На Юге России набирает обороты уборочная кампания. По данным Минсельхоза РФ, урожай ожидается на уровне 104-110 млн тонн, однако многие эксперты говорят о том, что из-за диспаритета цен на сельхозпродукцию нынешний год будет одним из самых непростых за последнее десятилетие.

Что на самом деле происходит в сельском хозяйстве России, почему животноводческие проекты являются убыточными и как продавать зерно по максимальным ценам, — об этом в интервью рассказал президент агрохолдинга «Урал-Дон» Александр Ярошенко.

— Александр Владимирович, некоторые эксперты говорят, что аномальное количество осадков в мае и начале июня «подмочило репутацию» будущего урожая, и нас ждет низкое качество зерна при большой валовке. В ваших хозяйствах уже началась уборка. Как вы оцениваете перспективы нового сельхозгода?

— Давать прогнозы – неблагодарное дело, хотя очевидно, действительно будет собрано более 100 миллионов тонн. Возможно, качество зерновых от избытка влаги и пострадает, но некритично – может быть, на одну единицу упадет уровень клейковины, протеина по сравнению с прошлым годом.

Уборка началась позже обычного, но это отставание уже нивелировалось высокими тепами сельхозработ.

Мы работаем в нескольких районах Ростовской области и должен сказать, что все хозяйства, которые хотели провести все работы в положенные агротехнические сроки, имели возможность это сделать. Мы в своих хозяйствах смогли посеять и яровые зерновые, и подсолнечник, в «окнах» между дождями. А то, что подсолнечник на Дону недосеяли от запланированного — может, оно и к лучшему? В кое-то веки выдержим правильный севооборот. Я даже думаю, что избыток влаги, который был в конце весны и начале лета, компенсирует и недосев нашей «главной масличной» культуры, и большое количество сорняка в тех хозяйствах, которые не смогли проконтролировать эти процессы. Не исключаю, что валовой сбор не только по пшенице, но и по подсолнечнику может быть больше прошлогоднего.

— На Кубани в этом году разгораются страсти по переделу собственности. Фермеры жалуются, что власть имущие и местные судьи незаконным образом приобретают десятки и сотни гектаров ценной пашни, мы даже писали несколько историй по тому поводу…

— Как сказал великий Марк Твен – «Покупайте землю, ведь ее больше не производят». Главный ресурс в АПК – это земля. И растениеводство, и животноводство упираются в гектар пашни, на котором произрастает определенное количество биомассы.

Люди, конечно, тоже очень важны. Но людей можно научить. Если хорошо платить, то, в конце концов, они и из города к вам поедут. Это вопрос решаем. Вопрос оборотных средств тоже решаем – рентабельность в отрасли есть, деньги можно найти. Но хорошей земли все меньше.

Поэтому, имея какие-то рычаги давления, не очень честные люди будут стараться этим воспользоваться… Я думаю, что все это конечно неправильно. Земля должна быть рыночным товаром. И ее должны приобретать те, кто смогут ее использовать наиболее эффективно.

— А вы в своем агрохолдинге какой придерживаетесь тактики? Насколько я знаю, за последние 10 лет вы практически ни на гектар не расширили площади обрабатываемой пашни.

— В наших хозяйствах сегодня 62 тысячи гектаров, обрабатываем примерно 60. Землю приобретаем, обремененную договорами аренды. Когда заканчивается договор с предыдущим арендатором, мы забираем в обработку себе. Экстенсивно не расширяемся, я дал установку преимущественно работать на своей земле.

— Но если люди забирают свои паи, как вы их удерживаете?

— Мы не удерживаем. Если хотят уйти, то даем возможность попробовать другие варианты. Хотя конечно же пытаемся объяснить, что это неправильно и невыгодно для них же самих. Вот типичная история: человек сдавал нам землю в аренду 10 лет. Мы занимались улучшением плодородия на его землях: перешли на минимальную обработку почвы, вносили ежегодно по 4 центнера удобрений на гектар пашни. В том числе вносили большое количество фосфора, который восстанавливается гораздо хуже азота. То есть полностью восстанавливали объем питательных веществ (кстати, во всем мире наблюдается ухудшение состояние почв и снижение процента гумуса, а у нас наоборот — улучшение. Это показывают ежегодные замеры).

Но вот к владельцу пая приходит фермер и спрашивает: «Тебе сколько дают? 4 тонны зерна на пай? А я могу дать 5». Хотя больше 4 не получается по экономике, но человеку рассказывают сказки, и он верит. Вот он приходит ко мне и говорит: «Отдайте мои земли, Коля мне предлагает больше». Что происходит дальше? Этот фермер не вкладывает то, что вкладываем мы, он начинает просто вытягивать из земли все накопленные за эти годы ресурсы. Может несколько лет сеять подсолнечник, например. Земля от нас достается хорошая, не зараженная паразитами, обогащенная питательными веществами. И вот он работает два-три-четыре года, а потом когда земля «убита», поднимает руки и говорит «Все, спасибо, я больше ничего здесь не получаю, забирайте пай обратно». Бросает землю, расторгает договор. И все. Он работает дальше на другой земле, а у собственника земля уже непригодная для производства как минимум несколько лет.

— Вы согласны с тем, что из-за диспаритета цен на сельхозпродукцию и промышленную продукцию АПК вновь становится убыточной отраслью?

— В сельском хозяйстве у нас все хорошо. По крайней мере, в растениеводстве. В животноводстве, конечно, дела похуже. Государство пытается помогать отрасли, но у них не очень получается, так как субсидии в отрасль несравнимые с Европой. Сейчас из-за искусственного ограничения на импорт некоторых западных продуктов наши производители конкурируют, наращивают производство. Но все равно рынки-то открыть придется! Ведь мы же все равно отменим санкции, и тогда нам снова придется бороться с теми, у кого субсидии сумасшедшие. Вот это проблема.

— Но ведь сегодня есть целевые госпрограммы, по которым идут неплохие дотации…

— Да, в последние годы появились целевые программы по молочному и мясному животноводству. Но я смотрел подробно, суммы субсидий все равно получаются смешные. В лучшем случае окупаемость проекта по молоку составляет 10 лет. В проектах пишу эту цифру, но я как специалист вижу в обосновании проекта, где цифры занижены, где завышены и так далее. Об этом почти никто не говорит в прессе, но в реальности такие проекты окупались бы только после 15 лет, при такой инфляции как у нас в стране это неприемлемо.

В мясном производстве ситуация лучше. По свиноводству и птицеводству, например, за последние несколько лет мы вплотную подошли к уровню продовольственной безопасности. В мясном животноводстве короткий цикл производства. Но опять-таки, если смотреть на этот бизнес действительно как на бизнес, картина получается не очень радужная.

Сейчас многие фермеры, например, занимаются откормом скота. Фермер нанимает двух «шабаев», которые получают 10 тысяч рублей в месяц на двоих. Но они, по закону, выполняют труд пяти человек. Если я захочу легально работать в этом бизнесе, найму официально пять человек, буду платить им такую же зарплату, как у меня в холдинге, а также все обязательные платежи в ПФР, Фонд социального страхования и так далее, то прибыли со стада в тысячу голов КРС едва хватит покрыть расходы на этих сотрудников. То есть такие проекты выживают только либо за счет «рабского» труда (когда нелегально люди нанимаются работать за копейки), либо за счет семейного труда, где вся семья ковыряется в земле круглый год. То, что работают, они за расходы не считают. И думают, что заработанные 500 тысяч за год – это хорошая прибыль. Они бы у меня наемными работниками в хозяйствах больше заработали.

— Россия в этом сезоне обогнала США по экспорту пшеницы. Как бы вы прокомментировали это?

— Американцы умеют считать деньги, а Минсельхоз США дает хорошие рекомендации по севу. Поэтому если в какой-то культуре рентабельность падает, они не будут ею заниматься. Так и вышло с пшеницей в прошлом и в новом сезоне. Пшеница сейчас торгуется в мире по минимальным за последние годы ценам.

Считайте: в Америке средняя урожайность пшеницы 3 тонны, соя — две с половиной тонны. Небольшая разница. При этом цена на пшеницу 180 долларов, на сою – 400. Есть ли смысл им в этом сезоне выращивать пшеницу?

Это не значит, что россиянам тоже не нужно сеять эту культуру. У нас гораздо ниже ее себестоимость – дешевле земля, труд и так далее. Поэтому мы «конкурентнее». Но не стоит это считать какими-то особыми нашими достижениями. Если будет нужно, американцы смогут весьма быстро нарастить объемы производства.

— Вас на Юге России тоже многие знают как человека, который может считать деньги и умеет продавать зерно по максимальным ценам. Можете поделиться с нашими читателями секретом, как не продешевить при продаже пшеницы? На какие уровни цен ориентироваться?

— Нужно смотреть реальные биржевые котировки на пшеницу, причем я рекомендую ориентироваться не на американский, а на французский рынок, биржу в Руане. В Ростове всегда можно дождаться той же цены, что и Руан, только минус 10 долларов на тонне.

Это работает безотказно. Ко мне приезжают покупатели и предлагают 160 долларов за тонну. Я говорю 173. Потому что в Руане 183. Нет, говорят, это слишком дорого, нам не подходит. А потом все равно возвращаются и берут, потому что это справедливая рыночная цена.

Чтобы правильно выбрать метод обработки почвы, нужно понимать, как она работает.

Земля в верхнем слое буквально кишит бактериями. На одном гектаре живет несколько тонн бактерий и именно они являются главными создателями гумуса и улучшителями структуры почвы. У них свой биологический цикл, они перерабатывают пожнивные остатки, проводят сложнейшие процессы. Все эти бактерии делятся на две большие группы: аэробные и анаэробные. В переводе на русский язык это значит бактерии, которые потребляют кислород и которые не потребляют.

Классическая вспашка при всех ее достоинствах делает вот что: во время переворота пласта те бактерии, которые потребляют кислород, закапываются под землю. Они в прямом смысле задыхаются. А те бактерии, кому воздух смертельно опасен, попадают на поверхность. В результате большая часть из них тоже гибнет.

Минимальная обработка подразумевает, что без оборота пласта все пожнивные остатки заделываются дисками в 10 сантиметровом слове. То есть мы не сжигаем стерню, всю неубранную массу возвращаем обратно в землю, при этом все нужные бактерии остаются в почве, на своих местах.

К технологии no-till в России я отношусь скептично. Возможно, в странах Южной Америки, откуда она пришла к нам, это оправданно – но там совершенно другие природные условия, другой климат, структура почвы, другая микрофлора почвы и так далее. Сегодня даже самые ярые сторонники этой технологии в России признают: им необходимо раз в несколько лет пахать землю. Но это уже тогда не no-till!

Так что мы выбираем минимальную обработку. И судя по нашим результатам, все делаем правильно.

Источник: rostovprodukt.ru