Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Результаты работы аграриев в этом году неоднозначные. С одной стороны, рекордный урожай, а с другой — системные проблемы с финансированием. У сельхозпроизводителей сложности с выплатами кредитов, а банки требуют досрочного погашения займов. В интервью «Капиталу» новый финансовый директор Группы компаний «Мрия» Александр Чернявский рассказал, как он собирается стабилизировать финансовую ситуацию в компании.

— Расскажите, в каком состоянии досталась «Мрия» и какие первые шаги предприняты для улучшения ситуации?

— Я присоединился к агрохолдингу «Мрия», к бизнесу, который в широком смысле можно объединить брендом «Мрия», чуть больше месяца назад. Сложности сейчас испытывает любой бизнес из‑за геополитической ситуации, экономической и политической нестабильности. Агробизнес переживает еще и достаточно серьезный конъюнктурный спад: цены на зерно снизились на 46%. У «Мрии», помимо зерновой экспортной составляющей, есть еще два крупных направления, ориентированные на внутренний рынок: производство картофеля и сахарный бизнес. Оба требуют постоянных капиталовложений для обеспечения операционной деятельности, а работа сахарных заводов — это еще и достаточно энергоемкий процесс, зависящий от цен на природный газ. Ситуация, с которой сейчас сталкивается компания, — это perfect storm, когда совпало множество негативных факторов.

— Есть ли у вас конкретный план развития компании? Наверняка будете опираться на предыдущий опыт.

— Есть понимание процесса, инструментария, интересов акционеров и кредиторов. Но как писал Лев Толстой, «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по‑своему». Поэтому каждая отдельная реструктуризация имеет свою специфику. Решение проблемы невозможно привнести со стороны — никто за компанию, за кредиторов эти вопросы не решит. Тут как в танце — необходимо взаимопонимание между партнерами. Антикризисный план будет разрабатываться в активном диалоге. 24 октября мы намерены собрать всех кредиторов и показать стратегическую модель — наше видение развития компании в 5‑, 10‑, а может, в 15‑летней перспективе. На основании этого можно будет делать выводы, как эта модель поддерживает ту или иную схему реструктуризации долга.Вопросы, которые возникают в процессе, влияют не только на взаимоотношения с банками или держателями облигаций, они сказываются на возможности компании осуществлять операционную деятельность: покупать удобрения, топливо, семена, реализовывать продукцию. Все стороны должны пойти на уступки друг другу. Компания готова сделать определенные шаги.

— Можете их назвать?

— Мы активно работаем над упрощением бизнес-процессов. Сейчас бизнес компании юридически очень сложно структурирован. Отчасти это следствие особенностей ведения аграрного бизнеса в Украине, а именно оформления прав на землепользование. Исторически бизнес собирался из различных «пазлов»: зерновые, сахарные активы, производство картофеля, трейдинговая компания и др. Кредиторы, начинающие сотрудничество с компанией, воспринимали «Мрию» не как на единый организм, а как некий набор интересов и активов, который решал их ситуативные задачи. В реструктуризации эти грани, к сожалению для кредиторов, будут стираться. Долговые обязательства останутся за теми заемщиками, которые их на себя принимали, а реструктуризироваться будет уже не каждый отдельный кредит, потому что это невозможно — слишком большой массив — а консолидированный долг компании в пользу общего пула кредиторов.

— Есть ли временные рамки для согласования плана действий?

— Нет определенного таймлайна, но я никогда не слышал, чтобы этот «веселый» процесс длился менее полугода. Все будет зависеть от того, насколько стороны готовы к компромиссу. В моей практике этот процесс в свое время занял 3,5 года. Кроме того, это недешево, поэтому затягивать процесс не хочется.

— Первый шаг навстречу кредиторам — это создание dataroom? Что это за ресурс и почему «Мрия» не отвечает за достоверность указанных данных?

— Стратегическая модель, которую мы сейчас готовим с Deloitte, требует времени. Но учитывая, что в июле «Мрия» была в состоянии технического дефолта, кредиторы желают знать, жива ли компания. Dataroom — это информационное окно, через которое мы предоставляем держателям бондов интересующую их информацию.

— Для бондхолдеров такая модель сопряжена с рисками, ведь регистрируясь в dataroom, они обязуются не предпринимать никаких действий без согласования с компанией…

— Бондхолдеры — специфические участники финансового рынка. Им запрещено продавать облигации на основании существенной непубличной информации. Любые действия на основании непубличных данных влекут за собой обвинения в инсайд-трейдерстве. Наши инвесторы не желают нести такие риски, поэтому этот элемент является своего рода юридическим защитным механизмом инвесторов.

— Так «Мрия» сейчас жива?

— Абстрагироваться от общих проблем в стране и от того, что происходит на рынке, мы никак не можем. Но «Мрия» успешно продолжает уборку урожая, проводит подготовительные работы под озимую программу, контрактуются продажи нынешнего урожая. В ограниченном объеме отвечаем по своим обязательствам: компания предлагает минимальные процентные платежи кредиторам.

Выплаты планируем возобновить в ноябре, чтобы закрыть хотя бы вопросы фондирования банков. У нас нет цели жить за счет других. Предвосхищая следующий вопрос о требованиях кредиторов досрочно погасить еврооблигации на $ 400 млн и кредитов на общую сумму € 49 млн, могу сказать: на начальном этапе реструктуризации такие требования — не редкость. И если избегать деструктивных решений, они становятся основой для дальнейшего диалога с инвесторами. Этим мы сейчас и занимаемся.

«Мрия» — один из крупнейших игроков на агрорынке, поэтому дальнейшее ухудшение финансовой ситуации в компании может негативно повлиять как на всю отрасль, так и на социальную сферу.

— Инвестиционные планы пересмотрены?

— Мы обязаны это делать. Некоторые проекты были заморожены раньше. Агрохолдинг уже с апреля тянулся изо всех сил, уже тогда начались первые сбои. После обнародования июльского отчета Минсельхоза США о высоком урожае стало понятно: попытка решить проблемы с существующими кредиторами путем привлечения новых займов лишена всякого смысла. Компания признала, что находится в сложном финансовом состоянии. Необходимо провести глобальную реструктуризацию долга и рекапитализацию. Мы приняли, может быть, эгоистичное, но прагматичное с точки зрения бизнеса решение: сохранить фундамент. Не допустить прекращения операционной деятельности, которая в будущем станет базой для дальнейшей работы с проблемной задолженностью.
— От каких бизнес-направлений готовы отказаться?

— Мы пересматриваем посевную программу с учетом наших возможностей. Поэтому общая посевная программа предполагает сокращение площадей примерно на 20 % — до 257 тыс. га. Рассматриваем изменения земельного банка: будет ли это отказ от арендуемых земель или продажа собственных — пока не готов сказать. Сконцентрируемся на самых эффективных и экономически целесообразных культурах — рапс, соя. Попробуем сделать ставку на нишевые — горох, горчицу. Но специализацию компании — картофелеводство — сохраним, частично уйдем из свекольного производства, но не закроем сегмент полностью.

— Лизинговые компании пытаются забрать свою технику у «Мрии»…

— Я понимаю, о чем вы говорите, но не совсем понимаю, что происходит. Надеюсь, что стороны («Мрия» и «OTП Лизинг») перестанут заниматься съемками боевиков и сядут за стол переговоров. Мы уважаем интересы кредиторов, но не можем удовлетворить всех и сразу. Юридически кредиторы правы, не правы только мы, но де-факто некоторые действия кредиторов могут нанести существенный ущерб всей аграрной отрасли.

— Недавно министр аграрной политики и продовольствия Игорь Швайка сообщил, что кредиторы «Мрии» готовы реструктуризировать часть обязательств и даже обсуждают возможность по списанию части долга. Как удалось вовлечь правительство в переговорный процесс?

— «Мрия» — один из крупнейших игроков на агрорынке, поэтому дальнейшее ухудшение финансовой ситуации компании может негативно повлиять как на всю отрасль, так и на социальную сферу. Речь идет о тысячах работников и пайщиках. Выступая медиатором в переговорах с кредиторами «Мрии», правительство закладывает основу для решения подобных проблем в масштабах всего рынка.

— А вы оптимистично оцениваете перспективы агрохолдинга?

— Нет однозначной уверенности в том, что тот или иной сценарий будет реализован, а договоренности достигнуты. Нельзя исключать и ликвидационного исхода, банкротства. Но я убежден в одном: сценарий ликвидации — наиболее разрушителен для интересов кредиторов. Надеюсь, эмоции улягутся и стороны перейдут к подсчетам. Только переговоры дают минимизацию ущерба и максимальную вероятность возврата займов.

— Для проведения посевной у «Мрии» ресурсообеспеченность достаточна?

— Топливо, средства защиты растений и другие ресурсы закуплены не полностью. Но не все так безнадежно. Безусловно, это потребует некоторых уступок от кредиторов, лизингодателей и торговых партнеров. У нас включен жесткий режим экономии, но не на поле, а в смежных структурах. В первую очередь речь идет об административных расходах.

— Как скоро компания планирует опубликовать операционные и финансовые результаты?

— Текущие данные и прогнозы у нас есть, но оглашать их сейчас нет смысла. Дело в том, что прогнозы по итогам 2014‑2015 гг., исходя из мировых цен, не самые радужные. Я не хотел бы, чтобы в контексте стратегического развития компанию похоронили раньше времени. Как только мы найдем правильную точку отсчета для всех, то огласим и видение нынешнего года, и дальнейшие действия.

— Рассматриваете ли вариант привлечения стратегического партнера или бизнес останется семейным?

— Привлечение альтернативного инвестора может стать одним из существенных блоков в реструктуризации. Важно понимать: проблемы, с которыми столкнулась «Мрия», — типичны для каждого из публичных аграриев страны. Именно поэтому сомнительно, что, например UkrLandFarming, который сейчас фигурирует в прессе в качестве возможного покупателя, сможет приобрести «Мрию». Впрочем, не буду скрывать: мы фиксируем определенный интерес на рынке, но о конкретных предложениях говорить рано.