– Максим Сергеевич, вы немногим более года назад стали министром одной из ведущих отраслей региона. Давайте вернемся к моменту, когда вас пригласили в правительство. Были ли готовы к этому, трудно ли далось решение?

– Я не стремился занять какой-то высокий пост. Хотел быть рыболовом или охотником в Ханты-Мансийском автономном округе. Единственный из моих предков, кто чего-то добился, дедушка, который был мастером на заводе им. Баранова. Остальные люди простые, все без высшего образования.

Но в связи с тем, что плановая экономика приказала долго жить, на Севере стали никому не нужны шкуры, рыба.

В 1994 году было решено, что я поеду учиться в Омск. Когда стал инженером, старался вникнуть в то, что делаю, и работать с удовольствием. Всегда стремился расширить свои компетенции. Заинтересовался маркетингом, в те годы это было новое слово в российской экономике. Мне было любопытно, как продвигать товары на рынок, как их раскручивать. Получил второе высшее образование в области маркетинга. Вскоре после этого был назначен замдиректора по техническому развитию Опытного конструкторского бюро.

В те годы много ездил по миру, побывал в странах Европы, Китае, причем,неоднократно. Посещал ведущие агротехнические форумы в России. Все это позволило существенно расширить кругозор.

По сути, все это время плотно взаимодействовал с аграриями, работал в Российской академии сельхознаук. Хочешь не хочешь, когда посещаешь форумы, семинары, совещания, конгрессы, как инженер начинаешь погружаться в технологию.

…Работая шестой год директором «Омского экспериментального завода», я понимал, что предприятие вышло на серьезный уровень, входит в ассоциацию «Росаргомаш», имеет вес на международной арене.

Со своими заместителями, которых я в свое время со 2-3 курсов университета брал и потом их выращивал на производстве, мы обсуждали, что интересно было бы возглавить Всероссийский институт механизации, СибНИИсХОЗ. Я видел процессы, которые можно было бы улучшить. Потому что на заводе все технологии отработаны, продукция хорошо продается, процессы проектирования отлажены, маркетинг изучен. На заводе стояли задачи разрабатывать новые модели и через существующие сети продаж их реализовывать, а также раскручивать продукцию на различных выставках в том числе.

Сначала произошло несколько информационных вбросов о моем возможном назначении министром сельского хозяйства, отнесся к ним с юмором.

Считаю, что в правительство должны идти люди самодостаточные, имеющие определенный опыт. На тот момент себя не относил к таким, мне хотелось дальше реализовываться в своей профессиональной сфере.

Если возвращаться к тому моменту, когда мне официально сделали предложение возглавить министерство, могу сказать, что собирался отказаться. Я понимал, что такое аграрный комплекс, сколько здесь проблем. Уже тогда я осознавал, что происходит с бюджетом, видел, что он сокращается.

Выбор был непростой. Принимая предложение, я понимал, что ставлю на кон свою репутацию: либо пан, либо пропал. К этой должности не готовился. Даже говорил Виктору Ивановичу Назарову, что мне интереснее было бы возглавить Минпром, поскольку я себя увереннее чувствовал в машиностроении. Но все же решили использовать мои компетенции именно в сельском хозяйстве.

– Чем пришлось пожертвовать?

– Особенно в первые месяцы в должности министра мне не хватало прежнего круга общения, моих коллег-директоров предприятий, ученых. Здесь больше практических дел. Вопросы бюджетирования для меня вообще были тайной за семью печатями. Могу сказать, что, когда обсуждение моей кандидатуры перешло в публичную плоскость, многие аграрии, депутаты Заксобрания, ученые поддержали меня. А я хотел на тот момент, чтобы Виталий Александрович Эрлих побыл министром еще года два.

– Почему?

– Хотел защитить докторскую диссертацию к своему сорокалетию (2017 году – прим. ред.) Около 70 % докторской у меня готово, но в первый год на посту министра совершенно не было времени заниматься наукой. Понимаю, что эти планы придется отодвинуть.

– С какими сложностями столкнулись на новом месте?

– Была определенная ломка. Мне как производственнику всегда проще взять и самому сделать, а тут приходится выстраивать политику, доводить ее до аграриев, находить резервы развития, входить в конфликтные ситуации.

– Кто помог адаптироваться?

– У меня очень хорошие коллеги. Со всеми членами правительства сложились конструктивные деловые отношения, мы друг друга поддерживаем. Вижу, что и губернатору, и первому его заму, и председателю Заксобрания, и председателю аграрного комитета ЗС важно развитие АПК, повышение его эффективности. Теперь дело за мной.

За год я погрузился в работу, понимаю, что и как делать, и уже намечен ряд программ. Самое главное, навести порядок, добиться того, чтобы соблюдались технологии в растениеводстве, животноводстве, переработке. Только тогда мы можем начинать внедрять научные достижения в сельхозпроизводство.

«Многое зависит от вас, надо только прилагать усилия»

– Во скольких районах области удалось побывать?

– За первые 9 месяцев работы в качестве министра посетил все 32 района, а в некоторых побывал по пять раз. Собирал всех, кто имеет отношение к аграрному сектору, глав поселений, сотрудников управлений сельского хозяйства, других заинтересованных лиц. Минут 20 рассказывал, каким я вижу сельское хозяйство в развитии, а потом часа два слушал, отвечал на вопросы. И людям было настолько интересно, что они не хотели расходиться.

– Что главное из того, что вы им говорили?

– Я им говорил, что многое зависит только от вас, надо прилагать усилия.

– В каком состоянии вы приняли хозяйство, в широком смысле?

– Ситуация по районам очень пестрая. И даже в каждом районе есть те, кого надо спасать, реанимировать, и есть, кем можно гордиться.

В Омской области порядка 20 предприятий, десять фермерских хозяйств, которые являются элитой всего российского АПК. Нам сегодня интересны предприятия, способные к росту, где у руководителя глаз горит. Где понимают, что такое управленческие рычаги, используя которые можно в корне изменить ситуацию.

На севере области обстановка очень тяжелая. Тевризский, Седельниковский, Колосовский, Большеуковский районы… Там не все безнадежно, но они нуждаются в помощи. В прошлом году мы увеличили финансирование северных районов в 2,5 раза по погектарной поддержке в связи с ЧС в результате паводка. И это их здорово выручило. Они смогли приобрести семена, ГСМ, отсеяться, провести уборочную.

– Какие меры дают быстрый результат?

– К примеру, в этом году мы сдвинули с места проблему внесения удобрений. Внесли их больше на 30 %, а хотелось бы в разы. Не получилось того результата, на который я рассчитывал, но даже это сказалось на урожайности положительно.

Погодные условия в 2016 году были не самими благоприятными. В мае совсем не было дождей, и в первой декаде июня наблюдались элементы засухи. А потом стало буквально заливать, посевы не везде успели обработать от вредителей. И там, где этого не сделали, были проблемы с урожаем. В ряде хозяйств ситуация была просто критической: урожайность 8-10 центнеров с га. А, к примеру, в Русско-Полянском районе были поля с урожайностью 5 ц/га.

Конечно, работы много. Темпы модернизации животноводческих помещений, обновления парка техники нужно наращивать гораздо интенсивнее. В два раза минимум нужно ускоряться. Именно для этого правительством Российской Федерации и предусмотрены дешевые кредиты под 1-5 %. Если эти деньги на самом деле окажутся доступными и банки не будут слишком пристально рассматривать кредитную историю наших заемщиков, случится революция в сельском хозяйстве. Такие ставки по кредитам – это европейские условия работы.

Банкиров мы соберем уже в начале года и проговорим параметры работы.

Не нужно бояться иметь себе замену

– Насколько поменялась команда министерства после вашего прихода?

– Команда меняется и продолжит меняться. Хотелось бы рядом видеть людей с блеском в глазах, с определенными компетенциями. Мне не нужны статисты.

На момент моего прихода Олег Николаевич Подкорытов (бывший замминистра сельского хозяйства и продовольствия – прим. ред.) успешно прошел согласование на должность главы управления Россельхознадзора.

С остальными расстались по разным причинам, о чем я не жалею. Сегодня в команде работают компетентные люди, ряд из которых ранее был недооценен.

Легче всего окружить себя дураками, и на их фоне смотреться красиво, но мне важно сделать так, чтобы по каждому направлению работал эксперт, чтобы я как министр мог пригласить специалиста и он был в состоянии мне все по полочкам разложить. Причем по своему направлению он должен знать гораздо больше, чем я, при этом важно, чтобы к нему тянулись люди.

Кадрами нужно заниматься постоянно. На последнем аппаратном совещании я поставил задачу создать кадровый резерв, чтобы на всех уровнях у каждого руководителя была замена. Бояться этого не надо.

К примеру, я не собирался уходить с завода. Но у меня всегда было два человека, которые могли бы меня заменить. И сегодня эти люди работают, с заводом все в порядке, он не остановился в развитии.

– В недавнем интервью вы сообщили, что около половины руководителей сельхозуправлений за год пришлось сменить. Расскажите о «вертикально-горизонтальных» взаимоотношениях. Вы можете только рекомендовать главам поменять слабое «звено». Какие у вас есть механизмы воздействия, рычаги управления?

– Сегодня я закончил диагностику методом проведения совещания с районами. С Полтавским районом произошел диалог, проговорили проблематику, которая волнует главу района, руководителя сельхозуправления, меня как министра, моих замов, начальников управлений. И я уже сегодня понимаю, где у меня слабые кадры. Конечно, начальник управления не может сказать фермеру: «Ты это сей, а это не сей, вон ту корову зарежь». Но власть есть власть. Рычаги управления всегда найдутся. Это и те субсидии, которые у нас имеются по всем направлениям.

Сегодня мы делаем ставку на то, чтобы вместе с наукой сопровождать все процессы, делать сельское хозяйство эффективным. Это не просто задача освоить деньги, тут миссия благородная – сделать сельское хозяйство самодостаточным.

Уже сегодня есть ряд предприятий, у которых имеются хорошие прибыли, высокие зарплаты – 35-40 тысяч. Для села выглядит впечатляюще. Есть к чему стремиться остальным.

У крестьян есть «подкожный жирок», остается задача – получить прибыль

– Высокий урожай – это всегда палка о двух концах. Насколько остро сегодня стоит вопрос сбыта?

– По сырью ситуация наиболее благоприятная в этом году. А ведь несколько лет назад зерно стоило 1,5-2 тысячи рублей за тонну, и это была просто катастрофа.

В этом году, благодаря погодным условиям, сухому августу, получили много зерна 3-го класса. А это хлебопекарное зерно. Сейчас тонна зерна 3-го класса стоит 9 тысяч рублей, ячмень пивоваренный – 11 тысяч рублей за тонну. Очень неплохо.

Проблем со сбытом нет. Если зерно лежит сегодня в хозяйствах, это говорит о том, что у наших крестьян есть определенный «подкожный жирок», имеются средства на счетах, нет больших долгов. Перед Новым годом многие на селе стараются выдать 13-ю зарплату, чего уже давно нет в городе, идет гашение кредитов. Основной сбыт зерна начнется в январе.

Но высокая цена на зерно – благо не для всех. Она сдерживает развитие животноводства, птицефабрик, свиноводческих комплексов.

– 2017 год в Омской области объявлен годом животноводства. На какую поддержку могут рассчитывать животноводы или те, кто хотел бы этим заняться? Вы говорили, что делаете ставку на семейные молочные фермы, а почему не на мясное животноводство?

– В свиноводстве и птицеводстве у нас все хорошо. Хотя в срочном порядке и необходимо модернизировать птицефабрику «Оша», свинокомплекс «Омский бекон». Причем это надо делать быстро.

В мясном животноводстве еще не один сельхозпроизводитель вложений не окупил и прибыль не получил. Почему? У нас 15 тысяч голов мясных пород скота. Это герефорды, абердино ангусы, казахская белоголовая. Чтобы была окупаемость, поголовье стада должно быть стабильным. Мы видим, что окупаемость начинается от 300 голов.

Сегодня не стоит задача получить мясо, молоко, зерно. Наша задача – получить прибыль. Поэтому каждый процесс необходимо привести в соответствие и сделать его эффективным.

В мясном животноводстве важны несколько факторов. Чтобы от 100 коров было хотя бы 90 телят. Продукт коровы – это теленок, не молоко.

Процесс получения качественного мяса также должен быть эффективным. Если сейчас привес составляет 600-800 граммов, то нужно получать привес 1,5-2 килограмма в сутки. А это может обеспечить только хорошая генетика животного и правильные корма. При выполнении таких условий будет окупаемость. У нас же туровые отелы, которые происходят в определенные периоды, с середины января по конец марта. Получается, что телята одновременно подходят к определенному весу, когда их можно пустить на мясо. А ресторанам нужны стабильные поставки каждый день. Как устранить эту нестыковку?

Молочное животноводство – это ежедневная работа с 6 утра до 10 вечера. Процесс этот нужно делать эффективным за счет модернизации материально-технической базы. Есть два типа содержания: привязы и беспривязы. Второй вариант более благоприятный, меньше людей задействовано на дойке и там работают уже операторы, а не доярки.

В регионе есть хорошие племзаводы, где содержится чистопородный скот высокой продуктивности.

Однако ряд предприятий получили такой статус совершенно незаслуженно.

Наша задача – настроить племхозяйства на то, чтобы они получали деньги от реализации молодняка. Ведь и нашим грантополучателям нужен качественный скот.

К примеру, большереченский фермер Сергей Ложкин вообще не занимался животноводством. А недавно взял хороший скот с продуктивностью 6 тонн молока в год. Построил из сотового поликарбоната ангары, поставил простой доильный зал, организовал небольшую переработку, делает творог, сметану. Пошел дальше, уже доит 6,5 тонн на голову. Ему это интересно, он каждый день получает деньги.

Еще раз повторю: он взял племенной скот. Во многом именно в этом заключается секрет его успеха.

А в былые годы грантополучатель покупал корову у соседской бабушки и доил 1,5 тонны. Как он выйдет на самоокупаемость?

Гранты для северных районов

– А какова доступность к грантовой поддержке, что ждать в 2017 году?

– Мы видим, что количество начинающих фермеров уменьшается. Почему так происходит? В южных районах области, а также в Исилькульском, Калачинском, нет ни гектара свободной земли.

Год назад ко мне на прием пришел один из грантовиков прошлых лет и просто требовал, чтобы мы в Исилькульском районе отобрали у предприятия землю и отдали ему, потому что ему надо. Но есть правовые основания, что мы можем, что нет.

Сегодня грантовая поддержка переместилась на север области.

Мы сохранили поддержку по начинающим фермерам. Думаю, что в 2017 году ее получат не меньше 20 предприятий.

Что касается семейных ферм, интерес очень серьезный. Гранты – это живые деньги, на которые можно приобрести технику, скот, построить какую-то базу.

Есть хороший пример. В Одесском районе молодой фермер Пауш покупает элитные семена в ОПХ «Боевое», и у него прекрасные урожаи, он получил грант на развитие семейной молочной фермы. Когда я приезжал в район, видел, как он из бетона льет систему навозоудаления, стены ставит. Он покупает скот с высокий продуктивностью в ЗАО имени Кирова, сразу готовит корма. То есть человек работает как надо, по науке.

В 2016 году у нас было 40 миллионов на семейные молочные фермы, в 2017 году будет 70 миллионов. Увеличение серьезное.

По инвесткредитам нам тоже сумму увеличивают прилично. Мы должны субсидировать ранее выданные кредиты по высоким процентным ставкам. Будем еще несколько лет их субсидировать.

В 2016 году нам федерация подрезала сумму на поддержку по закупу элитных семян, мы получили в 2 раза меньше средств. Выплатили порядка 40 миллионов рублей. В 2017 году на эти цели будем иметь вдвое больше средств, порядка 80 миллионов рублей. Это положительный момент: когда сеешь элитными семенами, то и урожайность, и качество выше.

Что касается господдержки животноводства, по молоку для ЛПХ она сохранится, мартовские изменения бюджета должны быть внесены. Что касается предприятий, смотрим, цифры нам федерация несколько подрезала, хотя сразу скажу, губернатор по погектарной поддержке, и по молоку цифры областного бюджета увеличил. На фоне снижения объема федеральных денег наши цифры сохранились.

– Насколько оправдана поддержка северных районов области?

– На севере должны жить люди – это важный элемент социальной политики. Там тоже есть примеры успешного хозяйствования.

Имеют место проблемы с почвами, но в любом случае можно подобрать культуры.

Северные районы по нескольку грантов в год получают, по ряду районов мы будем поддерживать, где-то на молочное, а где-то на мясное животноводство. Там хорошая ситуация с пастбищами, что немаловажно, герефорды (мясная порода КРС – прим. ред) переносят гнус.

Муксуна и стерлядь особо не жаловали

– Максим Сергеевич, мы уже почти час говорим о еде в общем и целом, а теперь перейдем на личности. Вы родились в Омске, но выросли на Севере. Расскажите, что в те годы было у вас на столе, были ли проблемы со снабжением? Что добывали сами (охота, рыбалка).

– По определенным видам продуктов на Севере снабжение было лучше. Тушенка, сгущенка, гречка – с избытком. Правда, фрукты и мороженое видели редко.

Мы жили в поселке Каменный ХМАО, на протоке. И когда Обь разливалась, это, по сути, была одна широкая река. Был колхоз, никакой. Немножко там поработал: то забор городил, то скот пас. На лошадях косил, на граблях работал. Помню, первый раз на стог поставили вершильщиком. Снизу начинаешь, а потом стог получается метров 5-6 высотой, и ты сверху смотришь и думаешь, а как слазить?

Косить начинал, литовка была № 7, в институт собирался ехать, уже № 11 была коса, с мужиками наравне работал.

Мама была поваром в геолого-разведочной экспедиции, готовила хорошо, пирожки, борщи, по праздникам – торты. На столе была рыба – муксун, стерлядь. То, что ловилось в определенный сезон, запретов тогда строгих не было. Ловили с отцом рыбу, сдавали. Специальные корабли принимали рыбу, загружали в трюмы. Потом этот процесс прекратился.

Так что питание было простым, ничего изысканного. А стерлядью и муксуном было никого не удивить, не особо их и жаловали.

Охотой в наших краях все мужское население занималось с детства. Уже в 10 лет тебе давали ружье, патроны. То рябчика, то тетерева, то глухаря, то зайчика, то уток добудешь.

Когда доверяли ружье и ножик самодельный, ты уже чувствовал себя мужчиной. Все считали само собой разумеющимся, что ты уже должен работать, на рыбалку ходишь, на лодке с мотором ездишь. Ушел в тайгу утром, вернулся вечером, связи, естественно, никакой тогда не было.

Иногда сам не знал, где находишься. Бывало, плывешь на лодке и только видишь, что через тучи луна светит, и край обрыва берега, перед тобой темная вода… Сейчас я, пожалуй, не рискнул бы так, потому что можно налететь на бревно или на отмель, и никто не поможет.

В то время просто жили, подойдешь к соседу-охотнику, он от стенки деревянного сарая оторвет кусок вяленой лосятины… Такая вкуснятина, целый день его грызешь.

– Как обычно питаетесь?

– Утром каша или яичница, стараюсь соблюдать здоровый рацион. С обедом сложнее, не всегда успеваешь, супруга периодически с собой кладет курицу или рыбу. На ужин салаты типа греческого, манты, капуста с мясом. Какой-нибудь суп.

– Что умеете готовить сами?

– Я готовлю все, но больше всего нравится работать с мясом. Люблю кусок мяса запечь, гуся, индюка.

Плов делаю по традиционному рецепту. Баранина со специями, обязательно барбарис и зира, хороший длиннозерный рис. Утку могу пожарить или потушить. Тут особых умений не надо.

Очень редко удается выбраться на охоту. Что касается косули, люблю собрать друзей после охоты. Порезать мясо косули, можно с ребрышками… У меня во дворе есть беседка полностью закрытая. С одной стороны умывальник, с другой казан на 12 литров. Казан разогреваю, наливаю растительного масла, бросаю корочку хлеба или кусочек батона и, когда вижу, что она румяниться начинает, кладу мясо. Обычно это 2-3 кг. Не закрывая крышкой, его зажариваю. Поскольку это дичь, важно сохранить вкус, добавляю только лук, морковь, кабачки, картофель, воды. Все это готовится минут 40. А съедается большой компанией еще быстрее.

– Максим Сергеевич, спасибо за содержательное интервью.

Источник: eda.omskinform.ru