Юрий Трутнев — о том, как можно улучшить программу «Дальневосточный гектар» и новых проектах в Арктике.

Условия жизни на Дальнем Востоке должны стать лучше, чем в среднем по России. Президент дал это поручение, когда в состав ДФО ещё не вошли Бурятия и Забайкалье.

Как присоединение новых регионов изменило работу в округе, в интервью рассказал вице-премьер — полпред президента в Дальневосточном федеральном округе (ДФО) Юрий Трутнев.

– Юрий Петрович, Владивосток стал столицей ДФО. Полпредство переедет туда из Хабаровска в течение года. Какие структуры могут остаться на старом месте? Например, Ространснадзор перевод не планирует.

– По поводу ведомств, которые умно излагают, что они не планируют переезд, я бы вспомнил рекламу «Иногда лучше промолчать». Это указ президента России. Ему я и буду готовить предложения, с пониманием затрат на переезд и его целесообразности, а он примет решение. И ровно его мы будем выполнять, а точно не рассуждения руководителей ведомств.

– Что статус столицы ДФО даст Владивостоку?

– Прежде всего, это близость контрольно-надзорных и административных структур к инвестпроектам. Сегодня большая часть инвестиций — около 60 процентов — приходит во Владивосток. И их надо обслуживать, создавать им условия, предоставлять земельные участки, разрешения, энергетику, строить дороги. И чем быстрее и эффективнее мы будем вести эту работу, тем конкурентнее будет наше инвестиционное пространство. Сведения о том, как на какой-то территории помогают бизнесу, очень быстро расходятся.

Люди оперативно информируют друг друга: говорят, да, здесь действительно помогают, а вот там просто болтают. И от этого зависит, придут или не придут к нам новые инвесторы. У нас, слава богу, пока инвестиционный поток не иссякает. Количество новых проектов увеличивается, их общее число уже приближается к полутора тысячам. Наверное, не проходит недели, чтобы я не встречался с двумя-тремя новыми инвесторами.

– А на обычных жителях как статус отразится?

– Надо сделать так, чтобы город в полной мере соответствовал статусу столицы ДФО. Там есть театр, университет, строятся музеи, балетное училище. Планируется строительство установки класса megascience. Мы перед Новым годом собирались по поводу создания центра компетенций целого ряда компаний на острове Русский. Работа идет, но может получиться как с переправой. Может статься так, что люди ждут совсем не этого. Поэтому избранному губернатору Олегу Кожемяко, когда приезжал его представлять, я задал задачу — надо определить, что мы должны сделать для того, чтобы люди сказали: «Спасибо, мы видим, что есть существенные изменения».

У меня есть одна идея. Не знаю, прав я или нет, как раз с помощью «РГ» проверим. Мне кажется, что во Владивостоке очень трудно передвигаться. У жителей много машин, рельеф города сложный, улицы узкие, а никаких объездных дорог нет. Трудно проехать в центре, машины припаркованы кое-как, вдоль обочины, стоянок нет. Это создает значительные неудобства жителям. Я уже дал поручение министру транспорта Евгению Дитриху разработать предложения о том, как решить эту проблему. Что-то надо сделать со стоянками, с регулированием движения на перекрестках. Наверняка этого будет недостаточно, может быть, где-то надо выходить на второй уровень, как это во многих крупных городах сделано. Может быть, надо делать объездную через мыс Эгершельд, есть давний такой проект, через остров Русский. Надо все это изучить, но это должны сделать профессионалы. Минтранс должен представить конкретный проект и сказать: вот мы это делаем, это стоит столько-то, и во Владивостоке вопрос пробок будет решен.

– Там еще очень много машин, потому что общественный транспорт ходит до 21.00-22.00 максимум.

– Конечно, надо еще рассмотреть и вопрос работы общественного транспорта. В Москве этот сегмент отдельно развивают, и это уже очень сильно повлияло на дорожную ситуацию. Мы будем изучать опыт столицы и других городов, где ситуация изменилась к лучшему. Но все-таки для этого у нас существует специальное министерство, которое возглавляет Евгений Дитрих, вот от него жду предложения. Или вопрос будет решен, или мы привезем его во Владивосток, повезем по улицам и попросим жителей лично рассказать ему все, что они думают об организации работы транспорта.

– Сейчас идет сбор предложений в Национальную программу развития Дальнего Востока. Все желающие могут оставить их на сайте ДВ2025.РФ. Что она даст простым людям?

– Надеюсь, счастье. Национальная программа — интегральный документ, собирающий в себя условия для экономического развития региона и обеспечивающий условия для жизни людей. Он должен объединить оба процесса. Ясно, что эти задачи надо решать практически всем составом правительства, потому что вопросы есть ко всем министерствам, но сначала надо узнать, чего хотят люди, что им нужно. Не всегда можно из кабинета губернатора и тем более из Москвы точно определить, в чем на самом деле нуждаются люди. Поэтому сейчас идет сбор их заявок.

Потом мы проанализируем предложения с муниципальными образованиями и регионами, выделим самое важное. Люди опять это обсудят. Конечная задача точно прописана в поручениях президента Владимира Путина по итогам Госсовета: условия жизни на Дальнем Востоке должны стать лучше, чем в среднем по России. Вот это и есть основная задача национальной программы.

Мы собираем мнения людей о том, что необходимо для территории. При разработке нацпрограммы они будут иметь определяющее значение

– Чего же все-таки хотят люди? Сквер около дома разбить или мост через реку Лену построить?

– Скажу честно, пока не готов ответить на этот вопрос. Давайте немножко еще соберем предложения. Не буду называть территорию — не хочу людей ставить в неудобное положение — но недавно у меня была встреча с одним губернатором, обсуждали проблемы отдаленного района. И он мне с гордостью говорит: мы там строим школу и детский сад. Я говорю: здорово, но маленький вопрос, а с людьми советовались? Они точно хотят школу и детский сад? Он задумывается. Я говорю: если уверенности нет, тогда скажите, а что они, на ваш взгляд, хотят? Он говорит: они хотят переправу. Я говорю: нормально, они хотят переправу, но вы строите школу и детсад.

Вот чтобы такого не было, мы и собираем мнения людей о том, что необходимо для территории. При разработке нацпрограммы они будут иметь определяющее значение. Население гораздо лучше нас видит, что надо сделать для того, чтобы жизнь была комфортна, и что этому мешает. И в этом отношении именно такой характер программы, когда мы ее растим снизу — с предложений людей, а не придумываем в Москве, мне кажется наиболее обоснованным.

– В конце января к сбору предложений должны подключиться эксперты. От них вы что ожидаете?

– Все делится на тактику и стратегию. Мы сейчас получим материалы, которые дадут нам скорее тактический уровень. Но должно же быть и стратегическое видение развития территории, основанное на ее преимуществах, на уже существующей инфраструктуре и сложившихся компетенциях. Например, есть отдельная важная задача, связанная с развитием на Дальнем Востоке науки, высоких технологий, финансового сектора. Буду рад, если такие предложения поступят с мест, но все-таки в большей части это площадка как раз для работы федерального центра. Здесь нам потребуются эксперты по соответствующим видам деятельности. Мы будем заниматься и стратегическими трендами развития Дальнего Востока.

– Дальний Восток по многим показателям из поручения президента отстает от средних по России. Как будете нагонять?

– Дальний Восток требует особого внимания. За десятилетия здесь накопились отставания в сфере инфраструктуры, медицины, образования. Все условия для жизни прежде всего создавались в Центральной России. После освоения нашими прадедами Дальнего Востока, скажем так, процесс выравнивания условий жизни и региональной экономики двигался со значительным замедлением на Дальнем Востоке по отношению к центру. Именно поэтому существует министерство по развитию Дальнего Востока и вице-премьер в правительстве, который отвечает за развитие этой территории.

Мы начали заниматься экономикой. Нас за это критиковали и продолжают критиковать, но мы к этому спокойно относимся, мы уверены, что правы. Если не будет предприятий, рабочих мест и налоговых поступлений в бюджет, то ничего другого мы не построим. Не будет ни качественного здравоохранения, ни образования, ни дорог. А нагонять будем за счет опережения. Собственно, оно уже происходит, но пока только в сфере экономики. Темпы экономического роста в ДФО выше, чем в среднем по России. Сегодня на территорию Дальнего Востока поступает 32 процента всех прямых иностранных инвестиций в РФ. По сельскому хозяйству у нас рост по этому году уже превышает 15 процентов. По большинству показателей экономического роста, если не по всем, мы опережаем среднероссийские. Того же надо добиться и в социальной сфере.

– Каким образом?

– Мы начали реализацию программы развития центров экономического роста. Она предусматривает создание 199 больниц, школ и детских садов в течение трех лет. Но этого мало для огромной территории Дальнего Востока. Именно поэтому для нас сейчас очень важна совместная работа с министерствами и ведомствами, чтобы в каждом разделе показатели опережали среднероссийские.

– Ситуация в разных регионах ДФО кардинально различается. Очевидно, что по темпам роста Еврейской автономной области не угнаться за Приморьем.

– Вы абсолютно правы. Развитие — это совместная ответственность. Например, то, что мы так долго не могли найти проекты, изменяющие экономическую ситуацию на Камчатке и Чукотке, это и наша проблема, а не только местных губернаторов. Иначе зачем мы нужны? Но мы нашли их. На Чукотке — Баимская рудная зона, пять миллиардов долларов инвестиций — для региона огромные деньги. Это в разы увеличит его бюджет, после того как предприятие будет сдано.

На Камчатке появится хаб для перегрузки сжиженного природного газа «Новатэка». Он приведет к круглогодичной работе Северного морского пути. Пока проект проектируется, но мы его всячески поддерживаем, находимся в постоянном контакте с «Новатэком».

Недавно на Камчатке появился еще один очень интересный проект. «Роза Хутор» решила создать здесь круглогодичный курорт. Объем частных инвестиций оценивается в 15 миллиардов рублей. И дело даже не в сумме, а в том, что Камчатка — уникальная территория с огромным туристическим потенциалом. Других таких мест на земном шаре не найти, но здесь почти полностью отсутствует туристическая инфраструктура. Стоит она дорого, окупается медленно. К сожалению, туризм нельзя развивать как проекты в сфере недропользования, тут эта схема не работает. Нужна инфраструктура: дороги, гостиницы, причальные стенки, а они окупаются десятилетиями. Но весь мир прошел этим путем, и мы пройдем.

Пока в наши существующие правила туризм не помещается никак. Обычно мы берем мультипликатор 10: если инвестор вкладывает 100 миллионов, мы можем дать 10 на инфраструктуру. Так работает основная часть проектов, но не туризм. По этому проекту объем государственных инвестиций потребуется даже больше, чем частных. При 15 миллиардах бизнеса требуется 20 миллиардов государства. Такое сложное решение, но его надо принимать. Я уже говорил с председателем правительства Дмитрием Медведевым на эту тему. Реакция была положительная. Он понимает, что мы по общим правилам там ничего не сделаем. Так что засучиваем рукава и начинаем работать по этому проекту. Тем более что нельзя сказать, что вся эта инфраструктура будет создана под один проект. Сегодня выходит «Роза Хутор», но если мы уже завтра построим там порт, дороги, линии электропередачи, а они — подъемники, то, конечно, придут и другие компании.

– Как эта деятельность затронет природу? Будут пересмотрены границы существующих заповедников?

– К природе отношусь с искренним уважением, всегда за нее боролся. Но мне кажется, что мы должны находить точки равновесия во взаимоотношениях человека с дикой природой. Не можем же мы бегать в шкурах и набедренных повязках. Во всем мире спортивные, рекреационные объекты строятся, в том числе на охраняемых природных территориях. Да, по жестким правилам, с требованиями минимального воздействия на окружающую среду, но строятся. У нас пока нет необходимости менять границы федеральных особо охраняемых природных территорий (ООПТ), есть некоторый вопрос с региональными, но мы его решим.

– Что считаете наиболее важным за прошедший год для Дальнего Востока?

– Во-первых, это решение президента по разработке нацпрограммы. Мы постараемся собрать в нее все необходимое для развития Дальнего Востока.

Во-вторых, поручение президента, что не менее 5,5 процента расходов инвестиционного характера госпрограмм должен получать Дальний Восток. Это не переломит ситуацию за месяц или за год, но уже создает уверенные предпосылки для того ответа на ваш вопрос «А как догонять будете?». За счет этих 5,5 процента на Дальнем Востоке будет строиться все больше школ, больниц, детских садов, качество услуг будет повышаться.

– Но к ДФО присоединили Бурятию и Забайкалье. 5,5 не мало?

– Тут интересная история, как два субъекта добавилось, 5,5 уже и не хватает вовсе. Я об этом первому вице-премьеру — министру финансов Антону Силуанову сказал. Он в ответ: «И сколько?» Говорю: «7,2 процента». Смотрю, у него глаза немножечко округлились. Повторяет: «Что, вот прямо столько?» Я говорю: «Да, можете пересчитать». Мы такие предложения будем вносить руководству страны, потому что здесь нет альтернативы. Если Бурятия и Забайкальский край вошли в состав ДФО, то к ним должны быть применены точно такие же условия, как и к другим регионам. Соответственно, коэффициент должен вырасти почти на два процента.

– Какие новые законы для Дальнего Востока могут быть приняты в 2019 году?

– Мы плотно работаем над мерами по поддержке материнства и детства. Думаю, что решение в самое ближайшее время будет принято. Почти каждый день общаемся по этому поводу с Антоном Силуановым.

Кроме того, нам не нравится режим специального административного района (САР). Мы считаем, что он слабенький и никаких преимуществ региону не принес. Мы хотим создать на базе этого закона эффективный конкурентный механизм. Мы уже проанализировали работу всех крупнейших мировых финансовых центров по основным направлениям деятельности: по налоговым преференциям, по режиму вступления, по праву, по языку, по судебной практике. То есть по всем направлениям, которые оказывают непосредственное влияние на приток инвестиций.

Мы же создавали территории опережающего развития (ТОР) и режим Свободного порта Владивосток (СПВ) именно как конкурентную площадку, которая может быть востребована в мире. Мне представляется, что кое-что у нас получилось, потому что иностранные и российские инвестиции на Дальний Восток идут. Надо что-то подобное создать по механизму финансового центра, иначе нам просто не хватит денег на реализацию инвестиционных проектов. Тем более в той геополитической ситуации, которая складывается вокруг.

Есть еще идея, совсем уж сумасшедшая, связанная с Арктикой. Она сейчас тоже в определенной степени относится к моей зоне ответственности. Мы недавно были в Сабетте. Там во льдах построен целый комплекс «Ямал СПГ», практически город. Но для реализации такого великолепного проекта потребовались огромные ресурсы. Уверен, что нам нужно активнее поддерживать такие масштабные проекты в Арктике, пожалуй, даже в большей степени, чем на Дальнем Востоке. Идея — я ее, кстати, ни с кем еще не обсуждал — простая. Создать режим соглашения о разделе продукции (СРП) для проектов в области добычи и переработки полезных ископаемых и для проектов создания портовой инфраструктуры. СРП — режим, когда компания, производящая инвестиции, не платит налоги, пока эти инвестиции не окупятся. Более льготного режима я, пожалуй, не знаю. Думаю, что для Арктики это обоснованно. Будем над этим еще думать, после этого предлагать на рассмотрение руководства. Но если мы хотим строить Северный морской путь, если мы хотим, чтобы у нас были порты, безопасность, обслуживание, связь, навигация, то надо максимально поддерживать такие начинания.

– Может быть создано отдельное министерство по Арктике?

– Не думаю, что будет создано отдельное министерство по Арктике, но какой-то центр компетенции для управления процессами в этом стратегически важном регионе, конечно, должен существовать.

– До 25 января Забайкалье и Бурятия представят в минвостокразвития заявки инвесторов по созданию территорий опережающего развития. Уже ясно, где они могут появиться?

– Я не тороплю процесс, ситуация в Бурятии и Забайкалье принципиально ничем не отличается от других регионов ДФО. Появляется инвестор, знакомимся, убеждаемся в том, что это реальный инвестиционный проект, что есть финансовое обеспечение, ведется проектирование. Эти условия мы подробно обсуждали с руководством Бурятии, там некоторые проекты уже есть, но пусть они их подготовят сначала и спокойно вынесут на рассмотрение. В Забайкалье сейчас губернатор Александр Осипов, который был замглавы минвостокразвития, с ним не нужно все это обсуждать, потому что он участвовал в создании всех этих законов и знает, как они работают.

Режим специального административного района (САР) слабенький и никаких преимуществ региону не принес

– Когда на Дальнем Востоке появится инвестиционный суд?

– Это сложный процесс, в том числе и для меня лично, потому что нельзя вносить руководству страны предложения, когда ты не можешь их аргументировать. Я прекрасно понимаю, какие вопросы мне зададут. Фрагменты ответов на эти вопросы существуют, потому что сопровождение экономических процессов, тем более с международными компаниями, предусматривает и другую специализацию, в том числе и судей. Но не все так просто. Мы обязательно расскажем, когда будет готовый продукт. Я уже не первый год работаю в правительстве и понимаю, в каких вопросах готов докладывать и надеяться на положительное решение, а в каких лучше еще подготовиться. Пока этой уверенности нет, бессмысленно выдвигать инициативу.

– На ВЭФ-2018 вы предложили изменить формат форума, чтобы модераторы важнейших дискуссий представляли президенту рекомендации по их итогам. Он поддержал идею?

– У него была очень конкретная реакция. Он говорит: «Давайте сделаем на этом форуме». Мне пришлось взмолиться, что на этом мы не успеем, это нереально. Так что его принципиальное одобрение есть, и в 2019 году мы обязательно будем готовить ВЭФ с учетом этого предложения.

– Как идет реализация программы «Дальневосточный гектар»?

– Программа идет в рабочем режиме. На старте было два лагеря, один говорил «ура, наконец-то», второй, что «всю землю растащат, все своруют, и вообще ничего не получится». Были еще и те, кто считал, что это не панацея, Столыпин это все делал круче. Понимаете, никто не претендовал ни на лавры Столыпина, ни на то, что это осчастливит всех дальневосточников. Это лишь один из фрагментов программы действий по развитию Дальнего Востока. Сегодня принято решение выделить землю уже 54 тысячам людей. Они строят дома, организуют пасеки, сельское хозяйство. Это в любом случае хорошо. Привела эта программа к тому, что все бросили дома в центральной части страны и поехали получать гектары и строиться на Дальнем Востоке? Нет, не привела, но у нас и не было таких иллюзий. Программа работает совсем неплохо, по крайней мере, я не знаю другой территории в мире, где можно за 30 дней землю получить.

– Можно улучшить программу?

– Можно, есть большой резерв повышения ее эффективности за счет уменьшения «серых» зон. Это те территории, которые предоставлять людям по программе нельзя. Есть зоны, которые трогать не надо, потому что они должны быть — земли обороны, особо охраняемых природных территорий. Но помимо них множество участков просто изъяты с карты предоставления решениями губернаторов, законодательных собраний. Они очертили вокруг города круг — тут нельзя, потому что город будет развиваться. Вроде все логично, но на сколько километров в течение ближайших 10 лет город будет развиваться? Отрезали, например, 20 километров. А может, он по радиусу дальше пяти в ближайшие годы не уйдет? Может быть, стоит это кольцо немного сжать и дать людям возможность построить дом поближе к инфраструктуре, к центру города, к своей работе? Мне кажется, это принесло бы пользу, этим мы и займемся на втором этапе программы. На старте это было не нужно, и так все боялись, что «приедут и захватят нашу землю».

– С 1 июля в двух новых регионах заработает программа «Дальневосточный гектар». Какая там сейчас ситуация?

– Примерно такая же, особенно в Бурятии. Они говорят: «У нас все расхватают, нам жить негде будет». В Якутии была такая напряженная обстановка сначала, а сейчас она в тройке регионов, пользующихся наибольшей привлекательностью. В Бурятии мы поступим ровно таким же образом. Все, что местное руководство, депутаты или губернатор, скажут не трогать, оставим им, не будем их поджимать, это их ответственность. Но думаю, что после старта программы они довольно быстро убедятся, что ничего, кроме пользы, она и не приносит. Тогда мы с ними вернемся к этому разговору и посмотрим, все ли из того, что так рьяно сегодня защищается, реально нельзя распределять. Может быть, все-таки можно дать людям больше возможностей. Всегда надо искать баланс.

– Вы, кстати, в Давос едете в 2019 году? В 2016 году вы там навели шороху.

– Я вообще не люблю ездить туда, где меня не очень ждут. Едешь ведь обычно с какими-то открытыми намерениями, не в качестве диверсанта, поэтому, когда люди ждут, улыбаются, приятно ехать и работать вместе. Там нас, по-моему, не сильно ждут, поэтому мне туда ехать некомфортно, но я ведь и в прошлый раз ездил по заданию руководства. Дадут задание, поеду в Давос или куда пошлют, могу еще раз с ними пообщаться. Если нет, с удовольствием буду заниматься тем, чем занимаюсь, работать на Дальнем Востоке.

Читайте прогноз ценовых колебаний с 14 по 18 января 2019.

Источник: rg.ru