Из-за проблем России с Европой казахстанское зерно сегодня недооценено на 17%, поэтому без государственной поддержки белый хлеб в Казахстане будет стоить доллар. Об этом нам рассказал источник в агросекторе. Чем это чревато при наших очень средних зарплатах, догадаться несложно.

 

Поводом заинтересоваться ситуацией в зерновой отрасли стало заявление заместителя помощника администратора Азиатского бюро ЮСАИД Ананда Манприта, которое он сделал во время прошедшего в октября в Алматы IV Центрально-Азиатского торгового форума. По его убеждению, Казахстан может еще больше усилить свою позицию экспортера пшеницы на мировом рынке.

 

Правду с полей, а точнее, в каких непростых условиях приходится работать отечественным аграриям, рассказал нашему изданию на условиях анонимности владелец крупной продовольственной компании. Интервью получилось весьма примечательное.

 

Про конкурентов и тенденции

 

— Как Вы оцениваете надежды ЮСАИДа, возложенные на наше зерно?

 

— У меня двоякая позиция. С одной стороны, антироссийские санкции привели к тому, что рубль с начала года подешевел на 37%, тенге оказался сильными, и в результате российское зерно оказалось привлекательнее по цене, чем наше. Соответственно, причерноморский рынок для казахстанских зерновых компаний закрыт.

 

С другой стороны, Узбекистан, который входит в семерку наших постоянных партнеров по экспорту зерна и муки, сейчас очень активно строит на своей территории мельницы, создавая целую перерабатывающую отрасль. Он закупает нашу пшеницу, перемалывает у себя и продает на пятимиллионный таджикский рынок и на тридцатипятимиллионный афганский рынок. Понятно, что узбекам дешевле покупать пшеницу как сырье и продавать уже готовую муку на юг.

 

— Не превратится ли Узбекистан такими темпами в нашего мощного конкурента?

 

— Он уже им становится. При этом, защищая свой внутренний рынок, правительство страны установило 17-процентную пошлину на ввоз муки из Казахстана. Союз зернопереработчиков и мукомолов РК предложил Минсельхозу ввести 17-процентную пошлину на экспорт зерна из страны. В ответ регулятор заявил, что у нас и так очень много зерна и его нужно куда-то вывозить. В общем, сами себе роем яму.

 

— Версия о том, что пшеницу станут меньше покупать, реальная?

 

— Нет, покупать будут, им некуда деваться. Но когда регулирующий орган оперирует общими аргументами, не подкрепленными экономическими расчетами, тут надо искать политические мотивы.

 

— Девать некуда — это вы о качестве нашего зерна?

 

— В том числе. Наша пшеница имеет выше 30% клейковины в своем составе, а мука соответственно высокий уровень протеина. Протеин же играет важную роль в процессе насыщения организма. Доходы наших граждан невысокие, они не могут вдоволь потреблять мяса, поэтому покупают много хлеба, который гораздо дешевле. Как раз поэтому люди в странах с низким уровнем жизни, таких как Афганистан, Узбекистан, Пакистан, едят очень много хлеба. Но если мы повезем нашу муку в Россию, станем рассказывать про высокое содержание протеина в ней, то им это будет не интересно. У россиян культура потребления хлеба другая, они кушают пряники, бублики, сдобу.

 

— И какие же тенденции с учетом выше сказанного Вы отмечаете на внутреннем рынке производства зерна?

 

— Рынок укрупняется. Перерабатывающие мощности консолидируются в руках производственников зерна. Те компании, которые имеют собственные посевные площади, по сути, производят муку по себестоимости зерна. Компании, которые покупают зерно, не выдерживают конкуренции и закрываются. Еще пять лет назад в Казахстане было 600 мельниц, сейчас их осталось 300.

 

Муки столько же, но цена выше

 

— Кстати, про муку. Какова в среднем динамика переработки пшеницы в прошлом и нынешнем году?

 

— Точных данных у меня нет, по ощущениям, муки в этом году произведут столько же, сколько в прошлом, однако цена будет выше. Мукомольные компании-гиганты, их у нас примерно десять, в этом году заработают больше, чем в 2013-м.

 

— Почему?

 

— Нынешний урожай будет дороже прошлогоднего. У нас на севере идут сильные дожди. Сбор урожая и такие осадки — несовместимые вещи. Во-первых, комбайн не может идти по мокрому полю. Во-вторых, колос очень влажный и его невозможно обмолотить. К тому же страдает качество пшеницы, потому что дождь смывает клейковину, которая находится на поверхности зерна. Если уровень клейковины в начале осени составляет 28%, то после четырех хороших дождей ее остается всего 20%. В мукомольной же пшенице ее должно быть как минимум 25%.

 

До начала дождей мы успели собрать только 30% урожая, еще 30% убрали во время дождя. Из оставшихся 40% половину подберем с полей, а половина сгниет на земле. Из этих 80% качественных будет только 30% — как раз те, которые мы собрали до дождей. В реальных цифрах это примерно 11 миллионов тонн, из них 7 миллионов тонн нужно Казахстану и только 4 миллиона тонн мы продадим за границу. Дефицит товара повышает его ценность, поэтому наша мука будет дороже внутри страны и за ее пределами.

 

Кстати, когда теперь вы будете покупать хлеб в магазине, то заметите, что он будет плохо пахнуть и на вкус окажется как пластилин. Это как раз потому, что из-за дождей большая часть пшеницы потеряла свое качество.

 

— Сколько наша мука сейчас стоит в Казахстане и за его пределами и на сколько подорожает в следующем году?

 

— В прошлом году цена была 52 тысячи тенге за тонну. 20-процентная девальвация потащила стоимость вверх, и сейчас цена на уровне 65 тысяч за тонну. В следующем году она вырастет примерно на 20%. В Узбекистан мы экспортируем муку за наличку по 330 долларов, в рассрочку — 410 долларов за тонну. С Афганистаном работаем только по предоплате, и цена для них 330—350 долларов. По какой цене будет происходить экспорт в будущем году, пока сложно сказать, но он точно не будет дешевле внутренних цен.

 

— А много муки производители вывозят из Казахстана?

 

— 90% произведенного объема остается в стране и 10% уходит за рубеж.

 

— Почему так мало экспортируется?

 

— Потому что конкуренция на внешнем рынке высокая. Тот же Узбекистан, как я сказал выше, развивает собственное производство муки. В Афганистане есть пакистанская мука. Но везде качество уступает нашему, поэтому страны закупают казахстанскую муку, смешивают со своей и в итоге получают что-то среднее.

 

Я бы хотел обратить внимание вот на что. Когда казахстанцы покупают булку белого хлеба в магазине по 60—65 тенге, то мало кто догадывается, что ежемесячно государство тратит примерно 600 миллионов тенге на производство муки. То есть каждая мельница страны ежемесячно получает 14 тысяч тенге на переработку каждой тонны пшеницы. Ржаной хлеб государством не поддерживается. Не может полкилограмма хлеба стоить 65 тенге, если килограмм пшеницы стоит 48 тенге.

 

— Но разве больше 40 тысяч тенге за тонну пшеницы не адекватная цена?

 

— Наши производители зерна, прежде чем продавать его мельницам, оглядываются на Россию. Сейчас тонна пшеницы там стоит 8,5 тысячи рублей, то есть 34 тысячи тенге. Сюда добавьте НДС 12%, плюс транспортные расходы, как минимум 5 тысяч тенге на тонну. В итоге 44,2 тысячи тенге. Это та цена, при которой производитель ничего не зарабатывает, а только покрывает свои расходы.

 

Пока спасают дотации

 

— Из Ваших слов получается, что даже по зерну мы не можем самостоятельно формировать цены…

 

— Не можем, конечно. Мельнице все равно, где приобретается зерно, главное — подешевле купить. Если наши цены окажутся выше, то пшеницу будут привозить из России.

 

— Но выходит, наше зерно недооценено, раз цена может быть выше?

 

— Мы вынуждены на 17% обесценивать отечественное зерно из-за проблем рубля. Его стоимость упала на 37% в этом году, тенге девальвирован на 20%, вот та самая разница в 17%. Если вы поедете в Россию, купите там пшеницу и продадите ее в Казахстане, то как раз получите те самые 48 тысяч тенге за тонну. Такова нынешняя конкурентная стоимость казахстанского зерна в сравнении с российским.

 

Если к 48 тысячам тенге прибавим злосчастные 17%, получится 56 160 тенге. И это будет справедливая цена казахстанской пшеницы. Если рубль подорожает, то зерно тоже сможет вырасти в цене.

 

— Вы говорите, что оно и так станет дороже в следующем году. Рубль вряд ли так быстро укрепится, значит, российская пшеница станет дешевле нашей…

 

— Пик сбыта пшеницы у нас и в России не совпадает. Сезон продаж в России с августа до января, у нас — с января по март. То есть россияне отгрузят свое зерно на внешний рынок после Нового года, потом придем мы, и наше зерно подорожает, потому что у него не будет конкурентов.

 

Кстати, я сильно сомневаюсь, что урожай в России соответствует заявленным 107 миллионам тонн. Если бы это было так, то их зерно уже бы появилось на нашем рынке.

 

— Если россияне не смогут много продавать на экспорт, то наше зерно и на внутреннем рынке подорожает?

 

— Да. Если им нечего сюда везти, наше станет дороже.

 

— Тогда сколько будет стоить хлеб в будущем году?

 

— Белый хлеб, который изготавливается по госзаказу, будет стоить столько же. Если у народа не будет дешевого хлеба, при том что Казахстан был и остается крупным производителем зерна, он выйдет протестовать на улицы и его ничто не остановит.

 

— Странная картинка получается. Наше зерно недооценено, то есть оно дешевле, чем должно быть, к тому же государство оплачивает его переработку, так почему же тогда хлеб у нас такой дорогой? Это мельницы так наживаются?

 

— Ну, что касается производства хлеба, то там есть попутные затраты: коммунальные платежи, зарплаты, доставка. Что касается переработки, то у нас почти все мельницы имеют кредиты, ставки по которым 15% годовых.

 

— Но ведь есть льготные кредиты «КазАгроФинанса» для предприятий сельхозотрасли.

 

— Мельницы — единственные субъекты этого сектора, для которых нет и никогда не было дотаций. Переработчики зерна могут обращаться в банк за кредитами как субъекты предпринимательства. У них есть поддержка только в рамках того госзаказа переработки пшеницы, который мы обсудили. Чтобы вы понимали, рыночная стоимость белого хлеба составляет 180 тенге, то есть доллар. Во всем мире он так и стоит.