Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

В эфире телеканала «Эксперт ТВ» координатор проекта IDK.ru Юрий Белоусов рассказал о ходе посевной кампании в России.

В эфире новости Эксперт ТВ, в студии Эльза Газетдинова, сегодня мы обсуждаем посевную кампанию в России. Сколько засеяно площадей и во сколько обошлась кампания аграриям и государству, эти вопросы я адресую координатору проекта IDK.ru Юрию Белоусову.

— Здравствуйте, Юрий. Сколько засеяно в этом году площадей и насколько этот объем отличается от прошлогоднего?

— Добрый день. Надо понимать, что Россия больше собирает урожай с озимых культур, поэтому надо в первую очередь говорить об озимых. Что касается этого года, то посеяно порядка 14,5 млн. гектар по отношению к прошлому году в 15,1 млн. гектар, не намного меньше. Что касается потерь, то в прошлом году потери составляли порядка 20%, а в этом году потерь гораздо меньше, порядка 7%. Соответственно это неплохие результаты. Что касается ярового сева, то на текущий момент по отношению к прошлому году сев прошел уже порядка на 17% территорий, что в принципе составляет на текущий момент где-то около 5,2 млн. гектар. По отношению к прошлому году это чуть меньше. В прошлом году на этот период было засеяно порядка 5,6 млн. гектар. В принципе результаты неплохие, и это связано просто с затяжной весной, так как она затянулась где-то порядка на две недели.

— Но как раз таки по оценке экспертов, площадь сева пшеницы в этом году может сократиться. С чем это связано?

— Не намного она сокращается, на самом деле. В принципе при планируемой урожайности и при тех потерях, я думаю, что урожай в этом году будет неплохим.

— В соответствии с прогнозом Минсельхоза, планируется расширение посевов яровой пшеницы. Хватит ли этого, чтобы компенсировать сокращение площади сохранившихся посевов озимой пшеницы?

— Мне сложно ответить, на самом деле, на этот вопрос. Все зависит от интересов сельхозтоваропроизводителей, если интересны будут условия с точки зрения экономики, тогда все возможно.

— Хорошо, тогда как обстоят дела с ГСМ в регионах для АПК, хватает ли топлива?

— Ну, я думаю, что если бы топлива не хватало, мы бы с вами сейчас услышали крики со всех сторон, но так как шума подобного нет, то значит хватает. Есть некие проблемы с нехваткой ГСМ в Алтайском крае, но это в большей степени было связано с перекосом оптовых и розничных цен. Как известно, Правительство зафиксировало цены с дисконтом минус 10%от ноябрьских цен, и на текущий момент эта скидка  уже составляет от 30 до 40% от текущих рыночных цен. Конечно ситуация привлекательна с точки зрения ценообразования, и не все независимые заправки выдерживают такую конкуренцию, соответственно, топливо на независимых заправках пропадает, а это усиливает спрос у вертикально-интегрированных компаний, которые в какой-то мере не справляются с поставками такого объема.

— То есть льготная цена на ГСМ для сельхозпроизводителей остается на сегодняшний день?

— Да, конечно! Она зафиксирована нашим Правительством.

— А будет ли она расти?

— Льготная цена по распоряжению нашего Правительства расти не будет. Что касается розничных цен, рыночной ситуации, да, они растут. И этот рост мы видим, и по нашим оценкам он будет продолжаться.

— Елена Скрынник 6-го мая сказала, что проблем с поставкой для сельхозпроизводителей льготного топлива нет, но есть проблема с планированием помесячной потребности в ГСМ в ряде регионов. Как Вы считаете, в чем трудность возникла? Почему нельзя спрогнозировать и запланировать заранее? Как будет тратиться это топливо?

— На самом деле тоже сложно сказать с чем это связано. Не исключено, что в данной ситуации присутствует некая спекулятивная составляющая, потому что скидка от рыночных цен в размере 40% может для кого-то быть таким лакомым кусочком, на котором можно заработать сразу. Я не исключаю такой момент. Что касается планируемых объемов, то объемы были выделены, все объемы, которые были заявлены, выдерживались в срок. Мы присутствовали на нескольких заседаниях Правительства, и слышали, что да, дефицит есть, но тем не менее Правительство идет навстречу по переносам этих объемов с дальних периодов на текущий.

— Насколько эффективными являются предпринятые Правительством меры по регулированию цен на зерно? У нас уже год практически прошел..

— Что касается ценообразования, то год действительно нестандартный, он тяжелый, наверно Правительство достигло своей цели. Цены опустилась. Что касается Юга, то мы давали прогноз, что минимальная цена на пшеницу будет 5200 рублей за тонну, — психологическая цена, ниже которой производители просто перестают продавать что-либо. Что касается фуражного зерна, то здесь получился небольшой перегиб, цена действительно низкая, и не всегда она удовлетворяет рынок за счет логистики. Например, если фуражное зерно требуется в центральном регионе, а оно находится на юге, то цена в 4000 рублей за тонну, плюс логистика, которая может составлять до 2000 рублей, цена у потребителя становится порядка 6000. Такая цена  уже становится непривлекательной, потому что в центральных регионах ниже этой цены можно купить продовольственное зерно.  То есть здесь определенные перегибы есть, мы их видим, и рынок, конечно, страдает от этого.

— А во всех регионах такие логистические издержки?

— Страна у нас большая, поэтому плечи, конечно, большие. И если зерно интервенционного фонда находится где-то под боком, тогда да, экономическая ситуация выгодна. Но если кто-то подавал заявки  из южных регионов, то на текущий момент это зерно не востребовано. Они пытаются его продать на рынке, но логистическая составляющая не позволяет это сделать.

— Как Вы считаете, такие меры как эмбарго, зерновые интервенции, они как-то помогли аграриям? Для этого, в принципе, чтобы поддержать аграриев они и делались изначально.

— Ну, скажем так, аграриев это абсолютно не поддержало. Запрет на экспорт не дал возможности сельхозтоваропроизводителям получить адекватную стоимость, отчитаться по своим кредитам, а что касается выпуска интервенционного зерна, это послужило элементом снижения цен. Скорее всего, в адрес животноводства и птицеводства эти меры в какой-то степени поддержали ценообразование, и это было для них действительно выгодно. Что касается самих производителей зерна, то по ним в этом году был действительно нанесен серьезный удар.

— Владимир Путин сказал, что возобновлять в этом году экспорт зерна они будут только после того, как соберут и посчитают, хватит ли на внутренние потребности, как Вы считаете, это целесообразно?

— Я не считаю, что это целесообразно. Существует рынок, он открыт. И если зерна не хватает, то его можно докупить на международном рынке. Мы проводили логистические расчеты и поставка зерна из Южного федерального округа обходится несколько дороже, чем можно было бы его привести в Северную Столицу из Европы. То есть здесь нужен серьезный анализ.

— То есть, получается, закупать за рубежом дешевле?

— В данном случае я поставил бы вопрос немного по-другому, можно управлять данной ситуацией с помощью защиты от ценовых рисков. Если мы переживаем о том, что зерно у нас вдруг подорожает на мировом рынке, то можно с помощью биржевых операций захеджировать цены. То есть вначале можно было купить на мировом рынке, а в тот момент, когда цены достигли 930 центов за бушель, это порядка 350 долларов, можно было продать. А в конце марта, когда цены  опустились до 650 центов за бушель, это меньше 250 долларов, мы могли бы спокойно и закупить. Что касается запрета, то возможно и не стоило делать такую жесткую меру, можно было обойтись и какими-то элементами квотирования. Например, если бы Правительство ввело экспортную пошлину, то таким образом можно было дать расторговаться сельхозтоваропроизводителям, а дополнительные средства можно было пустить на дотацию затрат перемещения зерна интервенционного фонда ближе к тем регионам, которые его потребляют. И мне кажется, что это было бы для всех выгоднее.

— Наши внутренние потребности в потребительской пшенице гораздо ниже объемов его производства. Вот например, по оценкам экспертов на юге Росси скопилось более 10 млн. тонн продовольственной пшеницы, вот что с этим сырьем делать?

— Что касается потребления, то потребность нашей страны на хлебопекарную и на крупяную промышленность составляет порядка полутора миллионов тонн в месяц. Если мы представим, что зерна нет нигде, то этого объема будет достаточно, чтобы полгода страна могла спокойно себя обеспечивать на  всей территории. Но проблема в том, что запасов зерна достаточно во всех регионах на местах. И если даже сейчас открыть экспорт, то до поступления нового урожая мы моли бы потребить максимум 6 миллионов. Опять же с учетом того, что этого зерна нет в других регионах. Но оно там есть. И даже в этом случае остается порядка 4-5 миллионов тонн излишка.

— Но что будет с тем зерном, оно сгниет, что с ним будет-то?

— Надеемся, что все-таки экспорт будет открыт, и это зерно будет поставлено тем странам, которым оно необходимо.

— А если все-таки по наихудшему сценарию пойдем, и эмбарго не будет открыто?

— Тогда будут проблемы с хранением, потому что хранение тоже достаточно дорогое удовольствие, включая то, что зерно это живой организм. С ним надо работать и как минимум раз в месяц его надо перемешивать, следить за его состоянием, греется оно, не греется. Поэтому сельхозтоваропроизводители при хранении несут еще дополнительные издержки. То есть оно становится для них с каждым днем все дороже и дороже.

— Ну и в связи с этим, как у нас зернохранилища оборудованы, они модернизацию проводят? Все-таки мне кажется, что основная проблема, это то, что мы не можем сберечь то, что набрали.

—  На текущий момент это частные предприятия. Они хранят так, как считают нужным.

— То есть, никаких стандартов нет?

— Раньше существовала такая структура, как государственная  хлебная инспекция, и она была обязана проводить инвентаризацию, следить за торговыми операциями. То есть этот вид деятельности находился на государственном контроле. На текущий момент государство решило, что все контрольные функции избыточны, и если сельхозтоваропроизводители считают, что данный вид хранения его устраивает, то значит это его проблемы. То есть, он хранит так, как может хранить. Соответственно, это тоже приводит к издержкам и дополнительным потерям.

— Аграрии много брали кредитов в этом году? Под какие проценты?

—  Кредиты берутся постоянно, точные цифры сейчас назвать не могу, но под льготные проценты. Тем не менее сельхозтоваропроизводители сейчас уже закредитованы, и у них уже получается третья ветка кредитования. Они одними кредитами пытаются погашать другие.

— А как с субсидиями обстоят дела? И на топливо, и на развитие?

— Насколько я понимаю, субсидируется какой-то вид деятельности, сельхозтоваропроизводитель несет затраты, а государство возмещает. Более детально я сейчас не могу сказать. Мы больше следим за вопросами ценообразования,  объемами и балансами спроса и предложения.

— Хорошо, спасибо Вам огромное. 

— А я со своей стороны, приглашаю всех участников рынка к открытому диалогу на конференцию «Зерновой Кавказ», которая состоится 19 мая в городе Пятигорск. У нас с Вами будет отличная возможность обсудить все переспективы выхода из сложившейся ситуации, и совместно с  представителями администрации президента и аппарата правительства выработать стратегию развития зерновой отрасли.

О посевной кампании мы говорили с гостем программы, координатором проекта IDK.ru Юрием Белоусовым.