Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Новые подходы в субсидировании субъектов АПК призваны развивать сельское хозяйство интенсивно.

Власти давно говорят о том, что необходимо повышать эффективность системы субсидирования. Президент Нурсултан Назарбаев в 2009 году отмечал, что система субсидирования должна носить в себе «целевые» элементы: «Не так, как сейчас — всем сестрам по серьгам. Целевые субсидии следует предоставлять лишь тем, кто внедряет новые технологии, демонстрирует высокие показатели».

В интервью «ЭК» министр сельского хозяйства Асылжан Мамытбеков подчеркивает: старая система субсидирования всего лишь «поддерживала штаны» аграриев, но не стимулировала их интенсивного развития. Новый набор мер должен решить проблемы в замкнутом круге «недоступные инвестиции — дорогой процент — высокий риск».

— Асылжан Сарыбаевич, МСХ к 2017 году предлагает изменить существующие подходы в субсидировании сельхозтоваропроизводителей. Чем продиктована эта инициатива?

— Чтобы сельское хозяйство стало более эффективным и конкурентоспособным, необходимо повышать технологичность производства, обновлять сельхозтехнику, семена, необходима работа над улучшением генетики животных. Все это требует от фермера существенных инвествложений. А это, к сожалению, в нынешних условиях для фермера очень сложно: своих ресурсов нет, кредиты во многих случаях недоступны, а если доступны, то они дорогие по ставке и короткие по срокам. Соответственно, если денег нет, то фермеру не видать ни новых технологий и оборудования, ни техники, ни высокопроизводительного маточного поголовья и высокоурожайных семян. Конечно, фермер может работать по старинке, не беря в расчет плоды современной науки, но тогда и продуктивность будет оставаться низкой. Соответственно, эффективность и конкурентоспособность отечественного агробизнеса в целом будет невысокой. Чтобы переломить этот тренд, нам нужно создать условия, обеспечивающие фермеру «входной билет» в технологическую эру. А он нынче дорог.

— Какую сумму должен вложить фермер, чтобы перешагнуть границу каменного века и современности?

— С учетом стоимости современных технологий потребность в инвестициях очень большая. Стоимость необходимых инвестиций, например в зерновое хозяйство, составляет не менее тысячи долларов на гектар. Если в хозяйстве пять тысяч гектаров, то фермеру нужно приобрести минимум три посевных комплекса, три высокопроизводительных зерноуборочных комбайна. Необходимо обустроить ток, приобрести сушильное оборудование, построить зерносклады, обеспечивающие нормальную сохранность зерна, соорудить ангары для хранения техники. И это только минимум из необходимого. Но даже в этот минимум нужно вложить не менее 5 миллионов долларов. В случае возделывания поливных культур инвестиций требуется еще больше. Только технология современного полива требует вложения 1,5–3 тысяч долларов на каждый гектар.

Еще нужно считать посевную, обрабатывающую, уборочную технику, холодильные склады и многое другое. Объем всех инвестиций в основной капитал за прошлый год в агроотрасль составил около 175 миллиардов тенге. Надо отметить, что наблюдается положительная динамика этого показателя. Это, конечно, отрадно. Но, по сравнению с реальной потребностью отрасли, нынешний объем инвестиций очень мал. Только сельхозтехники нам нужно покупать ежегодно почти на 1,5 миллиарда долларов. И так подряд в течение 5–7 лет. И только тогда отрасль будет нормально обеспечена техникой.

Но, поскольку сегодня фермер не может себе позволить значительных инвестиций, он сеет и убирает урожай на старой технике. Да и то во многих случаях арендует ее у соседа. Фермер, который не имеет своей техники, вынужден ждать в начале сезона, когда сосед закончит сеять, и в конце сезона, когда сосед уберет свой урожай. Соответственно, он сеет в поздние сроки и собирает урожай в несезон. Немало фермеров, занимающихся зерновыми, только к началу октября приступают к уборке, а ведь обычный срок начала уборки — конец августа. Но агротехнология говорит, что по пшенице каждые десять дней просрочки от нормативных сроков уборки — это десять процентов потери урожая. Десять процентов потери при нашей средней урожайности в 11–12 центнеров с гектара — это недобор порядка 1,2 центнера пшеницы с гектара. По нынешним ценам недополученная выгода — порядка 20 долларов с гектара. Если фермер убирает на 20 дней позже, то теряет уже почти 40 долларов с гектара. При этом так называемые погектарные субсидии фермер получал всего два доллара, а по нынешнему курсу и того меньше. То есть фермер, получая погектарную субсидию, все равно не сможет приобрести новую технику. А это значит, что существующие дотации не решают проблему технологического отставания.

Субсидии, выдаваемые на гектар посевов по своим нормативам на эту площадь, просто мизерны по сравнению с требуемым объемом инвестиций. При этом они несущественны и по сравнению с нормативом текущих затрат на гектар. То есть они не оказывают никакого влияния, от них фермеру, как говорится, ни холодно, ни жарко. Но, учитывая большие площади земельных угодий в нашей стране, суммарно эти субсидии выливались в значительный объем средств. Только за один 2015 год сумма погектарных субсидий составила более 42,5 миллиарда тенге. И так деньги, можно сказать, распыляются каждый год.

Во многом из-за того, что погектарные субсидии «съедали» основную долю всех субсидий, в бюджете не хватало средств на другие программы субсидирования, которые бы стимулировали рост технологичности в сельском хозяйстве. Поэтому в настоящее время министерство прорабатывает вопрос замены неэффективных субсидий на те, которые повысят производительность в сельском хозяйстве. К таким субсидиям прежде всего можно отнести инвестиционные субсидии.

Лизинг в село

— Что дадут инвестиционные субсидии фермеру, если у него все равно нет денег на оставшуюся часть нового комбайна?

— Если фермер купит комбайн или другую технику и воспользуется инвестиционными субсидиями, то государство возместит ему часть затраченных денег. К таким инвестиционным затратам можно отнести не только приобретение техники и оборудования, но и любые затраты фермера на приобретение и обновление основного капитала. Например, затраты на приобретение племенного скота, строительство ферм, теплиц, фабрик и заводов.

Кроме сокращения прямых затрат фермера, а таким образом, и сокращения сроков окупаемости, повышения рентабельности, инвестсубсидии одновременно решают ряд проблем с доступностью финансирования. Допустим, инвестсубсидии покроют 30 процентов стоимости приобретаемой техники. Это приведет к тому, что фермер сможет воспользоваться таким финансовым инструментом, как лизинг, который сейчас ему недоступен.

Нам нужно создать условия, обеспечивающие фермеру «входной билет» в технологическую эру. А он нынче дорог.

Лизинг удобен для сельхозтоваропроизводителя тем, что лизинговая компания в случае наличия у фермера собственного первоначального взноса не требует дополнительных залогов, потому что предмет лизинга сам выступает залогом. Если фермер не может рассчитаться по нему, то лизинговая компания заберет технику и отдаст ее во вторичный лизинг.

Но где найти фермеру первоначальный взнос? Сегодня лизинговые компании для предоставления лизингового финансирования без дополнительных залогов требуют, чтобы лизингополучатель внес не менее 25 процентов от стоимости техники.

Вот как раз здесь те 30 процентов, которые государство будет платить фермеру как возмещение инвестиционных затрат, могут послужить тем самым первоначальным взносом фермера.

Вопрос, который встанет на следующем этапе — дороговизна лизинга. Поэтому мы говорим, что наряду с инвестиционным субсидированием необходимо субсидировать процентную ставку по кредиту и лизингу. При наличии первоначального взноса со стороны фермеров «тело» лизинга изыщет сам финансовый рынок. Соответственно, не нужно капитализировать институты развития, давать бюджетные кредиты, ежегодно финансировать «КазАгро». Сегодня в банковской и в целом в финансовой сфере денежной ликвидности достаточно. Проблема в том, что денежные средства дорогие и «короткие». Ну и еще в том, что в сельском хозяйстве есть высокие риски, поэтому финансовые структуры не идут туда; им выгоднее кредитовать торговлю, нефтегазовый сектор, строительство и другие сектора экономики.

Административным путем принуждать частные банки и фининституты финансировать агросектор ни в коем случае нельзя, да и практика показала, что это бесполезно. Нужно ли делать ставку и развивать госфинсектор — «КазАгро», БРК и другие? Считаем, что это тоже неверно. Нужно создавать условия для частного финансового сектора, чтобы кредитование и финансирование сельского хозяйства для них было привлекательным. Для этого проблему недостаточности залогов нужно решать через инвестиционные субсидии, восстановление доверия к зерновым распискам, развитие системы кредитных товариществ с солидарной ответственностью, развитие системы гарантирования для мелких фермеров. Проблему дороговизны кредита и лизинга нужно решать через субсидирование процентных ставок. Таким образом, банки и лизинговые компании смогут финансировать АПК по более привлекательной ставке, чем в других отраслях. Высокая маржинальность кредитов, в свою очередь, позволит банкам нивелировать высокие риски кредитования аграрной отрасли. Высокие риски должны сглаживаться эффективной системой страхования в агросекторе. Но здесь есть много проблем, над которыми МСХ сейчас работает.

Застраховать это

— Вы могли бы подробнее остановиться на вопросах страхования?

— В принципе, страхование в сельском хозяйстве есть и сейчас. Но надо признать: от этой системы есть только название — она, можно сказать, недееспособна. На рынок агрострахования лицензированные страховые компании так и не пришли, страхование осуществляется только через общества взаимного страхования.

Система страхования будет эффективной, если страховая выплата будет существенно покрывать фермеру ущерб при наступлении страхового случая. Сейчас же выплата по ним очень низкая, например, по основной культуре — пшенице — всего 3600 тенге на гектар. Этих денег не хватит даже на возмещение расходов по солярке, не говоря уже о других расходах. Случись что, эта сумма ничего не решит, ведь фермер «закопал» в землю около 15 тысяч тенге. Вдобавок фермеру во многих случаях не возмещают даже те 3600 тенге. Деятельность обществ взаимного страхования не регулируется, и они в нынешнем виде не в состоянии отвечать по своим обязательствам. Фермеры обращаются к их услугам, чтобы только избежать вопросов со стороны контролирующих органов по обязательному страхованию. Фермер получает за символическую плату нужный ему полис и знает, к сожалению, что внесенные деньги — это всего лишь плата за то, чтобы к нему не было претензий. Страховка не рассматривается как возможность покрыть непредвиденные расходы, если наступит страховой случай. Поэтому и общества взаимного страхования демпингуют, это делает сельское хозяйство для частных страховых компаний неинтересным.

— Есть ли у министерства видение того, как наладить систему страхования в сельском хозяйстве?

— Да, мы изучили опыт многих стран, где система агрострахования развита. В частности, опыт таких стран, как Канада, Испания, показывает, что нужен перестраховочный фонд, который будет выплачивать основную долю страховых выплат. Но он же аккумулирует основной объем страховых взносов. Этот фонд можно рассматривать как фонд гарантирования выплат. Он будет функционировать в виде некоммерческой организации.

Понятно, что при системе страхования, которая должна реально выплачивать страховые выплаты, причем существенные выплаты, размеры страховых взносов должны увеличиться. И министерство, чтобы фермеры не уклонялись от страхования, планирует субсидировать расходы на него. Такая субсидия входит в «зеленую» корзину, и мы считаем, что она будет эффективной.

Таким образом, получается следующая цепочка: инвестсубсидии решают проблему отсутствия залога и первоначального взноса, субсидирование процентной ставки делает капитал дешевыми, а риски минимизируются за счет эффективной системы страхования.

Если мы выстроим вот такую систему, тогда для банков и других фининститутов АПК станет привлекательным сектором для финансирования, у фермеров появятся деньги, то есть они закупят современную технику и наладят свое производство по высокопроизводительным технологиям. Следом повысится конкурентоспособность отечественных сельхозтоваропроизводителей.

Приведу еще один пример. Сегодня на юге страны хлопок зачастую собирают вручную. Ориентировочная стоимость такого труда на 1 гектар посевов хлопка — 50 тысяч тенге. Но мы же живем не в каменном веке! Сейчас век техники и технологий. Расходы на сбор хлопка комбайном на 1 гектар составляют 12–14 тысяч тенге. Размер погектарной субсидии на хлопок составляет 22 тысячи тенге на гектар. Да, эти субсидии фермер может получать ежегодно, но они не позволяют приобрести комбайн или другую технику. А если у фермера была бы возможность взять в лизинг хлопкоуборочный комбайн, то фермер смог бы ежегодно экономить на уборке около 35–40 тысяч тенге с гектара. Потеря гектарных субсидий с лихвой компенсируются за счет улучшения технологичности производства. Через инвестсубсидии фермер может также повышать технологию производства, не только закупать новые машины, например, у него появится возможность внедрить капельное орошение, которое повышает, в данном случае, среднюю урожайность хлопка до 80 центнеров с нынешних показателей — 20 центнеров. Опять это влечет увеличение доходности и рентабельности бизнеса.

Изменить принципам

— Какие субсидии будут сокращены?

— В настоящее время планируется сократить субсидии, которые напрямую искажают ценообразование и относятся по методике ВТО к «желтой корзине». К таким надо отнести погектарные субсидии, о которых мы только что говорили. Их предлагается отменить с 2016 года. А с 2017 года сократить субсидирование продуктивности в животноводстве. Это субсидии, которые выплачиваются на литр или килограмм продукции.

Переход к «автоматике» снизит коррупционность, увеличит скорость выдачи субсидий, даст возможность проводить полную аналитику.

Во-первых, они не решают задачу повышения эффективности сельского хозяйства. Да, в целом наблюдается их положительное влияние, но между ростом этих субсидий и увеличением объема производства сельхозпродукции нет существенной корреляции. Поэтому мы намерены повысить эффективность бюджетных субсидий. Они должны решать определенные задачи отрасли. Субсидии не должны рассматриваться как довесок к предпринимательской деятельности фермера, как само собой разумеющаяся дотация доходности. Деятельность должна быть прибыльной и доходной за счет совокупности технологии и природно-климатических условий. Конечно, можно «залить» деньгами и как результат — в Казахстане можно даже построить, например, лимонарий и выращивать лимоны в наших суровых климатических условиях. Но будет ли это эффективно? Конечно нет! Без субсидий эти лимоны невозможно будет продать никому.

Должны выращиваться культуры, которые конкурентоспособны за счет объективных условий: почвенно-климатических, близости к рынкам сбыта, наличием логистических решений. А субсидии должны помогать в создании базовых условий, а не через возмещение части затрат.

В целом адресное субсидирование расходов на производство какой-либо культуры может вызвать большие проблемы. Ведь по любой продукции меняются рынки сбыта, спрос и предпочтения потребителей. Меняется даже климат. Поэтому нельзя через систему субсидирования давать неверные сигналы рынку.

Например, Грузия была крупным производителем чая. И этот чай, даже невысокого качества, в советское время находил сбыт: армия, государственные организации, исправительные учреждения. После распада Союза Грузия по инерции продолжала субсидировать производство чая, хотя на него не было прежнего спроса. Фермеры мучились со сбытом, правительство шло на ненужные траты, пока от этих субсидий не отказались. В результате грузинские сельхозтоваропроизводители нашли другой продукт, на который есть спрос — фундук. Там сейчас налажена целая индустрия производства, переработки и хранения этого продукта.

Другой пример — это Австралия. Там никогда не было субсидий на производство шерсти или мяса. В результате, когда во всем мире упал спрос на шерсть после появления синтетических тканей и утеплителей, австралийские фермеры быстро на это отреагировали: они переориентировали шерстяное направление овцеводства на мясное и занимают одну из ведущих позиций на этом рынке.

Во-вторых, эти субсидии сложно администрировать, присутствует множество факторов коррупциогенности. В животноводстве как измерить, сколько надоили молока или получили яиц? Тем более что субсидии выплачиваются после того, как продукция продана и даже уже когда будет съедена. На юге страны были зафиксированы случаи, когда сахарную свеклу не сеяли или сеяли как попало, а фермер получал за это субсидии. Бывало, что фермер даже не убирал урожай, потому что размер субсидии больше, чем возможный заработок, если бы он потратился на уборку урожая, транспортировку и другие издержки по продаже свеклы. То есть можно сказать, что погектарное субсидирование, наоборот, дестимулировало фермера.

Зеленый свет

— Связаны ли инициативы ведомства с тем, что Казахстан вступил в ВТО?

— Нет, ВТО регламентирует объем «желтой корзины», в которую мы легко вписываемся при сегодняшних условиях, у нас нет ограничений со стороны ВТО. Переход к субсидиям, которые призваны стимулировать развитие технологий,— это наш собственный выбор. Для примера, размер «желтых» субсидий в Новой Зеландии — члене ВТО — составляет всего 0,3 процента от объема валовой продукции сельхозтоваров, а в одной из бывших советских стран — около 20 процентов. В какой стране сельское хозяйство более конкурентоспособное? Как ни парадоксально, но более развита сельхозотрасль там, где мало субсидий. Убери господдержку в постсоветской республике, и там все рухнет. А сельское хозяйство в Новой Зеландии конкурентоспособно за счет высокой технологичности.

Развивать технологии — это и есть наша задача. Искажающие ценообразование субсидии в какой-то мере можно сравнить с костылями. Конечно, если человек сломал ногу, вначале можно ходить на костылях, и они больному хорошо помогают и приносят даже определенное облегчение. Но если пользоваться ими все время, то мышцы ног атрофируются, кость потеряет крепость. Чтобы нога выздоровела, необходимо давать ей нагрузку, иногда даже превозмогая боль. И только так можно выздороветь.

— В какой «корзине», согласно правилам ВТО, находятся предлагаемые Минсельхозом субсидии?

— Все те меры, которые мы предлагаем, входят в «зеленую корзину». Меры по «зеленой корзине» — субсидирование процентной ставки, расходы на образование, трансферт технологий, поддержка инфраструктуры — применяются без ограничений. И здесь надо особо отметить, что все изменения в системе субсидирования ни в коем случае не преследуют задачу сократить меры государственной поддержки сельского хозяйства. Наоборот, через увеличение эффективности системы субсидирования будут увеличиваться меры господдержки.

Когда мы планировали новые подходы в субсидировании, то опирались прежде всего на опыт стран Кернской группы, которая была сформирована в 1986 году в австралийском городе Кернс. Сейчас в эту группу входят 20 стран, в том числе Новая Зеландия, Австралия, Бразилия, Аргентина, Уругвай, Канада. Страны, которые входят в Кернскую группу, не используют прямую поддержку, по при этом они успешны в сельском хозяйстве. В этих странах основная часть господдержки сельского хозяйства проходит по линии «зеленой корзины». Развитие инфраструктуры села, помощь в модернизации оборудования, субсидирование процентов по кредитам, финансирование аграрных вузов и науки — это те косвенные меры поддержки, которые применяются странами-участниками Кернской группы.

Их опыт показал, что косвенные меры стимулируют фермеров повышать эффективность производства и работать на долгосрочную перспективу, тогда как прямые и искажающие дотации либо просто поддерживают хозяйства на плаву, либо им вредят.

Не секрет, что в некоторых европейских странах субсидии направлены на решение проблем перепроизводства, высокого уровня урбанизации. Субсидии прежде всего направлены на поддержание благоденствия на селе, чтобы тамошнее население не переехало в город, так сказать на поддержание сельское ландшафта. То есть там нет цели увеличивать производительность. Перед нами же, наоборот, стоит цель повышения эффективности и производительности в сельском хозяйстве. И она совпадает с теми задачами, которые решают страны Кернской группы. Поэтому нам нужно ориентироваться на опыт стран Кернской группы, чем на опыт европейских стран, где выделяются погектарные субсидии.

Оператор сельского хозяйства

— Поменяются ли вместе с принципами субсидирования и механизмы выдачи субсидий?

— Сейчас субсидии выдаются по принципу «кто не успел — тот опоздал» или «кто ближе к раздаче — тот получит больше». Чтобы этого избежать, необходимо процесс выдачи субсидий автоматизировать через единый портальный режим, который уменьшит физический контакт между предпринимателем и местным чиновником.

Сегодня государство выделяет порядка 180 миллиардов тенге в виде субсидий субъектам АПК. Есть 12 основных видов субсидий плюс около 100 подвидов. Соответственно, существует много правил, регламентирующих процесс выдачи. Решение о выдаче субсидий принимается местным исполнительным органом и межведомственной комиссией. Заявления на субсидию собираются и обрабатываются вручную, отправляются дальше, затем по одобренным проектам казначейство выделяет денежные средства. Когда все это делается вручную, то на местах могут допускаться ошибки, возрастают коррупционные факторы. С другой стороны, ручная работа снижает оперативность и скорость выдачи субсидий. Да и потом трудно проводить аналитическую работу, необходимо вручную поднимать архив и обрабатывать данные.

Этот опыт мы подсмотрели в ЕС. Требование Брюсселя к странам — членам ЕС, которые получают донорскую помощь в сельском хозяйстве,— наличие автоматизированной системы субсидирования. Комиссариат ЕС может через такой портал проверять сумму, уточнять срок выдачи субсидии и кто ее получил. Переход к «автоматике» снизит коррупционность, увеличит скорость выдачи субсидии, даст возможность проводить полную аналитику. Если у каждой области будет собственный оператор, то нужно будет сводить всю информацию, поэтому мы говорим об едином центре.

Сейчас прорабатывается вопрос, кто станет единым оператором: общественное объединение бизнеса, институт развития или национальная компания. Важно, чтобы у потенциального оператора уже была соответствующая инфраструктура и филиальная сеть.

Наряду с этим есть вещи, которые хоть и не относятся к субсидиям, но их тоже надо менять, так как это наносит ущерб фермерам. Например, регулирование цен на продукты питания. Возьмем птицеводов. С одной стороны, мы их субсидируем с целью развить их производство, а с другой — госорганы не дают поднять им цену на свою продукцию. Конечно это не логично! Тем более что государство не регулирует цены на импорт и не регулирует надбавки в торговле. Если перед государством стоит задача обеспечить некоторые слои населения дешевыми продуктами питания, то нужно давать адресную социальную помощь, а не заставлять производителя снижать цену.

Необходимо усилить контроль за контрафактной и фальсифицированной пищевой продукцией. Закрыть недобросовестным производителям доступ на рынок. Сегодня добросовестный предприниматель, который соблюдает все технические требования и использует качественное сырье, просто не в состоянии конкурировать с недобросовестным производителем по цене. Кто-то производит сыр, себестоимость которого, конечно же, выше себестоимости фальсификата, другой же производит сырный продукт, но на рынке продает его как настоящий сыр. Таким образом, недостаточный контроль за контрафактной и некачественной продукцией позволяет недобросовестному производителю забирать клиентов у добросовестного. Это приносит вред как отечественному сельхозпроизводству, так и отечественному потребителю.

В целом комплекс сопутствующих мер состоит из десяти мероприятий. Помимо вышеназванных планируется стимулировать эффективное землепользование, ввести новые подходы в финансировании водной отрасли, интегрировать науку, образование и бизнес, развивать сельхозкооперацию и так далее.

Свернуть от пропасти

— После того как были объявлены планы МСХ по выработке новых походов в субсидировании, пошла критика.

— Конкретные механизмы субсидий еще не объявлены. Сегодня мы обсуждаем только идеологию и концепцию нового похода в субсидировании. После того, как мы определимся по этим вещам, можно обсуждать детали. Поэтому эти вопросы находятся только в стадии разработки. Причем разрабатываются они совместно с представителями бизнеса и заинтересованными экспертами.

А тогда встает вопрос — что критиковать, если еще не объявлены конкретные механизмы? Критиковать просто ради критики или по принципу «против в любом случае»?

Понимаете, можно хорошо идти, чеканя каждый шаг, но идти в пропасть или в тупик! А можно идти медленно, с трудом, но в нужную сторону и прямо к цели. Поэтому мне кажется, что все эти разговоры напоминают обсуждение походки человека, который идет в пропасть: сейчас у нас больше разговоров, что мы неправильно поднимаем ногу, нечетко чеканим шаг, но мы не говорим о том, куда мы идем, в нужную ли нам сторону.

Источник: expertonline.kz