У кого покупать семена и как отличить подделку? (Видео)
13 April 2018, 09:46

Гавриш Сергей Федорович
Профессор Тимирязевский академии

Все вы читаете газеты, смотрите Интернет и прекрасно знаете, что есть так называемые самые подделываемые продукты. Это мед. Сейчас пишут, что молоко. Сыр опять-таки. И семена. С молоком понятно: это нужно покупать на ферме, чтобы было видно, откуда произведено. Мед – тоже на пасеке. Сыр – у сыроделов. А у кого покупать семена?

С вами Игорь Абакумов и программа «Аграрная политика». Я пригласил Сергея Федоровича Гавриша, председателя Совета директоров селекционно-семеноводческой компании одноименной. Сергей Федорович Гавриш – профессор Тимирязевский академии к тому же. Здравствуйте, Сергей Федорович.

— Добрый день.

— Сергей Федорович, впереди посевной сезон, он уже практически начался. Как отличить (вот я смотрю – у вас пакеты лежат) подделку от неподделки? Вот говорят, что есть некие компании, которые покупают тоннами семена где-нибудь, так скажем, за рубежом, потом их тут расфасовывают, продают – а потом ничего не всходит. Время потеряно, урожай потерян, год потерян. Есть такая проблема или нет?

— Конечно.

— Есть?

— И мы испытываем это на себе. Подделывают и наши семена, подделывают нашу торговую марку, подделают названия гибридов. И отличить вот по пакету… Сделать пакет не сложно. Насыпать семена какие угодно тоже не сложно. А проверить можно только тогда, когда ты их посадишь в грунт, и из него что-то вырастет.

— Но это уже прошло время.

— Увы, увы.

— Да, увы и ах.

— И поэтому здесь только вот доверие к той компании, у кого ты покупаешь, или к тому поставщику семян, который тебе известен. Другого варианта нет.

— То есть «бойтесь случайных связей»?

— Да.

— Правильно, да?

— Очень точно.

— Сергей Федорович, что такое селекционно-семеноводческая компания? Сложно ли ее создать? Сколько их у нас в стране? Они государственные или частные? Вам очень много придется рассказывать.

— Да нет, почему? Селекция в стране, конечно, есть. Но вот конкурентоспособной, конечно, является частная селекционная компания. Это сложный организм. Некоторые считают, что создать сорт – и этим все дело заканчивается. Его надо размножить. Семена нужно доработать, откалибровать, расфасовать и реализовать по всей огромной нашей стране. И это сделать возможен только крупный конгломерат, который состоит из селекционеров, семеноводов и тех людей, которые продвигают эту продукцию. И если вы хотите занимать на этом рынке какую-то нишу, компания должна быть крупная.

— Сергей Федорович, а кто работает в этой компании? Люди по объявлению? Люди, которые выросли в этой компании? Или студентов вы приглашайте на практику? Как это происходит?

— Случайных людей нет. И я недаром преподавал в Тимирязевской академии. Компания больше чем наполовину состоит из выпускников Тимирязевской академии. Они приходят на практику, им нравится, они приходят работать, поступают в аспирантуру, делают работу свою совместно с компанией, защищают диссертации. И вот таким образом формируется коллектив. Посторонних людей здесь нет.

— Как широко распространена ваша деятельность?

— Мы себя считаем уже не только российской компанией, но международной, потому что мы вышли за границы России. Я не говорю про Украину, Белоруссию, Казахстан, а я говорю про Ближний Восток, Бразилию, Малайзию, Голландию, Францию, Японию.

— Вы на территории Голландии работаете?

— Да, мы продаем голландским поставщикам свои семена, свои селекции. Это говорит об уровне селекции. Потому что я думаю, что голландцы вряд ли вы покупали что-то такое второстепенное.

— Это точно абсолютно.

— Это точно. Это можно проверить по налоговым декларациям, куда поставляются семена.

— Не так недавно прошла информация, что немецкие фермеры… германские фермеры покупают наши комбайны, стали покупать, потому что по соотношению цена-качество они их очень удовлетворяют. Стало быть, и семена? Ну, то, что вы поставляете семена в Голландию… У нас же Голландия изначально была монополистом практически на нашем рынке.

— Дело в том, что есть культуры, в которых мы являемся монополистами в селекции в мире. Эта культура – огурец. И так как мы работаем с огурцом… Мало компаний за рубежом работает так же хорошо. И многие, в общем, так сказать, томаты прекрасные поставляем довольно широко, укроп, баклажан. Вот, наверное, те культуры, семена которых мы продаем довольно широко за рубеж.

— Вы ведь практически с начала 90-х начали работать, да?

— С 91-го года.

— То есть, собственно, как и все.

— Как и все, да.

— То есть 25 лет на носу?

— Уже в этом году будет 25 лет нашей селекционной компании.

— Сергей Федорович, а почему вы сказали, что компания должна быть непременно частной? Вот почему?

— Понимаете, вот у нас была система в Советском Союзе единая, которая занималась… Наука – это государственные институты. «Сортсемовощ» – это та организация, которая реализовала. Были семенные хозяйства. И это было в одних руках.

— В государственных.

— В государственных. Когда все это разрушилась, институты оказались никому не нужные. Они делают работу, они создают гибриды. Но куда эти гибриды идут, семена? Их же надо размножать, продавать. А институт… Это не их профиль – заниматься продажей. Им запрещают заниматься такой деятельностью. И получается, что институты потихоньку вымирают, к сожалению.

— То есть вся структура семеноводства была практически… Начиная с 91-го, да? Или раньше?

— Нет, с 91-го, с 93-го года она начала рушиться. И, как любой процесс, шел постепенно. Но когда умер Сортсемовощ, практически все развалилось.

— Она сама умерла, эта структура, или ей помогли, как вы считаете?

— Я думаю, что я ее просто бросили на выживание. И не нашлось людей, способных вдохнуть вторую жизнь. Я думаю, если бы появились люди профессиональные, возглавили бы эту систему, она бы жила.

— А что, государство в лице Минсельхоза, например, в лице каких-то других структур, Минэкономики тогда появилось у нас, вот государство в лице своих структур не имело интереса иметь собственное семеноводство?

— Понимаете, они, может быть, и имели этот интерес, но все заканчивается тем, кто покупает семена. Минсельхоз семена не покупает. Фондов государственных нет по семенам. Частные люди покупают или организации у кого хотят. Пришли голландцы, пришли американцы на этот рынок. Кто только ни пришел. И поэтому… Они умели торговать. А Сортсемовощ привык распределять. Система распределения рухнула.

— Сергей Федорович, скажите мне, пожалуйста, какова доля российских семян на российском рынке, вот в вашей части, в части овощеводства?

— По разным культурам по-разному, конечно. К примеру, по огурцам в защищенном грунте мы контролируем более половины площадей теплиц России. По томатам – процентов 20. Если брать открытый грунт, то там, к сожалению, ситуация гораздо хуже.

— Я не про теплицы, я про семена.

— В целом? Если говорить про семена в целом…

— Про продажи семян. Рынок продаж семян – сколько?

— Ну, я думаю, что отечественных семян 20–30%, не больше.

— А что так мало?

— А потому что некому этим заниматься. Дело в том, что даже наша компания не может обеспечить всю страну. Нужны объемы, нужны площади, нужны склады.

— А хоть какую-то помощь вы получаете от государства? Что-то какая-то у вас улыбка такая… ироничная такая.

— Ну, слава богу, не мешают.

— А! То есть…

— Да. Нет, понимаете, частная компания может рассчитывать только на свои собственные силы. И мы так и строим свою работу: кредиты, инвестиции, строительство…

— А кредиты где? Вы же международная компания.

— Все равно российские кредиты.

— Российские?

— Мы берем в российских банках.

— То есть под эти безумные проценты вы берете?

— А какой выбор у нас есть? К сожалению, если хочешь строить тепличные комплексы или… А селекционный центр – это очень дорогое удовольствие. Лаборатории молекулярных маркеров, лаборатории гаплоидов, современные теплицы, светокультура – это огромные деньги.

— Сергей Федорович, а вот представьте себе ситуацию… Вот сейчас президент говорит, что надо поднимать опять сельское хозяйство, в очередной раз нужно его поднимать, реанимировать. Представьте себе, что сейчас будет создана какая-нибудь государственная структура. Там же много охотников в Министерстве сельского хозяйства сидит, которые готовы немедленно возглавить что-нибудь, когда только деньги появляются. Как вы полагаете, может это случиться или нет?

— Да нет, конечно. Дело в том, что селекционная компания – это не только теплицы, склады, станки, а это кадры. Селекционирование осталось молодежи почти не осталось вот в государственных институтах, кто бы хотел заниматься селекцией. Кадры надо растить. Селекция – это та наука, которая передается на пальцах. Надо показывать, как это делается. В институте этому научиться невозможно. Поэтому если кто-то захочет создать селекционную компанию, я скажу: «Ребята, вперед! Мы посмотрим, что у вас получится».

— «Посмотрим с высоты 25-летнего опыта».

— Да.

— А какие-то у нас сорта появляются, кроме ваших? Другие компании работают?

— Слава богу, да, в России начали появляться компании…

— Сколько у нас компаний? «Поиск», по-моему, была компания.

— Ну, она есть.

— «Семка» куда-то пропала.

— Ну, «Семка» остался, но он больше занимается реализацией семян для любительского рынка. А для как таковой селекции, наверное, у него и базы нет. Селекционных фирм, к сожалению, практически нет.

— Я слышал такую информацию… К сожалению, нет возможности ее перепроверить, кроме как у самих производителей семян. Правда ли, что упало количество продаж цветочных растений и выросло количество продаж овощных растений?

— Нет. По своей статистике, за последние годы примерно 50% – это овощи, 55, 40, 45% – это семена цветов.

— Все-таки пополам, да?

— Да, примерно идет пополам. Я тоже ожидал, что…

— А это давно сохраняется?

— Это уже в течение, ну, как минимум пяти лет. Вот мы наблюдаем статистику и ведем. Я надеялся, что ухудшение экономической ситуации, народ станет выращивать овощи. Ничего подобного.

— Ничего подобного?

— Нет.

— Либо урожайность выросло мастерство выросло.

— Либо уходит то поколение дачников, которое занималось вот этим с энтузиазмом.

— Да, это наши родители.

— А новое поколение, к сожалению, наверное…

— Скорее цветочки и газончик, да?

— В большей степени.

— В большей степени. Компания, частная компания – она работает на государство?

— Я считаю, мы решаем государственную задачу. Обеспечение страны семенами, населения, тепличных комбинатов – это государственная задача, но решает ее частная компания.

— Я понимаю. Но я в том смысле… Вы только для огородников работаете?

— Нет. Почему? Нет. Дело в том, что мы себя всегда позиционировали как профессионалы. И я 45 лет занимаюсь селекций для промышленных тепличных комбинатов, для овощеводства открытого грунта. Любительское направление появилась у нас как сопутствующее, потому что мне обидно, когда дачникам продают мусор. Мы продаем датчикам то же самое, что продаем тепличным комбинатам, из одного мешка семена сыпятся. И поэтому в первую очередь, конечно, селекция – это промышленные теплицы, промышленное овощеводство.

— Сколько гектар примерно покрывают ваши семена? На скольких гектарах они сеются?

— Ну, я могу точно назвать цифру. В защищенном грунте, в зимних теплицах и пленочных теплицах мы занимаем… более 1 200 гектаров теплиц в России занято под нашими семенами. Трудней сказать, какую площадь мы занимаем в Казахстане, в Украине, но мы присутствуем там, присутствуем на Ближнем Востоке. Я могу сказать, что на дальнее зарубежье мы в прошлом году продали почти на тысячу гектар огурца, на 250 гектар томатов, семена. Это Иран, Египет, Иордания, Турция, ну и ряд других государств.

— Сергей Федорович, у нас телефонный звонок – Надежда из Барнаула. Здравствуйте, Надежда. Вы в прямом эфире «Аграрной политики», мы вас слушаем. Здравствуйте.

Зритель: Спасибо большое. Вот я хотела бы сказать, что у нас в Барнауле много лет существовал институт имени Лисовенко. Сейчас он тоже есть, но от него ничего не осталось. Мы делали селекцию. Яблони были, виноград такой хороший. Из Кемерова покупать приезжали, из Новосибирской области, соседи наши. Вы знаете, все развалили, земли этого института продали. Там коттеджи построили, там еще кое-что построили, на этих местах. Почему мы свое не ценим, вот то, что у нас для Сибири делали? Такие яблони были хорошие! Наверное, вы знаете.

— Они и есть.

Зритель: И вот столько лет, я помню с детства, мы там брали все семена. Опытная станция была в Барнауле. Понимаете, все пришло в упадок. Обратите на это внимание, пожалуйста.

— Спасибо, Надежда, спасибо вам большое. Мы как раз с Сергеем Федоровичем накануне программы, у нас было минут 15 поговорить, и он рассказывал, как его компанию буквально выставили из Подмосковья.

— Сказали очень хорошую фразу. Я говорю: «Селекция – это та курица, которая несет золотые яйца». На меня посмотрели и сказали: «Курятнику не место у Кремлевской стены». И я был свободен.

— Они все правильно поняли, да. «Курятнику не место у Кремлевской стены». Сергей Федорович, вот звонок из Барнаула подтверждает правоту ваших мыслей о том, что государственная селекция как-то не очень живуча.

— Неконкурентоспособна.

— Практически, да. Это диагноз окончательный?

— Это окончательный диагноз. К сожалению, что это люди начали понимать только сейчас. 25 лет упущено. Если бы это поняли 25 лет назад, я думаю, на базе института могли бы создать много частных компаний, которые бы успешно бы работали. А за 25 лет все разрушилось, кадры ушли.

— И сейчас, чтобы восстановить эти кадры, лет 15–20 нужно, да?

— Кто будет восстанавливать? На базе чего? Это ведь надо учить людей. Это ведь не так просто.

— У нас звонок – Валентина из Твери. Валентина, здравствуйте, вы в прямом эфире «Аграрной политики». Ваш вопрос, пожалуйста.

Зритель: Здравствуйте. Мой вопрос: качество семян и цена на семена? Потому что семена очень дорогие.

— Понятно.

Зритель: И не факт, что покупаешь дорогие семена и получишь то, что хотел. Качество ужасное.

— Спасибо вам большое, спасибо. Мы вас выслушали. Покажите, что вы принесли.

— Качество семян – это понятие сложное. У нас почему-то овощеводы-любители считают: взошел – значит, качественные семена. А еще сорта, сортность, соответствие сорту, что покупается. Если написано на сорте «Кураж», то из него должен вырасти «Кураж». Он должен взойти на 95%.

— Они длинноплодные, да?

— Да. А не какой-нибудь банан или огурец открытого грунта, который продается под видом огурца для защищенного грунта.

По поводу цены. Цена складывается, конечно, из стоимости семян. И всегда проще «купил – продал», дешевле. Заниматься селекцией, вкладывать деньги в селекцию, в строительство селекционных центров – это, конечно, дорого. Но я хочу сказать, что мы свои семена отпускаем, ну, по смешным ценам – 5, 6, 7 рублей за пакет. Когда я вижу, по какой цене они продаются в розничной сети…

— А по какой цене они продаются?

— Ну, я видел и по 50 рублей.

— Ого!

— Тот же «Кураж», 10 штук семян.

— В десять концов, что называется.

— Да. И я, конечно, горжусь, что они пользуются таким спросом.

— И покупают.

— И покупают. Но мне просто обидно за то, что существует такой дисбаланс того, что мы производим и продаем, и то, что продается потом где-то.

— Сергей Федорович, вы продаете через крупных дилеров. А почему бы не воспользоваться услугами наших замечательных торговых сетей?

— Мы поставляем в сети, и в сети поставляем довольно дешево, да. Сети тоже, кстати, недорого продают семена наши. Вот я буквально недавно был в одной из сети – по 5 рублей пакет. Все пакеты по 5 рублей. Я считаю, вполне доступная цена для таких семян.

— То есть товар, привлекающий посетителей?

— Да. То есть почти все торговые сети имеют стенды, где продаются семена наши или других фирм.

— Так что нашей телезрительнице из Твери, мы вынуждены вам сказать, что надо смотреть, что покупаете. Очень дорого – это не значит, что очень хорошо. Правильно?

— Не факт, да, не факт.

— Далеко не факт. И надо смотреть на компанию.

— Бренд.

— Собственно, по-моему, у нас четыре или пять компаний всего-навсего по стране, да?

— Тех, которым можно доверять и которые работают честно – да, действительно, таких немного.

— Четыре-пять компаний. В общем, в интернете их можно найти. Все остальные – это уже перекупщики и те, которые, собственно говоря, свою маржу, свою прибыль наращивают из ступенчатости этих закупок.

— За 25 лет рынок сформировался. И в принципе, те игроки, которые присутствуют на рынке, вот крупные – они действительно доказали за эти годы, что они действительно отвечают за качество своей продукции.

— Сергей Федорович, есть ли какая-то системы наказаний, так сказать, за то, что подделываются семена? Точнее – не сами семена подделываются, а подделывается, конечно, этикетка.

— Подделывается торговая марка, подделается название гибрида. К сожалению, мы пытались бороться – ходили в милицию, ходили еще куда-то. Но нам объяснили, что авторские права… К сожалению, у нас пока нет опыта защиты вот таких дел. И мы посчитали, что тратить время и силы на это… Проще, в общем-то, менять упаковку периодически, ставим голограммы, делаем…

— А как вы сообщаете о том, что вы поменяли упаковку?

— Ну, в общем-то, так сказать, такая кампания проходит. Мы не так часто это делаем, но иногда приходится это делать, потому что иногда подделки достают. И это, в общем-то, ну, уже начинает раздражать. Кому не лень «Кураж» продают, и я вижу под другими брендами. Мы специально свои семена никому не продаем для фасовки. Только у нас можно купить данные семена. И поэтому, если вы хотите покупать фирменные семена, их можно купить только у нас

— Сергей Федорович, а вот есть Россельхознадзор. Он обязан за этим следить?

— Они приходят, они контролируют. Они контролируют выборочно.

— Продажи, да?

— Да, они проверяют схожесть семян, они проверяют наличие документов на завоз семян, где это производилось, акты апробации. Они работают и наказывают. Проверяют правильность маркировки на пакете, чтобы соответствовал срок годности и так далее, и так далее. То есть сказать, что они не работают… Мы ощущаем их присутствие

— Скажите, вот где вы чаще бываете – в Минсельхозе или в каких-то других государственных учреждениях? Может, они к вам чаще приезжать стали? Что изменилось? Вот изменилось ли что-нибудь за последние годы, когда импортозамещение у нас пошло?

— Нет, сначала бурные разговоры о строительстве селекционных центров, о развитии своей селекции. Но прошел год, два – и все как бы успокоилось.

— А почему, как вы считаете?

— Не знаю.

— Проще завозить польские яблоки через Белоруссию?

— Ну и семена голландские. Как ни странно, эмбарго наложили на томаты и огурцы, продукцию. А семена как везли, так и везут. Поэтому, наверное, так проще, действительно. С другой стороны, я не противник того, чтобы привозили голландские семена. Конкуренция должна быть.

— Конечно.

— И без этого, к сожалению, так сказать, все рухнет. Но в таком количестве, в общем-то… Ну, я бы сказал, что на нашем рынке кого только нет. Конкуренция довольно жесткая.

— А вот качество семян? Есть ли оценка какая-то? Вот то, что к нам завозят. Вообще завозят ли к нам семена?

— Те фирмы, которые завозят и продают под своим брендом, они следят за качеством. И тут претензий никаких нет. Голландские семена – это эталон качества. И вот за эти годы мы постарались поднять качество своих семян, чтобы это соответствовало, чтобы они были лучше голландских. То есть это обработка росторегулирующими веществами, фунгицидами, это инкрустация семян, покрытие семян. То есть мы все это делаем. И это благодаря тому, что на этом рынке были голландцы. Не было бы их – мы так бы и торговали.

— Вы какие-то прогнозы по погоде делаете, ваша компания? Есть ли в вашей компании подразделение, которое прогнозы делает? Что в этом году будет? Засуха? Что лучше сажать? Что лучше сеять?

— Это немножко не наш профиль.

— Но тем не менее, вы же как-то участвуете в этом процессе?

— Мы контролируем, мы смотрим. В этом году очень поздняя была весна, да, и, соответственно, сдвигаются сроки. Мы реагируем на фасовку, на товар, который будет востребован. Потому что погода разная, да. И поэтому не реагировать невозможно. Но в большей степени мы реагируем на запросы любителей, на их интерес, что они хотят видеть, потому что очень быстро меняется мода на те же сорта томатов, огурца, как ни странно.

— Здесь тоже мода есть?

— Да, конечно. И еще какая! Народ стал хотеть вкусные томаты почему-то кушать, вкусные огурцы. И они хотят иметь такие огурцы. А селекция, к сожалению, была направлена в последние годы на транспортабельность, на яркость, на прочность. Вкус был потерян. Поэтому, так сказать, ренессанс.

— А что нужно для того, чтобы помидор был вкусный? Я как сыродел могу вам сказать, что сделать, чтобы сыр был вкусный. А вот что надо, чтобы помидор был вкусный?

— Это сложная проблема. Вкус – это соотношение кислот, сахаров и еще, так сказать, аромат, запах. Без запаха помидор будет не помидор, если там будет даже много сахаровых кислот. Поэтому я всегда нюхаю – пахнет или не пахнет помидор или огурец. Огурец тоже должен пахнуть. И если он уже не пахнет…

— Уже не огурец.

— Это уже, да…

— Просто так, продукт.

— Это уже можно не есть.

— Какие у вас основные страны? Какие у нас основные страны-конкуренты? Голландия…

— Франция, Америка. В последнее время Турция начала развивать селекцию. За последние 20 лет в Турции появилось много селекционных фирм. Израиль, Япония. Селекция есть там, где есть интеллект. Это довольно сложная отрасль народного хозяйства, и не каждый может себе позволить заниматься селекцией. Селекции овощных культур нет на Украине. Селекции нет в Восточной Европе. Поэтому я считаю, что Россия в этом отношении занимает достойное место в мире.

— На экспорт, вы сказали, в Голландию у вас и идут семена. А еще куда?

— Италия. В основном, конечно, Ближний Восток, потому что там нет своей селекции и там проще продавать свои семена. И отношение у арабов к русским довольно доброжелательное. Мы даже продаем в Бразилию.

— Ну, просто у арабов многие заканчивали Тимирязевскую сельхозакадемию и помнят вас в лицо.

— Если бы так было легко. На самом деле, когда мы начинали торговать в Египте, нам говорили: «Вы пишите на своем пакете «Made in Holland» – тогда мы будем покупать». А «Made in Russia»… Был анекдот, когда мы отправили в Саудовскую Аравию заявку на выставку, а нам прислали приглашение на выставку вооружений. Так что стереотипы правят в мире. Прошло какое-то время – и сейчас спокойно наши семена продаются в Египте, в Иордании, в Иране. И народ уже привык к тому, что российская фирма довольно уверенно себя чувствует на этом рынке.

— И какие вы оказываете (если оказываете) консультационные услуги населению, хозяйствам? Вы выезжаете в хозяйства, делайте какие-то показы?

— Да. Мы издаем три журнала. Один журнал для фермеров, один журнал для овощеводов-профессионалов. Мы проводим семинары постоянно. У нас есть отдел, который сопровождает наши семена, это профессиональные семена. Мы выезжаем в тепличные комбинаты, к фермерам, мы консультируем обязательно. Вот буквально через неделю будет день открытых дверей в селекционном центре в Крымске, куда мы приглашаем всех овощеводов, кто выращивает наши семена, и показываем новые гибриды, рассказываем об их особенностях. Ну, это очень большая пропагандистская работа. Без нее, к сожалению, продвинуть новые гибриды невозможно.

— Спасибо, Сергей Федорович. У нас в гостях был Сергей Федорович Гавриш – председатель Совета директоров селекционно-семеноводческой компании одноименной. И тема у нас была – «Семена для огорода: что собственно в пакете?». И мы выяснили, что нужно покупать семена только у проверенного и известного производителя. Спасибо вам, Сергей Федорович.

— Спасибо.

— Программу вел Игорь Абакумов. Это была «Аграрная политика». Увидимся через неделю в любую погоду.

Читайте баланс по подсолнечнику. Данные по Турции на 13.04.2018.

Источник: otr-online.ru

Теги     семена      РФ   
Распечатать  /  отправить по e-mail  /  добавить в избранное

Ваш комментарий

Войдите на сайт, чтобы писать комментарии.
Важные
В Минсельхоз внесли предложение о перераспределении квот среди экспортеров зерна
Россельхознадзор внес в Минсельхоз предложение о перераспределении квот между экспортерами зерна
Ставки вывозных таможенных пошлин из РФ на зерно с 3-го апреля 2024 года
Рассчитанные ставки вывозных таможенных пошлин применяются начиная с 3-го рабочего дня после дня их размещения и действуют до начала применения очередных ставок вывозных таможенных пошлин.