Запрет на экспорт российского зерна, введенный из опасений неурожая и роста цен на продовольствие, принес больше вреда, чем пользы, считают участники зернового рынка. Зернотрейдеры, ориентированные на экспорт, в срочном порядке вынуждены были перестраиваться для работы на внутреннем рынке России, транспортная инфраструктура которого оказалась не готова к возникшим объемам перевозок.

Отсутствие необходимой инфраструктуры, в свою очередь, не позволяет сельхозпроизводителям продать зерно по приемлемой цене, нуждающимся в нем регионам, а это означает, что аграрии не получат достаточно средств для проведения посевной и выплаты ранее привлеченных кредитов.

В то же время переработчики зерна, которые остались единственными его покупателями, получили возможность диктовать условия поставщикам сырья. Однако и для них ситуация оказалась сложной, поскольку вместе с экспортом зерна был запрещен и экспорт муки. Все это вместе может привести к негативным последствиям на рынке в будущем году и ослабляет позиции России на мировом рынке.

Гендиректор ГК «Белый двор» Артем Екушевский в интервью РБК отметил, что полный запрет на экспорт зерна и его производных — слишком жесткая мера. Эффективней было бы ввести квотирование и параллельно развивать финансовые инструменты для помощи российским аграриям.

— Эмбарго на экспорт зерна продлен до 1 июля 2010 г. Главное обоснование — защита внутреннего рынка от роста цен. На Ваш взгляд, какова ситуация на рынке сегодня?

— Запрет это, конечно, мера, на мой взгляд, слишком жесткая, потому как пересмотреть рынок с экспорта на внутреннее потребление можно было и без таких мер. Так, по примеру Украины могли быть введены квоты, каким-то образом отработан этот механизм, и, в целом, мы бы удержали и внутренний баланс и не потеряли бы свои позиции на внешнем рынке.

— Сегодня правительство предлагает целый ряд мер поддержки участников рынка зерна — государственные субсидии, продление льготных цен на перевозки до 2011 г. Насколько действенны эти меры, способны ли они стабилизировать цены?

— Безусловно, снижение цен на внутренние перевозки — это плюс. Но мы также знаем, что в январе традиционно повышаются тарифы, и, в принципе, ситуация будет приведена к изначальной. В тоже время, мы прекрасно понимаем, что тот объем, который развернут внутрь страны, — к нему не готовы ни РЖД, ни отгрузочные и перевалочные емкости, которые находятся на юге страны. Если у нас изначально поток был ориентирован на южные порты, то сейчас мы развернулись в обратном направлении, и это вызывает ряд трудностей. Например, если посмотреть на ситуацию с подачей вагонов, то заказав их сегодня, мы получим их постановку под погрузку в декабре. Это большой временной разрыв.

— Сейчас наступило время, когда закладывается урожай будущего года. Но образовался замкнутый круг, потому что нынешний урожай не продан, не на что закупать необходимые семена. Найти деньги на горючее можно, но с трудом. Для того, чтобы получить госсубсидии, необходимо сначала вложить свои деньги. На Ваш взгляд, какие финансовые методы способны сегодня оздоровить эту ситуацию?

— В первую очередь вернемся к тому, что основной мерой было бы невмешательство государства в рынок. Это, на мой взгляд, было бы более правильным, и рынок бы сам сформулировал цены, спрос и предложение.

А что касается нынешних мер — если бы изначально был отработан механизм получения льготного топлива, получения льгот на минеральные удобрения, — может быть, тогда это и имело бы право на жизнь. Но так как сейчас механизм вырабатывается одновременно с принятием решения — это пагубно влияет на посевную.

Помимо этого, вмешивается фактор погоды. Буквально на днях было совещание в Краснодаре, на котором губернатор подводил итоги: существует перспектива недобрать в 2011 г. уже около 1 млн т зерна. Если такие житницы как Краснодар и Ростов будут сегодня недобирать, то в регионах центральной России эта проблема будет стоять также остро.

— С какими наиболее острыми проблемами сталкиваются сегодня экспортеры?

— Экспортер на сегодня в принципе не работает — это его основная проблема. В любом случае компании, занимающиеся торговлей в сельхозотрасли, сейчас ориентированы на внутренний рынок. Проблемы еще и в несовершенстве нашей финансовой системы в этой отрасли. Не отработаны механизмы факторинга, которые бы позволяли трейдерам получать вовремя деньги за поставленную продукцию.

На сегодня мы несем определенные риски и в логистической составляющей, и в финансовой. Если мы посмотрим на предприятия юга России и на регионы, нуждающиеся в продовольствии, то возникает проблема: кто возьмет риски? Сам переработчик на себя эти риски брать не хочет. Производитель на себя эти риски тоже брать не хочет. Все привыкли к ситуации, когда покупатель приезжает на место, где находится выращенная продукция, забирает ее своими силами и вывозит. В рамках южного региона это брали на себя экспортеры. А сейчас, решением правительства закрыт экспорт, а внутренний механизм не отработан. То есть мы его отдаем на откуп рынку, что тоже, на мой взгляд, неправильно.

Да, идет поддержка, но вместо этой поддержки можно было просто дать заработать и получить деньги за свой труд. Поддержку было бы целесообразней оказывать в новых разработках, технологиях непосредственно агробизнеса. Сельскохозяйственные академии испытывают нужду и они готовы работать на благо села. И если посмотреть, то кроме тех посредников, которые набили оскомину уже всем и которые виноваты в завышении цен, эти риски взять некому. То есть мы вынуждены брать продукцию на юге, везти ее в центральную Россию, неся затраты по логистике, нести риски по качеству зерна и по неплатежам.

— Судя по тому, что Вы сказали, в проигрыше оказались все — и продавцы, и покупатели, и перевозчики.

— Верно. Конечно, есть определенные преимущества у переработчиков, так как они диктуют рынок.

— Наверное, у небольшой части переработчиков…

— Да, потому как мы, с одной стороны, увеличиваем объем переработки, а с другой — закрываем экспорт муки. Здесь целесообразней было бы открыть хотя бы экспорт муки для того, чтобы можно выйти с этой продукцией на рынок и, в то же время, наши переработчики получили бы за это деньги.

— Еще в августе эксперты говорили о том, что запрет на экспорт зерна пагубно скажется на положении России на мировом рынке. Насколько оправдались эти прогнозы?

— Прогноз оправдался на 100%. На сегодня такой лот как российское зерно не будет рассматривается, а если и будет, то с большим дисконтом. Скорее всего, это будет лот «зерно из черноморского бассейна», чтобы в следующий раз при каких-то страновых рисках у покупателей была возможность требовать поставки продукции из любого региона. То есть это будет просто лот мягкой пшеницы. И если мы заключим контракт, то будем поставлять не из РФ, а будем обязаны поставить из любой другой страны.

Раньше Россия выигрывала за счет низкой стоимости зерна. Как можно теперь привлечь покупателя? Только за счет дисконтирования, то есть идти дальше вниз по цене, а это прямые потери для наших производителей.

— А кто больше всего закупал российское зерно?

— В основном — это Египет и Турция, неплохо «смотрелось» Марокко. Но перспективнее всего выглядел Египет, мы заняли там очень хорошие позиции. В принципе, Египет привык к нашему товару, но опять же, заходя на этот рынок, они очень рисковали, отказавшись от других поставщиков. Они готовы быть постоянными импортерами, и если сегодня мы их подвели, то в следующий раз они будут взвешивать свои торговые отношения с нашей страной.

— А какую альтернативу находят страны, которые раньше закупали российское зерно?

— США, Канада, ЕС.

— И какова их цена?

— Сегодня все эти страны в «большом плюсе» за счет отсутствия России как основного игрока. Цена выросла до $330/т пшеницы мягких сортов. Это те деньги, которые могли бы получить наши производители.

Что касается субсидирования, то мы все знаем, что субсидирование сельхозпроизводства в США и ЕС в разы больше, чем в России. Но сегодня, в связи с благоприятной ситуацией на рынке, Франция, например, заявила о снижении господдержки аграриев.

— Повлечет ли запрет на экспорт российского зерна, какие-то серьезные последствия для других стран, или это только наша беда?

— Я не могу сказать, что это глобальная беда для всего мира, это беда больше наша, но вместе с нами страдают и страны, которые зависимы от импорта нашей продукции, поскольку, чем меньше игроков на рынке, тем жестче условия, выше цены. Если раньше при наличии России, Украины и США они могли выбирать, то сейчас они вынуждены отходить к одному-двум поставщикам, которые являются диктаторами рынка.

— Если у нас надежда вернуться на рынок и остаться достойным игроком на нем?

— Надежда есть всегда. И со своей стороны мы, как экспортеры, сделаем для этого все, но хотелось бы, чтобы мы делали это не в одиночку.

— Что сегодня нужно сделать, чтобы изменить ситуацию на рынке?

— Первое — «отпустить» рынок, правильно провести финансирование разработок в агропромышленном секторе, ну, и дать возможность самим аграриям влиять на рынок. То есть дать возможность рынку формироваться самому.

Хочется совместного с властью понимания, что все это делается не зря и что это будет востребовано.