Сельское хозяйство сейчас все хвалят. Принято хвалить за урожай зерна, за мясо, за молоко чуть-чуть. Но почему-то в тишине остается тот факт, что из села продолжают уезжать люди, что в селе очень мало канализации, что в селе очень мало водопровода, что село не вполне газифицировано. Почему так происходит? Почему эта проблема остается в тишине?

С вами Игорь Абакумов и программа «Аграрная политика». А в гостях у нас Александр Васильевич Петриков – академик РАН, директор Института аграрных проблем и информатики. Здравствуйте, Александр Васильевич.

— Добрый день, Игорь Борисович.

— Александр Васильевич, очень невыгодная тема сегодня для вас. Я бы вас пригласил с удовольствием, чтобы вы нам рассказали о победах. Предлагаю, чтобы вы рассказали нам о сельских территориях. Почему они пустеют на фоне этих побед? Вот что за оборотная сторона такая у этих побед? Почему?

— Ну, вы уже задали тон нашей программе. Действительно, вот почему экономический рост, который мы наблюдаем в сельском хозяйстве с 1999 года и который прекращался только в острозасушливые три года, почему он не перевоплощается в успешное решение сельских социальных проблем? Это одна из загадок нашей аграрной политики. Но смею высказать несколько версий.

— Смейте, смейте, Александр Васильевич.

— Первое. Конечно, мы должны, Игорь Борисович, не забывать о том, что социальные проблемы в деревне нашей исторически накопились. Деревня всегда была донором города, из нее выкачивались людские и финансовые ресурсы.

— Ну, мы знаем про коллективизацию, мы знаем про индустриализацию, мы знаем про войну, мы знаем про послевоенное восстановление, про целину. Александр Васильевич, мы уже много лет живем в мире.

— Но почему в рыночной экономике так происходит?

— Почему?

— Раньше, если вы помните, за социальное обслуживание, скажем, сельских территорий отвечали сельскохозяйственные организации. Это центральные усадьбы, там располагались офисы…

— …колхозов, совхозов.

— Да. И если помните, в начале 90-х годов вся социальная инфраструктура, которая принадлежала колхозам и совхозам, было передана местным органам власти.

— Муниципалитетам.

— Муниципалитетам. Но этим местным органам власти не дали ресурсов для содержания. Сейчас, по данным Общероссийского конгресса муниципальных образований, только 20% сельских муниципалитетов имеют бездотационные или низкодотационные бюджеты, а четыре пятых его не имеют. Это первая существенная причина.

Вторая – количество сельхозорганизаций, посмотрите, как у нас сократилось. Вот мы недавно с вами обсуждали тему Всероссийской сельскохозяйственной переписи. С 2006 го 2016 год 23 тысячи сельхозорганизаций исчезло с сельскохозяйственной карты нашей страны.

— Они исчезли или они укрупнили, влились во что-то?

— Они исчезли как юридические лица. И из оставшихся четыре пятых работают на грани рентабельности. Они считаются формально прибыльными, но этой прибыли не хватает на социальное обустройство села

— То есть хватает на зарплату, на технику, на горючее.

— А те успешные высокорентабельные производства – агрохолдинги, агрофирмы – они зарегистрированы на центральных усадьбах?

— Нет.

— В лучшем случае они зарегистрированы в областных центрах, а в худшем – в оффшорных зонах. И до сельского развития у них не доходят руки. Я в одной из областей…

— У них даже задачи такой нет.

— Да. Спрашивал у председателя сельской администрации, на территории которой работает крупный агрохолдинг: «Когда руководитель этого агрохолдинга был у вас в последний раз?» Он на меня так удивленно посмотрел и говорит: «Его вообще за 20 лет мы здесь не видели». Это еще одна причина.

Фермеры, на которых мы очень надеялись, тоже посмотрите на их динамику: за последние десять лет численность фермерских хозяйств сократилась на 110 тысяч в России.

— Александр Васильевич, там не совсем точная цифра, как мне кажется. По моим данным, они перерегистрировались в ЛПХ, чтобы платить поменьше налогов.

— Да, перерегистрировались, правильно.

— То есть они физически не исчезли.

— Да. Но они ведут, скажем так, незарегистрированный бизнес и не платят доход в местные бюджеты. Да, многие из них в порядке сельской взаимопомощи оказывают услуги…

— Вспахать огород и так далее, да?

— Да. Но это не решает проблемы.

Значит, наконец, еще одна причина. Вот все ведомства, которые отвечают, скажем так, за низовую образовательную школьную сеть, за сельские медицинские учреждения, за культурные учреждения, – в их бюджетах нет «сельской строчки», то есть они отвечают в целом.

— За вообще.

— Вообще. Но «сельской строчки» у них нет. И это является существенной причиной.

И наконец, следует упомянуть недофинансированность специальной программы устойчивого развития сельских территорий, которая, как вы знаете сейчас и федеральной целевой программой не является, она потеряла этот статус. Это теперь подпрограмма государственная, программа развития сельского хозяйства. Но если взять ее бюджет, то это только 5% от аграрного бюджета страны. В Европе, где деревня не в пример нашей обустроена, там это 20%. И никто не собирается этот бюджет увеличивать.

И еще одна важная причина. Я считаю, о ней тоже надо сказать наконец. Вот посмотрите на показатели оценки деятельности исполнительных органов власти субъектов Российской Федерации – губернаторов. Губернаторы отвечают за инвестиционный климат в целом по региону, за безработицу в целом по региону, за доходы в целом по региону, но нет разделения в этих показателях оценки губернаторов на город и село. И можно иметь хорошую картинку в целом по региону за счет экономии на сельских расходах.

Вот совокупность этих причин меня наталкивает на то, что существует какая-то и общая предпосылка. И она очень существенная, хотя о ней тоже мало говорят. В нашем обществе еще нет серьезного консенсуса по отношению к тому, что деревню надо развивать, что, в конце концов, речь идет не о нашей деревне, а о нашей России. Потому что представлять, что только городская Россия будет конкурентоспособной за счет деревни – это неправильная точка зрения, потому что это противоречит и нашему опыту, и опыту ведущих стран. Только в гармонии развития городских и сельских территорий возможно решение общенациональных проблем.

И вот потому, что этого консенсуса нет – отчасти потому, что нет серьезной дискуссии на эту тему, в том числе и на телевидении. Скажем, единственная программа, которая периодически, еженедельно поднимает сельские и аграрные темы, – это «Аграрная политика». Это не вам лично комплимент, а это комплимент ОТР.

— Комплимент каналу.

— Комплимент каналу. И продолжайте, пожалуйста. Вот совокупность этих причин и создает такое положение. И я думаю, что нужен серьезный разговор после того, как будет сформирована новая власть после инаугурации президента России, на эти темы.

— Вы имеете в виду новое Правительство, которое будет сформировано в мае?

— Да, нужен серьезный разговор на эту тему – и не только с Правительством, а и с экспертным сообществом, с научным сообществом. Мы наконец должны переплавить экономический рост в сельском хозяйстве…

— …в улучшение жизни, Александр Васильевич.

— …в улучшение жизни сельского населения, сельских тружеников, чтобы дивиденды от этого экономического роста доставались не узкой группе сельскохозяйственных организаций (агрофирм, агрохолдингов), а делитесь каким-то другим способом.

— Александр Васильевич, вот вы говорите правильные очень вещи. Могу я спросить у вас: а кто это все будет выполнять? Вот кто это все будет делать? Кто это все будет формулировать? Кто возьмется переделать федеральный бюджет? Ведь у нас же нет денег у муниципалитетов, у них нет денег по земельному налогу, у них предприниматели не платят в их бюджет, они все платят в район, туда, в городские формирования. Это же все городские формирования нужно переделать.

Вот посмотрите просто по переписи. Мы как-то с вами говорили уже то ли в пределах программа, то ли за пределами программы. У меня пчелы, у меня кусты, у меня сад. И если на прошлой переписи ко мне приходили и буквально всего меня вымотали, обмеряя мои насаждения на участке, то в этом году никто… в прошлом году никто не пришел, в 2016-м, на прошлой переписи, потому что у меня сейчас не деревня…

— …а городское поселение.

— У меня сейчас городское поселение Красногорск. И все, мы уже вышли за пределы. Но мы же производим продовольствие.

— Да. Я думаю, что когда у нас зашкалит уровень…

— …уровень маразма, вы считаете?

— Нет, уровень московских пробок.

— Уже зашкалил.

— И когда у нас зашкалит уровень пробок в крупных наших мегаполисах – вот тогда мы задумаемся над тем, что должно быть немного другое распределение населения по территории страны, по всей территории России, а не только концентрация этого населения в крупных мегаполисах.

Сейчас, между прочим, Минэкономразвития разработало Стратегию пространственного развития России. И там, к сожалению, сформулирован акцент главный на развитие городских агломераций, а сельские районы планируется развивать только в привязке к крупным мегаполисам. Я думаю, что это неправильный подход, его надо пересматривать. Жаль, что такую позицию отстаивают наши крупные эксперты, в частности Центр стратегического развития. Алексей Леонидович Кудрин об этом заявил, что надо…

— Александр Васильевич, у них одна либеральная школа. Вот у тех, кто разрабатывал это, и у тех, кто это поддерживает, одна школа. Это одна научная такая каста, будем говорить. Другую касту никто не слышит и слышать не хочет.

— Ну, если говорить о либеральном подходе, то, например, в Европе подход отличается, чем, скажем, в Америке. Если в Америке поддерживаются центры экономической активности, то в Европе поддерживаются не только центры экономической активности, но и вся территория. Понимаете? И нам ближе по нашему российскому менталитету именно, я думаю, европейский подход.

Потом, никто не снимал ответственности и с Министерства сельского хозяйства Российской Федерации. Именно оно должно инициировать этот подход.

— Александр Васильевич, у них это записано в их обязанности.

— В их обязанности. И я думаю, что когда настанет черед пересмотра государственной программы развития сельского хозяйства, ее надо назвать государственной программой развития российской деревни, а внутри должно быть сельское хозяйство. Это первый шаг, который надо сделать.

Второй шаг. Для координации деятельности федеральных органов власти субъектов Российской Федерации и муниципалитетов в этой области надо создать, как созданы во многих странах, Агентство сельского развития, а при нем центры компетенций. Подключить к этому Российскую академию наук, научные организации ФАНО и совместными усилиями прописать эти общие другие подходы.

И затем все-таки… Скажем, если взять аграрную политику. Посмотрите, у нас в основном поддерживаются именно крупные, крупнейшие сельскохозяйственные организации – агрофирмы и агрохолдинги. Вот я посмотрел последние данные по тому, кому достались льготные 5-процентные кредиты, краткосрочные инвестиционные. Соотнес количество заемщиков, которым выплатили 5-процентные кредиты в 2017 году, и количество сельскохозяйственных организаций, которые вели хозяйственную деятельность в 2016-м. И знаете – сколько?

— И что обнаружилось?

— 7% всего. Если взять фермеров, то там 2,6%. И я считаю, что естественным шагом должно быть не только увеличение государственной поддержки, но и увеличение государственной поддержки малых и средних сельхозорганизаций и фермеров, которые больше привязаны, как мы уже с вами говорили, к сельским территориям, руководители которых будут ходить к председателю сельского муниципалитета, а не сидеть где-то…

— …в заоблачных высях.

— Да. И я считаю, что эта мера вполне объективна для такой реформы нашего аграрного бюджета. Плюс, конечно, ограничение максимальной суммы, которая идет одной организации, потому что те деньги, которые выделяются на сельское хозяйство, надо более равномерно распределять.

— Все-таки такая практика в мире есть. По-моему, в США больше определенной суммы ты не получишь.

— В США ограничение, если переводить в рубли, если объем реализации более 54 миллионов рублей, вы ни цента не получите поддержки из бюджета. В Европе по разным странам другие ограничения, но такие есть. Поэтому есть конкретные управленческие и политические механизмы, которые надо запустить в дело. И я думаю, что вот после мая надо запускать.

— Александр Васильевич, а есть ли кому запускать? Второй вопрос ставлю. Знаете вы, знают еще несколько десятков человек, но этого мало для аграрного отсека в Правительстве.

— Ну, я думаю, что…

— Просто в начале 90-х этих людей было много – тех, кто понимал, что надо делать. Некоторые состарились. Некоторые уже ушли, к сожалению, от нас.

— Ну, я думаю, что запустить, скажем, приоритетный национальный проект и государственную программу удалось, потому что в этом был убежден президент нашей страны Владимир Владимирович Путин.

— Но его убедил тогда министр сельского хозяйства Гордеев.

— Да. Я думаю, что сейчас тоже можно убедить, я уверен в этом. И заметьте, что в России сельское хозяйство, да и наша деревня развивалась только тогда, когда этим делом занимались первые лица государства. Мы знаем их всех.

— Это да.

— Я оптимист, и меня не оставляет надежда.

— Я тоже оптимист, но есть международные обстоятельства. Первое лицо не может сейчас заниматься всем, он должен заниматься каким-то одним – обороной, например.

— Да. Но вы не забывайте, Игорь Борисович, что есть такое понятие «продовольственное оружие». Придумали его, скажем, американцы…

— Логично, логично. Принимается, да, принимается.

У нас звонок из Московской области. Надежда, вы в прямом эфире «Аграрной политики», слушаем вас. Здравствуйте.

Зритель: Московская область, Каширский район, бывшее хозяйство Новоселки. Я отработала в этом хозяйстве с 76-го года и до момента развала. Начинала рядовым бухгалтером, ушла главным, в 52 года осталась без работы. Дело в том, что у нас было крупное хозяйство, у нас было работающих полторы тысячи, когда мы начали в 2000 году отчитываться…

— Новоселки – известное хозяйство, известное.

Зритель: Да. И шампиньонный комплекс у нас был, и земли у нас было больше 3 тысяч гектар, и поголовье у нас было.

— Надежда, скажите, а почему все это развалилось, по-вашему?

Зритель: А потому что в связи с этими… Мы начинали с совхоза. На балансе было, и жилье строили, и дом культуры громадный был, наши дети ходили туда. А потом нас приватизировали сначала в ТО, потом в ЗАО, потом в акционеры перевели. И в результате нас скупили. Мы никому не нужные стали. Поддержки от государства не стало. И с этими нагрузками налоговыми мы перестали справляться. И мы продали свои акции, за которые нам дали… за одну акцию 3 600 рублей. Ну, получили мы по 100–200 тысяч. Я лично получила… У меня было 74 акции за 37 лет работы, и я получила 240 тысяч. Вот и все. И на этом наше хозяйство стало разваливаться?

— А что там сейчас, в Новоселках? Скажите, что сейчас в Новоселках, Надежда?

Зритель: Сейчас, в настоящий момент у нас строится громадный комплекс тепличный, четвертую очередь уже строят, поселение Знаменское. Ну, это на территории нашего хозяйства, где раньше у нас были сады, на этой территории. Шампиньоницу продали литовцам, там литовцы командуют. Земля заброшенная, никому не нужная. Вот теперь строят комплекс. Но дело-то в том, кто работает на этом комплексе. На этом комплексе работают одни гастарбайтеры.

— Простите, а местных не приглашают?

Зритель: А местных… Знаете как? Смотрят искоса. Зачем нам платить эти все социальные блага? Больничные, у вас маленький ребенок, отпуска…

— Понятно, понятно. Мысль понятна. Надежда, спасибо вам большое. Спасибо. У вас есть вопросы?

— Да, к сожалению, это типичная история, а особенно в пригородных районах. Ну, я думаю, что тут может быть такой рецепт. Те крупные предприятия (агрофирмы, агрохолдинги), которые получают большие бюджетные ассигнования, они должны взять на себя и социальные обязательства. В принципе, таким образом можно обременить их…

— И ограничить их аппетиты.

— Мы об этом уже говорили. Но, в принципе, такое обременение вполне возможно, потому что… Вот сейчас мы проводили (наш институт) в прошлом году социологический опрос руководителей сельхозорганизаций, значит, по выборке представительной для всей территории страны. Согласны взять на себя социальное обслуживание только порядка 15% руководителей. Это очень мало, конечно. И надо цивилизованным способом их заставить. Если они получают гигантскую государственную поддержку, они должны взять на себя такие обязательства. Некоторые представители крупного агробизнеса говорят: «Мы платим налоги, и все. Это дело государства». Но я думаю, что это неправильный подход.

— Александр Васильевич, мне кажется, кто-то наверху должен проартикулировать, что фундаментальная основа развития нации – это сельская территория, не городская территория, а сельская территория. Вот мне кажется, что если это будет произнесено, если это будет артикулировано, от этого будет строиться и государственная политика в отношении села. Кто это должен сказать?

— Я думаю, что… Ну, если вы внимательно посмотрите речь Владимира Владимировича Путина в Коломне на совещании по малым городам и сельским территориям…

— Было немножечко, было.

— …такой подход уже был артикулирован. И мы надеемся, что он будет развит.

— У нас телефонный звонок – Юрий из Петербурга. Слушаем вас, Юрий. Здравствуйте, вы в прямом эфире «Аграрной политики». Юрий? Юрий, мы вас не слышим.

Александр Васильевич, продолжаем. Если резюмировать наш разговор, нужен некий центр аграрных реформ. Я правильно вас понимаю?

— И сельских реформ.

— И сельских?

— И сельских. Точнее скажем.

— Точнее – сельских реформ. Центр развития сельских территорий нужен как отдельная институция… Так ведь, да?

— Да.

— …где соберутся лучшие мозги с полномочиями и, что самое главное, с деньгами. Часть аграрного бюджета должна быть направлена туда. Я правильно понимаю?

— Да.

— А как это технически сделать?

— Ну, технически – это просто создание Агентства по сельскому развитию в Российской Федерации при Министерстве сельского хозяйства или при Министерстве экономического развития и подготовка программы развития… государственной программы развития российской деревни.

— То есть получается, что Министерство сельского хозяйства останется министерством крупного агробизнеса?

— Оно должно, как и в Европе, быть министерством сельского развития и продовольствия. Сейчас это пока что только сельское хозяйство. Отчасти это администрирование федеральной целевой программы, которая сейчас стала подпрограммой, устойчивого развития сельских территорий. Должно быть все наоборот.

— Вы ожидаете, что это будет в мае? Вы что-то знаете или вы это предчувствуете?

— Нет, я давно не занимаюсь политическим прогнозированием. Я только надеюсь, что…

— Страшно занимательная вещь!

— …вне зависимости от имен, это надо делать для России, как вы правильно сказали. Я с вами согласен. Даже не для села, а для России это надо делать, чтобы наши сельские территории не представляли из себя социальные пустыни.

— Александр Васильевич, как вы думаете? Вы оптимист? Вы верите, что этот процесс можно остановить?

— Я оптимист, потому что наша деревня переживала и более худшие времена. И мы живем, и будем жить. И всегда деревня вносила достойный вклад в развитие страны. И я думаю, что эта традиция нашего российского такого общежития обязательно будет продолжена в новых условиях на новой технологической базе. И я в этом уверен.

— Александр Васильевич, очень хочется поддержать ваш оптимизм.

У нас в гостях был Александр Васильевич Петриков – академик Российской академии наук, директор Института Аграрных проблем и информатики имени Александра Никонова. Мы говорили о развитии сельских территорий. Очень многоплановая, очень сложная, обоюдоострая проблема. Будем говорить о ней еще не раз. Увидимся на следующей неделе. Как всегда, прощаюсь с вами. Передачу вел Игорь Абакумов. Увидимся в любую погоду.

— Спасибо. До свидания.

Источник: otr-online.ru