Министр сельского хозяйства Челябинской области Сергей Сушков — о прошедшей уборочной кампании, больших успехах и отдельных неудачах южноуральских аграриев и агропромышленников, а также о том, почему рекордный урожай совсем не означает столь же рекордных прибылей.

— Уборочная кампания подошла к концу. Каковы ее итоги? Есть ли, чем похвастаться?

— Прежде всего, этот сезон стал уникальным для полеводства. В хорошем смысле (улыбается) И в масштабах страны, и у нас, на Южном Урале. По пшенице у нас собран самый большой урожай за последние 25 лет — два миллиона 417 тысяч тонн в бункерном весе. После сушки зерна, думаю, можно говорить о цифрах в 2,2–2,3 миллиона тонн.

Но что даже важнее рекорда — мы растем, и растем стабильно: рост урожая, сбора зерна продолжается уже шестой год подряд, без перепадов.

Помимо пшеницы, которой собрали на 268 тысяч тонн больше прошлогоднего, такой же рекордный урожай по всем зерновым и зернобобовым культурам: овес, рожь, ячмень, горох, люпин и так далее. В этом году собрали примерно пять тысяч тонн сои.

Что касается масличных культур (рапс, подсолнечник, лён, гречиха и так далее) — здесь свой рекорд: ими было засеяно более 109 тысяч гектаров. И в этом году мы соберем более 100 тысяч тонн маслосемян. Учитывая, что в области есть серьезный переработчик, производящий растительное масло, на сырье будет и стабильный спрос. Льна произвели в восемь раз больше, чем в прошлом году, и по нему есть значительные экспортные поставки (через компанию в Башкирии).

Важнейшая история, вытекающая из этого, — мы наконец-то начали уходить от монокультуры (пшеницы) и у нас появляется определенная диверсификация в структуре посевов.

Для полеводства это крайне важно — мы значительно снижаем риски.

— С зерновыми и масличными культурами все ясно. Как насчет овощей?

— Картофеля только в крестьянско-фермерских хозяйствах и общественном секторе собрали 109 тысяч тонн (на 17 тысяч тонн больше, чем в прошлом году) при урожайности 175 центнеров с гектара. Овощи открытого грунта в целом — на уровне прошлого года: около 44 тысяч тонн.

По овощам и главный резерв роста, и залог будущей стабильности урожая и диверсификации рисков — рост площадей по выращиванию овощей в закрытом грунте. Два наших крупнейших агрокомплекса — «Чурилово» и «Агаповский» — уже выдают на-гора серьезные объемы продукции. А появление нового комплекса теплиц в Усть-Катаве (проект агрохолдинга «Чурилово», если все сложится хорошо, должен дать первую продукцию в будущем году) усилит эту тенденцию.

— И это, помимо прочего, должно ослабить позиции «китайских» теплиц, производящих продукцию спорного качества, к тому же подчас не всегда легально.

— Их позиции, по сути, уже серьезно ослабли. Таких теплиц остается все меньше. А те, что остались, практически все перешли в легальное поле. С одной стороны, в этом процессе нам очень помогают правоохранительные органы, а с другой — когда на рынок заходят мощные игроки с качественной продукцией по приемлемым ценам, у «нелегалов» всегда сужается рынок. Но дело здесь не в том, чтобы кого-то выдавить с рынка, а прежде всего в заботе о качестве продукции, которая попадает на столы южноуральцев.

Вообще, рекордный урожай — это не только радость, но и определенные трудности.

Зерно — биржевой товар, и если его много, то цены падают. А еще его надо надежно хранить, в этом году все элеваторные мощности в области забиты до отвала. Так что рекордные урожаи вовсе не означают такие же рекордные прибыли аграриев.

— Но есть же определенные зерновые интервенции со стороны государства, которое поддерживало цену на зерно за счет того, что скупало его.

— Эти интервенции есть и сейчас. Но их объем невелик. Он и в лучшие-то годы составлял до девяти миллионов тонн. А у нас по стране в этом году собрано 136 миллионов… В прошлом году нашу область эти интервенции обошли стороной.

Другое противоречие: бОльшая часть нашей, южноуральской пшеницы — до 80 процентов урожая — это продовольственная пшеница, в том числе твёрдых сортов. И это очень хорошо. С другой стороны, учитывая потребности наших мощнейших агрохолдингов, занимающихся производством мяса птицы, свинины, крупного рогатого скота, нам очень не хватает фуражной пшеницы. Впрочем, наши соседи — Свердловская, Тюменская, Курганская области, Казахстан — готовы отдавать нашим предприятиям свою продукцию. У них ведь проблема сбыта стоит ничуть не менее остро.

— С полеводством ситуация достаточно понятная. А как дела у наших крупных агрохолдингов, в том числе тех, кто занимается животноводством и производством мяса птицы, свинины, крупного рогатого скота?

— Есть разнонаправленные тенденции. С одной стороны, производство и переработка той же мясной продукции — это следующий передел продукции. И в нем гораздо больше доля добавленной стоимости, нежели в том же растениеводстве. С другой стороны, больше и разного рода факторов и рисков, которые могут повлиять на ситуацию на рынке в целом и положение того или иного конкретного предприятия. Например, в животноводстве огромную роль играют цены на энергоносители, качество и количество генетического материала, ветеринарное сопровождение всего процесса, уровень применяемых технологий, наличие высококлассных специалистов, способных управлять большими автоматизированными комплексами, в которые превратились практически все наши крупные животноводческие хозяйства.

Кроме того, наши ведущие агрохолдинги («Ариант», «Равис», «Ситно», «Союзпищепром» и так далее) подошли к тому уровню, когда необходимо понимать не только рынок «родного» для себя региона — Челябинской области, и не только возможности по сбыту продукции у наших ближайших соседей, но и понимать рынок в глобальном масштабе.

Сразу пять наших холдингов входят в топ-50 крупнейших агропромышленных компаний России.

Это хорошо. Но «внутренний» спрос Челябинской области ими по многим позициям уже исчерпан. Какой-то резерв по производственным мощностям есть — процентов на 10-15 предприятия еще могут увеличить объемы выпуска продукции. Но куда ее сбывать?

Да, ряд наших лидеров начали активную экспансию в соседние регионы, растят свою собственную розничную сеть (у того же «Арианта» более 1000 магазинов). Всего же наши предприятия поставляют продукцию уже в 25 регионов страны. Но и этим возможностям есть предел. Выходить во всё новые регионы России непросто — там есть свои производители, и в том числе довольно сильные. Об уровне конкуренции лучше всего говорит то, что даже самый мощный в стране агрохолдинг «Мираторг» попытался, но в итоге так и не смог по-серьезному «зайти» в Челябинскую область. Развернутую было собственную розницу пришлось закрыть. Такие же неудачи терпят и другие бренды российского уровня. Челябинский рынок плотно затоварен.

По сути, выходом, одной из немногих возможностей продолжить свой рост для наших крупнейших агрохолдингов остается экспорт. Знаете, я иногда вижу критику нашего губернатора Бориса Дубровского, в том числе по его поездкам в тот же Китай или Иран. Но Борис Александрович очень четко понимает ту ситуацию, которая сложилась сегодня, и эти поездки в том числе имеют цель найти экспортные возможности для наших предприятий.

Но и самим предприятиям для этого понадобится и проявить серьезные усилия по модернизации производства, и вложиться в продвижение и сопровождение своего товара на новых рынках. И главное — понять эти рынки. Например, в Китае курицу продают с головой и лапами. У нас — без них. Значит, надо приспосабливаться к традициям потребления китайского рынка, менять «комплектацию» тушки бройлера, менять упаковку, и так далее.

— Все, о чем вы говорите, требует не только ресурсов, но и собственно желания, амбиций у владельцев агрохолдингов.

— Понимаете ли… Да, наверное, можно, достигнув определенного уровня, остановиться и начать «снимать сливки». И рисков при выходе на внешние рынки становится еще больше — те же межгосударственные отношения и их изменения, тарифная и таможенная политика, продовольственная безопасность других стран, возможные санкции и так далее. Но рано или поздно тот, кто не растет, начнет падать. Придут другие, более амбициозные и сильные — и съедят тебя. Таковы законы рынка.

— Но в Челябинской области есть не только десяток агрохолдингов-гигантов, но и предприятия среднего бизнеса.

— Верно.

Всего в регионе порядка 850 предприятий агропрома, тех, кто занимается переработкой.

Из них лишь около 100 — компании, являющиеся частью крупных холдингов. Остальные — средний, порой малый бизнес.

Думаю, что у них сейчас хорошее время. И чувствуют они себя неплохо. Тем более, когда на рынке сложилась такая ситуация, как сегодня — сырья и кормов много, цены невысокие, а значит и затрат на себестоимость — минимум.

— Как вы сами заметили, важно не только произвести продукцию, но и продать её. Есть ли с этим проблемы? Особенно учитывая доминирование на рынке федеральных сетей, где продукции челябинских производителей не так много, и зайти им в «большие» сети бывает весьма непросто — доходило даже до судов.

— Ситуация не настолько острая. В Челябинской области представлены практически все ведущие федеральные розничные сети. И еще несколько лет назад доля местных производителей продуктов питания на их полках была около 10 процентов от общего объема реализации. Губернатор посмотрел на эту ситуацию, и были предприняты определенные шаги. Так, с большинством сетей подписаны соглашения, по которым они обязуются к 2020 году довести долю местных производителей на своих челябинских полках до 25 процентов. Сегодня этот показатель — порядка 19,5 процентов. Но это «среднее по больнице». А в той же «Пятерочке» «наших» продуктов на полках — уже почти половина.

Кроме того, повторюсь, наши агропромышленники пошли по пути развития собственной розницы. И это не только «Ариант» и «Равис», но и «Чурилово», и ряд компаний «второго эшелона». Все довольно просто — они сами управляют, контролируют свои продажи (и не надо следовать довольно жестким, а местами — почти кабальным условиям сетей), устанавливают цены, получая при этом ту же норму прибыли, что была бы, работая они с «федералами». В этом случае в главном выигрыше остается потребитель — наши жители. Они получают и куда более широкий выбор продукции, и невысокий уровень цен. А разве не это, в общем-то, и есть наша основная цель?

— При всем позитиве, о котором вы говорите, есть и предприятия, которые находятся в довольно сложной ситуации. Те же «Утиные фермы».

— Действительно, у этой компании, производящей мясо утки, достаточно серьезные проблемы. С одной стороны, похоже, что предприятие, его собственник, несколько не рассчитал свои силы и возможности, и сейчас компания не может погасить ранее взятые кредиты. С другой стороны, почему-то сложилось так, что ряд кредиторов (подчеркну особо — не банки) одновременно предъявил к компании требования по немедленному погашению задолженности. И вот тут уже есть варианты, почему это произошло именно так. В любом случае, на сегодняшний день «Утиные фермы» проходят стадию банкротства, введено внешнее управление.

С другой стороны, за судьбу компании я не переживаю. У нее все будет в порядке, уверен.

— На чем основывается эта уверенность?

— На том, что есть сразу несколько претендентов на ее покупку. Ведь само-то предприятие — одно из крупнейших по своему профилю. И одно из лучших по уровню и качеству технологий и оборудования. Ведь там все, по сути, только куплено, новенькое, самое современное. И продукция великолепная. И бренд хороший, узнаваемый. Если загасить долги и нарастить оборотные средства, то объем продукции можно резко увеличить до шести-семи тысяч тонн в год и получить текущую экономику совсем другого уровня привлекательности. Повторюсь, есть несколько очень серьезных претендентов на покупку компании, причем как из числа местных игроков, так и из других регионов. Думаю, в течение максимум года-полутора все решится.

— Какие еще проблемы есть? Насколько наша область способна обеспечить себя сама по основным видам продовольствия?

— Если говорить о продовольственной безопасности региона, то надо прежде всего понимать, что есть определенные нормативы потребления. Например, медицинские, то есть — сколько человек должен потреблять тех или иных продуктов для того, чтобы полностью получать необходимые организму вещества. Если считать из этих нормативов, то сегодня наша область практически полностью обеспечивает себя почти по всем позициям, за парой исключений: это молоко — региональное производство закрывает около 70 процентов от нормы, и рыба — ну нет у нас моря.

Еще мы не производим того, что просто не растет у нас на Южном Урале — например, бананы или финики (улыбается).

В остальном наш регион не просто полностью обеспечивает себя всем необходимым, но и поставляет продукцию за пределы области.

При этом в перспективе мы можем подтянуться и по рыбе, и по крупному рогатому скоту. По рыбе хороший проект задумала компания «Бионика», перспективы у него достаточно серьезные. Что же до крупного рогатого скота… Конечно, это уже куда более серьезная история.

С одной стороны, это изначально более тяжелый бизнес, рассчитанный на долговременные инвестиции и не такой быстрый возврат денег, как в том же птицеводстве или свиноводстве. И там невозможно быстро нарастить объем производства и поголовья в разы. Если сравнить — бройлер на современной птицефабрике выращивается за 40 дней, поросенок доходит до товарного веса за полгода, а молочная корова «доходит» лет пять до того момента, когда от нее можно будет получать приличное количество качественного молока.

С другой стороны, уже сложилась и определенная культура потребления мяса в России.

Мы едим, по сути, молочных коров, и считаем это качественной говядиной. А во всем мире это совсем не так!

При этом почти 40 процентов племенного стада, генофонда всех герефордов в России — у нас, в Челябинской области.
В молочном животноводстве у нас уже в этом году есть рост по производству молока на восемь процентов. Но пока сами производители молока (прежде всего «Российское молоко» Дмитрия Еремина) не займутся увеличением поголовья — ничего не получится.

И лично для меня рост продукции в этом сегменте (как по мясу, так и по молоку), наверное, один из самых сложных и интересных профессиональных вызовов.

Другая проблема, кстати, плотно связанная с проблемами скотоводства, — нам пока так и не удается обеспечить благоприятную экономическую среду для малых форм хозяйствования, для небольших фермерских хозяйств.

— Почему?

— С одной стороны, конечно, «малышей» поджал крупный бизнес, который занимает практически все пространство, и потребители уходят в сети, в магазины, а не к фермерам. С другой — ну просто невыгодно экономически сегодня держать у себя корову или небольшое стадо. И это довольно серьезная проблема, выход из которой пока неочевиден.

Но вот какая штука… Именно эти проблемы говорят о том, что, по сути, во многом осуществилось то, о чем так много говорили в советское время — я веду речь о смычке города и деревни. Сегодня уровень производственных технологий таков, что, по сути, для агробизнеса становится неважно, где он находится — в отдаленных районах или рядом с городом-миллионником. Именно уровень применяемых технологий, модернизации производства будет во многом определять развитие всей отрасли. И те программы субсидирования лизинга новой сельхозтехники, что есть у нас в области, дают просто потрясающие результаты. Так, в этом году на эти цели мы потратили около 170 миллионов рублей, и хозяйства купили техники почти на полтора миллиарда. Думаю, при таких темпах мы сможем серьезно поднять техническую и технологическую оснащённость наших хозяйств.

— А как же «малыши» — те же фермеры?

— У них тоже будет своя ниша — те же экологически чистые продукты. Убежден, все будет хорошо.

Читайте прогноз ценовых колебаний с 6 по 10 ноября 2017

Источник: ob-zor.ru