонта и технического обслуживания, буровое оборудование, ирригационные насосы и электроэнергия для них. В целом развитие приобретенных земель на сегодняшний день, похоже, движется очень медленно.

Так каким же образом вырастет мировой уровень производства продовольствия? Мы не знаем, но анализ Всемирного Банка указывает на то, что лишь 37% проектов будет посвящено продовольственным культурам. Большая часть купленных земель будет использована для производства биотоплива и других «индустриальных» культур.

Но даже если некоторые из этих проектов увеличат продуктивность земель, кто выиграет? Если почти всё – сельскохозяйственная техника, удобрения, пестициды, семена – ввозится из-за границы и если вся конечная продукция вывозится из страны, то ее экономика не получает практически никакой выгоды. В лучшем случае местные смогут устроиться фермерами, но с учетом высокой механизации процессов рабочих мест будет мало. В худшем – такие разоренные страны, как Мозамбик и Судан, будут иметь меньше земли и воды, которые необходимы для прокорма уже голодающего населения. Таким образом, эти захваты земель скорее поспособствовали волнениям, а не увеличению производства продовольствия.

И это разделение на бедные и богатые страны может лишь усугубиться, и скоро. В январе 2011 года борьба стран – экспортеров продовольствия вступила в новую фазу, когда Южная Корея, импортирующая 70% зерна, заявила о создании государственно-частной организации, которая будет отвечать за приобретение этой доли зерна. Ее первый офис открылся в Чикаго. Планируется, что организация будет работать в обход крупных международных торговых компаний, напрямую покупая зерно у американских фермеров. Благодаря тому, что корейцы находят собственные источники зерна, они могут подписывать с фермерами многолетние контракты на поставку пшеницы, кукурузы или сои, в которых будут оговорены объемы и цены.

Пока Южная Корея пытается заполучить часть американского урожая еще до его поступления на рынок, другие импортеры не будут сидеть сложа руки. К предприимчивым корейцам вскоре могут присоединиться Китай, Япония, Саудовская Аравия и другие крупные импортеры. Несмотря на то, что внимания Южной Кореи сосредоточено на Соединенных Штатах, являющихся крупнейшим экспортером зерна в мире, вскоре страна может рассмотреть возможность заключения сделок с такими крупными странами-экспортерами, как Канада, Австралия, Аргентина и другие. Все это происходит в то время, когда Китай готовится войти на американский рынок как огромнейший импортер зерна. Из-за начала борьбы между 1,4 млрд богатеющими потребителями Китая и их американскими конкурентами за урожай зерновых США низким ценам на продукты питания, которые американцы рассматривали как данность, придет конец.

Никто не знает, куда приведет эта набирающая обороты борьба за поставки продовольствия, но ситуация выглядит так, что мир движется прочь от международного взаимодействия последних десятилетий в сторону концепции «Каждая страна – за себя». Национализация производства продовольствия сможет помочь некоторым богатым странам, но она мало поможет усилить общемировую продовольственную безопасность. В самом деле, страны с низким уровнем дохода, которые сдают земли или импортируют зерно, скорее всего, столкнутся с ухудшением продовольственной ситуации.

После кровопролитий двух мировых войн и экономических ошибок, приведших к Великой депрессии, в 1945 году страны объединились для того, чтобы создать Организацию Объединенных Наций, окончательно осознав, что в современном мире нельзя жить в изоляции, как бы заманчиво это ни звучало. Международный валютный фонд основывался для помощи в управлении денежной системой, ради экономической стабильности и прогресса. В современном мире играют важную роль функционирующие в рамках ООН организации, начиная от Всемирной организации здравоохранения и заканчивая Продовольственной и сельскохозяйственной организацией (ФАО). Все это способствовало укреплению международного сотрудничества.

Но кроме ФАО, которая собирает и исследует сельскохозяйственные данные по всему миру и оказывает техническую поддержку, никто не прикладывает каких-либо организованных усилий для поддержания достаточных продовольственных запасов. Действительно, до недавнего времени большая часть переговоров в сфере сельскохозяйственной торговли была сфокусирована на доступе к рынкам. Соединенные Штаты, Канада, Австралия и Аргентина настойчиво давили на Европу и Японию с тем, чтобы они открыли свои ревностно защищаемые сельскохозяйственные рынки. Но в первой декаде этого столетия поставки продовольствия стали главным вопросом, а от эры продовольственного благополучия мир стал переходить к новой политике продовольственной нехватки. В то же время американская программа по оказанию продовольственной помощи, однажды помогшая в борьбе с голодом, была заменена Всемирной продовольственной программой (ВПП) ООН, где главным донором являются Соединенные Штаты. В настоящее время эта организация работает в почти 70 странах, а ее годовой бюджет составляет $4 млрд. При другом раскладе скоординированности в международных действиях очень немного. Президент Франции Николя Саркози, в настоящее время возглавляющий «Большую двадцатку», предлагает решить проблему роста цен на продовольствие, приостановив спекуляции на товарных рынках. Несмотря на то, что метод может оказаться полезным, он лечит симптомы, а не причины – климатические изменения и рост численности населения. Сейчас миру необходимо сфокусироваться не только на сельскохозяйственной политике, но на вещах, которые формируют ее (энергетика, население, водная политика). Все эти факторы оказывают непосредственное воздействие на продовольственную безопасность.

Но этого не происходит. Вместо этого из-за истощения плодородных земель и воды, из-за глобального потепления и ухудшения ситуации с продовольственной безопасностью возникает опасная геополитика продовольственной нехватки. Захват земель, захват воды и покупка зерна напрямую у фермеров стран-экспортеров – вот неотъемлемые части всеобщей борьбы за продовольственную безопасность.

Риски также увеличиваются в связи с низкими запасами зерна и все большей изменчивостью климата. Мы настолько приблизились к грани, что сбой в продовольственной системе может случиться в любое время. Например, представьте, что могло бы произойти, если бы жара, которая охватила Москву, вместо этого была в Чикаго. Если взять округленные числа, получается так: 40-процентное снижение урожайности в России, которая намеревалась произвести примерно 100 млн тонн, обойдется миру в 40 млн тонн зерна, а 40-процентный спад в Соединенных Штатах, которые производят 400 млн тонн, обойдется миру в 160 млн тонн зерна. Мировой остаток запасов зерна (количество, имеющееся перед новым сбором зерновых) снизится, и его хватит лишь на 52 дня. Это был бы не только самый низкий зафиксированный уровень запасов, но он также был бы ниже уровня 2007-08 гг., когда мировые цены на зерновые выросли втрое, а их оставалось на 62 дня.

Что потом? На мировых рынках зерновых возник бы хаос. Цены на зерновые вылезли бы из графиков. Некоторые страны-экспортеры пытались бы сдержать внутренние цены на продовольствие и ограничили или вовсе приостановили экспорт, как это было в 2007 и 2008 гг. В новостях бы доминировали репортажи не о пожарах в российской сельской местности, а показывались видеокадры продовольственных бунтов в странах-импортерах и передавались сообщения о падении правительств в связи с выходом ситуации из-под контроля. Страны – экспортеры нефти, которые импортируют зерновые, будут пытаться обменивать нефть на зерно, а другие проиграют. В условиях, когда свергаются правительства и уверенность в мировом рынке зерновых – на нуле, начнет рушиться и глобальная экономика.

Мы не всегда можем быть такими везучими. Сейчас вопрос заключается в том, сможет ли мир перестать бороться с симптомами и обратиться к решению причин, лежащих в основе ухудшения продовольственной ситуации. Если мы не сможем повысить урожайность, затрачивая меньше воды и плодородных земель, многие сельскохозяйственные районы перестанут быть жизнеспособными. И это коснется не только фермеров. Если мы не сможем двигаться со скоростью военного времени для стабилизации климата, то мы можем не избежать безудержного роста цен на продовольствие. Если вскоре мы не сможем перейти к созданию небольших семей и стабилизировать мировое население, то количество голодающих почти наверняка будет расти. Действовать нужно именно сейчас, до того как продовольственный кризис 2011 года станет новой нормой.

Все части статьи:

1) «Привыкание к жизни без еды: Ликвидация чрезвычайных резервов»

2) «Привыкание к жизни без еды: Уолл-стрит пахнет кровью»

3) «Привыкание к жизни без еды: Агробизнес в качестве долгосрочной стратегии»

4) «Привыкание к жизни без еды: BP, биоэтанол и геноцид»

5) «Привыкание к жизни без еды: Новые глобальные пыльные бури?»