В 2013 году в России впервые была введена субсидия на один гектар пашни. Она заменила ранее существовавшие льготы на покупку ГСМ, минеральных удобрений и средств защиты растений. В начале года высказывались сомнения по поводу эффективности нового вида поддержки. Выяснилось, что в денежном выражении погектарная субсидия почти в два раза меньше своих «предшественников». Принесла ли она реальную пользу нашему сельскому хозяйству? Об этом спорят эксперты.

 

Чтобы ликвидировать уравниловку в распределении погектарных субсидий, необходимо ввести новые критерии. В 2014 году объем господдержки по данному направлению будет зависеть от урожайности в хозяйстве, сообщил заместитель начальника Главного управления сельского хозяйства.

 

— Почти год прошел с того момента, как в России работает погектарная система субсидирования растениеводства. В Алтайском крае есть эффект от ее применения?

 

— Конечно, наш регион получил по данному направлению почти 2 млрд. рублей. Если бы не было этих средств, провести посевную хозяйствам бы не удалось. Самое главное, что эта субсидия направлена на повышение доходности. Смысл всех других субсидий заключается в том, что сначала аграрию надо что-то купить, представить документы, а потом уже получить деньги. А здесь идет прямая поддержка, ни с чем не связанная.

 

— На ваш взгляд, что необходимо изменить в этой системе субсидирования?

 

— Сейчас распределение средств идет по принципу «всем сестрам по серьгам». Это и нужно изменить. В текущем году мы применяли так называемый гидротермический коэффициент — это отношение суммы осадков к сумме эффективных температур. В Алтайском крае есть семь почвенно-климатических зон, в каждой зоне свои условия. Никак нельзя сравнивать условия работы в Табунах и условия работы, например, в Петропавловском районе. Этот факт учитывался в нынешнем году, будет учитываться и в следующем. Минсельхоз России при распределении средств между регионами также учитывает коэффициент почвенного плодородия.

 

Также при распределении средств будет учитываться, занимается ли сельхозпредприятие животноводством. Это трудоемкий круглогодичный процесс, который требует дополнительных затрат. Данная тема для края остается приоритетной.

 

Кроме этого, в следующем году будет введен новый коэффициент, связанный с урожайностью. До 2013 года в крае выделялись субсидии на покупку минеральных удобрений, средств защиты растений. Это те факторы, которые непосредственно влияют на повышение почвенного плодородия. Сельхозпредприятия, активно применяющие удобрения и, как следствие, имеющие высокую урожайность, должны получать больше государственной поддержки. В этом случае нам удастся искоренить принцип «всем сестрам по серьгам», о котором я уже говорил.

 

— Владимир Васильевич, сельхозпроизводители, с которыми нам удалось пообщаться, говорят о том, что выделяемых государством средств на погектарную поддержку недостаточно. Вы с этим согласны?

 

— Это совершенно другой вопрос. Сельхозпроизводители увязывают государственную поддержку с рыночными ценами на продукцию и своими затратами. Мы вынуждены констатировать: затраты аграриев с каждым годом растут. А цены на зерно не всегда бывают высокими, как в прошлом году. Поэтому крестьяне и говорят, что государственной поддержки недостаточно. Так считают не только они. Мы тоже сегодня утверждаем, что региону выделяется недостаточно средств на погектарное субсидирование. И когда губернатор Александр Карлин говорит об особо значимых аграрных территориях, это значит, что в отношении таких регионов, как Алтайский край, государственная поддержка должна быть выше. Надо понимать, в прошлом году, когда на Алтае была жесточайшая засуха, по объемам производства зерна в России мы стали седьмыми. В текущем году — четвертыми. По производству молока, мяса и муки мы стабильно входим в число лидеров. А значит, непосредственно решаем вопрос продовольственной безопасности страны. Такие регионы, как Алтайский край, должны получать больше господдержки, чем все остальные. Над этим мы сейчас и работаем.

 

— Недавно прошла информация о том, что в будущем году Минсельхоз России планирует увеличить на 10 млрд. рублей объем погектарного субсидирования. На какую сумму может рассчитывать Алтайский край?

 

— Надо понимать, что объем выделяемых средств зависит от объема производства сельхозпродукции и посевных площадей. Наш регион по этим показателям входит в число лидеров. Можно предположить, что увеличение будет значительное. Конкретные суммы назвать пока сложно. Из 10 млрд. рублей, которые в прошлом году были выделены на погектарное субсидирование, мы получили 1,8 млрд. рублей.

 

— В одном из своих выступлений Александр Карлин сказал, что надо пресекать работу так называемых «землеиспользователей», которые толком ничего не производят, а на господдержку претендуют. Были ли подобные случаи в этом году?

 

— Главный вопрос — технологический. Средства господдержки должны использоваться эффективно, следствием чего является увеличение объемов производства продукции и экономическое благосостояние сельхозпроизводителей. В этом году субсидии распределялись с учетом посевных площадей прошлого года. К сожалению, были хозяйства, которые деньги от государства получили, а посевную провели не в полном объеме. Но такие случае единичны. Эти предприятия должны вернуть средства государству.

 

Систему нужно трансформировать

Александр Корбут

 

Выделение государственных средств сельхозпроизводителям должно зависеть не от площади обрабатываемой земли, а от затрат, в нее вложенных. Такого мнения придерживается вице-президент «Российского зернового союза».

 

— Александр Вадимович, почти год в России применяется погектарная система субсидирования. Насколько, на ваш взгляд, она эффективна?

 

— В данном случае ключевым является вопрос, для чего она была введена. Если для того, чтобы раздать деньги сельхозпроизводителям, тогда да, она эффективна. Если ее создавали для того, чтобы обеспечить более эффективное сельскохозяйственное производство, в этом случае своей цели она не достигла.

 

— В Европе погектарное субсидирование называют «несвязанной поддержкой доходности». Для нашей страны это применимо?

 

— В европейских странах данный вид поддержки полностью соответствует нормам ВТО. Но у нас погектарное субсидирование к поддержке доходности всех сельхозпроизводителей можно отнести условно, хотя всякие субсидии отрасли, конечно, во благо. Еще сложнее ее назвать «несвязанной». В российских регионах возможность доступа к этой поддержке была ограничена различными факторами. Насколько я знаю, в Алтайском крае масштабы поддержки увязали с уровнем средней заработной платы на сельхозпредприятиях. Погектарная поддержка в ее понимании ВТО никак не должна быть связана с видами деятельности. Есть отдельное приложение к соглашению с ВТО, в нем обозначено, что погектарная поддержка оказывается даже в том случае, если деятельность на земле вообще не ведется.

 

Однако такая схема поддержки для России не приемлема. По одной простой причине: у нас задачи совсем другие. В Европе они заключаются в том, чтобы поддержать доходы фермеров в сложившейся экономической системе. У нас такой системы просто нет. А значит, и к вопросам субсидирования надо подходить по-иному. Мы полагаем, что коренной порок этой системы заключается в том, что она не стимулирует хозяйства к технологической модернизации. И деньги, мягко говоря, выделяются незначительные. Возможно, кто-то из аграриев решит: если он будет активнее работать, повысит урожайность, то получит большую поддержку. Но это все в будущем. Сегодня мы живем в той ситуации, которая есть. Субсидия в расчете на гектар, равная стоимости 10–15 литров дизельного топлива, не может радикально изменить ситуацию.

 

Наша принципиальная позиция по этому вопросу такова: систему погектарного субсидирования необходимо трансформировать. Она должна быть увязана с масштабами затрат на производство. Чем больше сельхозпроизводитель вкладывает, тем больше он и должен получить от государства. Если я вложил реальные деньги в технологическую модернизацию и родина этого хотела, тогда пусть рассчитывается со мной соответствующим образом.

 

— В таком случае вы не боитесь, что получение субсидий будет связано с большим количеством приписок?

 

— Система, которая действует сейчас, приписки не исключает. Наоборот, здесь появляются колоссальные стимулы «показывать» высокую урожайность и «расширять» на бумаге посевные площади. А затраты, они и есть затраты. Их можно проверить по документам и бухгалтерскому отчету.

 

— В 2014 году на погектарную поддержку планируется выделить дополнительные средства. Это каким-то образом может изменить ситуацию?

 

— Увеличение объема субсидирования возможно, если федеральный бюджет добавит денег. В прошлом году первоначально на погектарную поддержку было выделено около 15 млрд. рублей. После этого народ задал конкретный вопрос: «Господа, как быть, если в 2012 году поддержка была больше, а теперь вы ее урезаете в разы?» И тогда добавили еще 10 млрд. рублей.

 

Но сейчас бюджет совершенно другой. Денег в стране не так много, как хотелось бы. Если действительно на погектарное субсидирование выделят дополнительные средства, это будет хорошо. Но для того чтобы кому-то добавить, надо у кого-то убавить. А это уже риски других направлений. Такие решения надо принимать публично, с участием отраслевых союзов и ассоциаций сельхозпроизводителей. Тогда они будут восприняты обществом и смогут обеспечить эффективность сельского хозяйства.

 

Экономия на сельском хозяйстве чревата

Евгений Долгов

 

Уровень государственной поддержки на один гектар пашни необходимо увеличивать минимум в пять раз. Иначе сельское хозяйство региона никогда не начнет интенсивный путь развития. Об этом говорит руководитель фермерского хозяйства в Ребрихинском районе.

 

— Каковы, на ваш взгляд, плюсы и минусы погектарной системы субсидирования?

 

— Главный плюс в том, что распределение государственных средств происходит более справедливо, чем раньше. На помощь могут рассчитывать те, кто реально работает на земле, а не только большие компании, набравшие многомиллионные кредиты и получающие субсидии процентной банковской ставки. Небольшие фермерские хозяйства, развивавшиеся за счет собственных ресурсов, от государства помощи практически не получали.

 

Сам размер субсидий очень мал. Выделенных средств хватало на приобретение шести литров дизельного топлива на гектар. Их хватило, чтобы провести одну предпосевную культивацию. Все! Удорожание солярки, которое произошло за год, «съело» всю помощь.

 

Если мы посмотрим на государственную поддержку в сельском хозяйстве, то увидим, что субсидирование кредитов мы уже практически потеряли. Буквально на днях узнал, что Минсельхоз России решил на год «заморозить» выдачу субсидий по инвестиционным кредитам. По краткосрочным займам в этом году субсидии мы не получали. Выдача 200 рублей на гектар, по сути, была уничтожена высокой ценой на топливо. В итоге сельхозпроизводитель остался один на один со своими проблемами.

 

— Насколько мы знаем, хозяйства, занимающиеся сахарной свеклой, получили на гектар больше 2,5 тыс. рублей. Вы же в их числе.

 

— Действительно, свекловоды получили больше, чем 200 рублей. Но нам не возместили 50% затрат на гербициды и удобрения. В предыдущие годы эта помощь составляла до 4 тыс. рублей на га. Поэтому свекловодческие хозяйства тоже понесли потери.

 

Для полноты картины могу добавить, что хозяйства Ребрихинского района сдают свеклу «Черемновскому сахарному заводу» по цене 1,541 тыс. рублей за тонну. В 2010 году цена была 2,6 тыс. рублей. При этом только транспортные издержки выросли в два раза. Вот и вся математика. Сейчас хозяйства массово отказываются от сахарной свеклы. Известное в Алтайском крае сельхозпредприятие «Березовая роща», которое несколько лет подряд признавалось лучшим в данном направлении, уже распродало всю свекловодческую технику.

 

Если в целом посмотреть на происходящее, то очевидно, что с инвестиционным климатом в сельском хозяйстве не все в порядке. Иначе бы сельхозпроизводители увеличивали производство, активно закупали технику, вкладывали средства в развитие. Есть такое выражение: практика — критерий истины. В нашем случае практика показывает, что руководителям страны и региона есть над чем работать, чтобы улучшить инвестиционный климат.

 

— В вашей зоне субсидия на один гектар пашни в этом году составила 197 рублей. А какой, на ваш взгляд, должна быть эта сумма?

 

— На мой взгляд, для того, чтобы выйти на тот уровень государственной поддержки, который был до 2013 года, необходимо около 1 тыс. рублей на гектар. В прежние годы мое хозяйство получало около 6 млн. рублей субсидий. В этом году меньше 2 млн. рублей.

 

Больше года назад, когда на пост министра сельского хозяйства России был назначен Николай Федоров, он говорил, что уровень государственной поддержки необходимо довести до 1–2 тыс. рублей на гектар. И тогда вся общественность обсуждала, мало это или много. Сейчас стало очевидно: государству не до сельхозпроизводителей. У нас Олимпиада в Сочи скоро. А еще надо чемпионат мира по футболу провести.

 

— В Европе погектарное субсидирование используется для того, чтобы повысить плодородность земли, сделать производство более экологичным. Словом, для развития интенсивного земледелия. У нас все наоборот. Почему?

 

— Проблема тут гораздо глубже. Европа — серьезный экспортер мяса и молока. Наша же страна может полностью обеспечить себя только зерном. Все остальное приходится заводить. Недавно прочитал, что в России 78% всей говядины приходится на импорт. Я верю в эти цифры. Я живу на селе и вижу, что поголовье скота сокращается. И наш Алтайский край в этом плане еще не самый плохой регион.

 

Сейчас задача погектарных субсидий не в том, чтобы перейти на экологическое производство, оно и так у нас не сильно испорчено химией, а в том, чтобы спасти сельское хозяйство, защитить нашу продовольственную безопасность.

 

Пока объем субсидирования на один гектар пашни в России не будет хотя бы немного сопоставим с Европой, ни о каком интенсивном пути развития говорить не стоит. Наши власти считают, что это дорого. Тогда выходит, что у руководства европейских стран и США стоят дураки, раз они столько средств выделяют своему сельскому хозяйству. Я лично так не считаю. Экономия на сельском хозяйстве чревата многими проблемами.

 

Денег мало, чтобы быть европейцем

Александр Гуков

 

Крестьянское хозяйство Александра Гукова находится в Кулундинской зоне Алтайского края, на которую пришелся самый большой объем погектарного субсидирования. По словам самого руководителя, этого все равно недостаточно.

 

— Александр Васильевич, погектарная субсидия, выделенная вашему хозяйству, оказалась сопоставима с субсидиями по ГСМ и минеральным удобрениям, которые она заменила?

 

— Денег в этом году было выделено меньше, чем в прошлом. В этом году субсидий нам хватило только, чтобы компенсировать удорожание топлива. Если в следующем сезоне уровень погектарной поддержки останется на этом же уровне, а рост цен на ГСМ и минеральные удобрения продолжится, мы еще больше потеряем. Сейчас дизельное топливо уже стоит 37 рублей за литр. Весной обещают 40 рублей. Это вообще ни в какие ворота не лезет.

 

— Субсидию на один гектар пашни еще называют «поддержкой доходности». Вашу доходность она поддержала?

 

— На 14 тыс. га земли хозяйству было выделили 6 млн. рублей. В любом случае это хоть какая-то помощь. Перед посевной кампанией залатали свои финансовые дыры, докупили ГСМ, необходимые запасные части, выплатили аванс работникам. Но этого все равно мало. В уборочную у нас только месячный фонд заработной платы составляет 4 млн. рублей. Плюс 1,2 млн. рублей предприятию надо перечислить в различные фонды. Вот и подсчитайте!

 

— Основная задача погектарной субсидии заключалась в том, чтобы помочь сельхозпроизводителям повысить продуктивность земель. На эти деньги это реально сделать?

 

— Нет, конечно. При нынешних ценах на минеральные удобрения серьезного улучшения плодородия ожидать не стоит. Наша Кулундинская зона в этом отношении особая. У нас хоть урожай меньше, чем в среднем по краю, зато качество сельхозпродукции лучше.

 

— Погектарная субсидия была введена в связи со вступлением России во Всемирную торговую организацию, чтобы сельхозпроизводители нашей страны оказались в одних условиях с теми же европейскими производителями. Вы это почувствовали?

 

— Денег слишком мало, чтобы почувствовать себя европейцем. У них в среднем на гектар приходится 300 евро, у нас — 200 рублей. Понятно, что в Европе и налоги выше, и за землю они платят больше.

 

Приведу пример. Наше хозяйство работает в две смены. Практически всю сельхозпродукцию мы перерабатываем. Выращиваем прекрасный крупный подсолнечник, выпускаем крупы, семена. Торгуем по всей России — от Калининграда до Владивостока. В этом году за семечкой к нам в хозяйство едут из Краснодара, Воронежа, Челябинска, Иркутска. А денег все равно не хватает. У меня на столе постоянно лежит пачка счетов, по которым мы все время кому-то должны. Когда я начинал работать, у меня было 5 тыс. га пашни и 50 млн. рублей прибыли в год. Сейчас хозяйство обрабатывает 15 тысяч гектаров пашни, и прибыль составляет 10 млн. Я уже смеюсь: в 66 лет, может, это маразм меня посещает.

 

В свое время наше хозяйство взяло кредиты сроком на 5–8 лет. В то время условия были совершенно другие. К примеру, солярка стоила в разы дешевле. Сейчас выплаты по кредитам остались те же, а вот условия работы изменились в худшую сторону. В этом году хозяйству пришлось выплатить банкам 40 млн. рублей. Сейчас средняя заработная плата по предприятию составляет 18 тыс. рублей в месяц. Если бы не было кредитного бремени, можно было бы платить и по 30 тысяч. Вот поэтому основным «тормозом» сельского хозяйства я считаю дорогие кредиты.

 

— Кстати, одним из условий дифференцированного подхода к выплатам погектарной субсидии является уровень заработной платы на предприятии. На ваш взгляд, это справедливо?

 

— Я считаю, что да. Было бы неплохо, если принималась во внимание и урожайность. Не секрет, что есть такие предприятия, которые толком землю не обрабатывают, получают по 2 ц/га и зарплату не платят. А претендуют на субсидии, как Александр Гуков, у которого средняя урожайность 22 ц/га и зарплата в хозяйстве 18 тыс. рублей в месяц.

 

Справка

 

Несвязанное погектарное субсидирования сельского хозяйства относится к так называемой желтой корзине мер поддержек, используемых Всемирной торговой организацией. Она хоть и считается искажающей рынок, однако применяется в странах – членах ВТО.