Особое мнение

все

Интервью

вопрос-ответ

задать вопрос

Эксперты

Накануне Международного форума «Аграрное Черноземье» мы обратились к заведующему кафедрой почвоведения РГАУ-МСХА имени К.А. Тимирязева академику РАСХН В.И. Кирюшину с рядом вопросов по тематике конференции.

— Валерий Иванович, Вы давно занимаетесь проблемами интенсификации и экологизации сельского хозяйства, в 80-х годах разрабатывали зональные системы земледелия и интенсивные системы агротехнологии, в 90-х адаптивно-ландшафтные системы и точные агротехнологии. Много внимания уделяли их практическому освоению будучи Генеральным директором научно-производственного объединения «Земледелие» СО ВАСХНИЛ, начальником отдела научно-технического прогресса в аппарате Совета Министров СССР. Теперь наряду с разработкой проектов наукоемких агротехнологий для сельскохозяйственных предприятий активно готовите кадры агрономов в Тимирязевской академии. Поэтому мы попросили Вас помочь разобраться в вопросах современной агротехнологической политики, освоения инновационных технологий и задачах модернизации земледелия. Первый вопрос:

Как вы оцениваете современное состояние земледелия в России и агротехнологическую политику государства?

— Сельское хозяйство России находится в состоянии перманентного кризиса с советских времен. В традиции аграрной политики России укоренился принцип остаточного финансирования сельского хозяйства и эксплуатации сельского социума, следствием чего явилась технологическая отсталость, техническая несостоятельность и социальное неблагополучие. Предпринимавшиеся попытки вырваться из этого состояния не достигали цели. Не хватало государственной воли и понимания сложности проблемы. К сожалению, их не хватает и сегодня. Тяжелое состояние социума и сельскохозяйственного производства не осознается в должной мере или не воспринимается руководством страны и сельскохозяйственными органами несмотря на издержки и дальнейшие угрозы продовольственной зависимости страны.

— Каковы критерии сравнения отсталости? С чем сравнивать?

— Разумеется не с тупиковым советским прошлым, когда средняя урожайность зерновых с 1965 по 1985 годы колебалась на уровне 13 ц/га при применении около 100 кг/га д.в. минеральных удобрений.. Правда, в период Перестройки произошел заметный сдвиг в связи с развитием экономических отношений и активном участием государства.

Сравнивать следует с динамикой развития мирового сельского хозяйства. В течение последних 40 лет в большинстве стран происходила перманентная агротехнологическая революция (зеленая, агрохимическая, трансгенная, информационная), что определило резкий скачок продуктивности сельскохозяйственных растений и животных при использовании наукоемких агротехнологий. В России господствует экстенсивное земледелие за счет эксплуатации естественного плодородия почв. Урожайность зерновых в стране за последнее десятилетие колеблется около 19 ц/га, в то время как среднемировая их урожайность достигла 32 ц/га, а в западноевропейских странах перейден рубеж 70-80 ц/га.

— Но Вы, ведь, знаете, что отношение общества к этим успехам неоднозначно и существует обратная сторона медали – неблагоприятные экологические последствия интенсификации.

— Действительно, начало агротехнологической революции в 80-х годах вызвало общественный протест в связи с негативными последствиями использования агрохимических средств. На первом этапе проявилось усиление агрохимического загрязнения продукции и окружающей среды.

Одной из форм протеста явилась пропаганда альтернативных систем земледелия, в которых  запрещено использование искусственных удобрений и средств защиты растений и утверждаются принципы управления плодородием почв и агроценозами с помощью биологических средств. Реально процесс стал развиваться в сторону интеграции индустриальных и биологических методов и обеспечения экономической и экологической устойчивости земледелия.

В 90-х годах процесс экологизации производства в развитых странах одновренменно с интенсификацией углубился за счет повышения наукоемкости агротехнологий. В результате существенно сократились риски загрязнения продукции и окружающей среды. Еще в большей степени уменьшились процессы деградации почв и агроландшафтов. Популярный в России термин «грязные технологии Запада»  утратил смысл. На самом  Западе лозунг «назад к природе» трансформировался в призыв «ближе к природе через науку».

—  Вы говорили о передовых странах с развитой экономикой, а как обстоит дело с другими странами?

— Страны с переходной экономикой в значительной мере повторяют этот путь в лучшем случае с учетом недостатков. Развивающимся странам этот путь предстоит. В развитых странах применение минеральных удобрений стабилизировалось на довольно высоких уровнях (в среднем 360 кг/га д.в.), а отдача от них растет по мере совершенствования агротехнологий, повышения их наукоемкости. В других странах применение минеральных удобрений систематически возрастает и составляет в развивающихся странах 44 кг/га д.в., а в странах с переходной экономикой 86 кг/га д.в. (Эксперт № 16, 2011). Пропорционально росту удобрений увеличивается урожайность.

— И как это влияет на экологическую обстановку?

— Неоднозначно, но плюсов гораздо больше, чем минусов. Применение удобрений сдерживает истощение почв и процессы деградации, особенно эрозию и дефляцию почв, дегумификацию. Дело в том, применение почвозащигной обработки почвы и освоение беспаровых севооборотов весьма затруднительно без применения удобрений и гербицидов. Соответственно возрастают риски химизации, но в основном это касается применения пестицидов.

— Как объяснить, что именно в развитых странах в той или иной мере популярно органическое земледелие, или так называемые «экологически чистые» агротехнологиии?

— Во-первых сказывается память о прошлых неприятностях. Она гипертрофирована, но определенные риски остаются. Во-вторых, в развитые страны, так или иначе поступает сельскохозяйственная продукция из вторых и третьих стран, производимая с рисками загрязнения. Соответственно не ослабевает внимание к органическому сельскому хозяйству. Площадь органических ферм растет, но даже в самых заинтересованных в них странах доля угодий с органическим сельским хозяйством находится в пределах 3-10%.

— Каковы риски химической токсикации в точных агротехнологиях?

— Примерно такие же, как в органических. Только в органических технологиях они связаны с накоплением природных микотоксинов. Опасность их обычно недооценивается.

— Тогда на чем держится вера в органическое земледелие, если наука не принимается во внимание?

— Наука исходно к альтернативным системам земледелия отношения не имеет. Это вопрос именно веры и убеждений. Эти системы появились еще в 20-30-х годах и несли своеобразную идеологическую нагрузку философско-религиозного характера. Хорошо известен давний практический опыт биодинамического земледелия в религиозных общинах Германии.

С экологических позиций и с точки зрения повышения плодородия почв органическое земледелие, или, как говорят «земледелание» заслуживает всяческого одобрения, но оно значительно более затратно, чем интегральное. Оно может занимать лишь определенные ниши.

— Каково же состояние проблемы интенсификации и экологизации земледелия в России?

— По продуктивности, в особенности, урожайности зерновых, земледелие  России соизмеримо с третьими странами (17,6 ц/га) и уступает вторым (24,3 ц/га), не говоря уже о развитых странах. По экологичности сравнимо со странами с переходной экономикой и сильно отстает от передовых стран.

Следствием экстенсивного хозяйствования является не только низкая эффективность производства и низкое качество продукции, особенно зерновой, но и истощение почв, водная и ветровая эрозия и другие неблагоприятные экологические последствия. Проблема деградации черноземов приобрела особую актуальность и давно уже вызывает озабоченность общества. В передовых странах подобные эксцессы остались в прошлом, в частности, в США с помощью специальных государственных служб выведено из активного оборота более 20 млн га эрозионно-опасных земель, а с помощью службы Extention service обеспечено высокоэффективное использование пахотных земель.

— Что дала аграрная реформа сельскому хозяйству страны?

— Надежды на преобразование сельского хозяйства в России связывались с аграрной реформой и развитием новых, экономических отношений. Действительно, реформа обеспечила экономические свободы, однако государство не сумело создать условия для их реализации, положившись на волю рынка. Далеким от сельского хозяйства высокопоставленным реформаторам оно представлялось «черной дырой» с возможной заменой его импортом продовольствия. В приступах популизма изобрели паевую приватизацию земель, последствия которой еще долго придется расхлебывать. Была фетишизирована, а затем скомпрометирована «фермерская модель» аграрной экономики. В расчете на рыночное саморегулирование сокращены или разрушены технологические службы, ликвидированы землеустройство и кадастровая оценка земель. Последствия реформирования вылились в дикий земельный рынок, сокращение обрабатываемых земель, безработицу, коррупцию, люмпенизацию населения, социальное опустынивание. Была дискредитирована сельскохозяйственная наука. Рекомендации ученых стали вытесняться рыночными рекламами. Определенный ущерб нанесли кампанейские упрощенные шаблоны под вывеской энерго-ресурсосберегающего земледелия вопреки научно обоснованным рекомендациям научных учреждений. Были заброшены мелиоративные работы, деградировала значительная часть мелиоративных систем. Резко снизился профессиональный уровень специалистов и, особенно, руководящих кадров.

— В последнее десятилетие руководством страны принимались различные меры по развитию сельского хозяйства и в частности производства продукции растениеводства. Какова на Ваш взгляд их эффективность?

— Действительно были попытки преодолеть тяжелое наследие 90-х годов. Президентом страны В.В. Путиным давались прямые поручения правительству РФ и различным ведомствам по проблемам инновационного развития сельского хозяйства. В октябре 2004 года было дано поручение Правительству РФ совместно с Россельхозакадемией «разработать и представить предложения по развитию научных исследований в области современных технологий, введению курса обучения современным технологиям в сельскохозяйственных ВУЗах…», «разработать и принять комплекс мер по внедрению и развитию современных технологий в АПК». В июле 2006 года было дано поручение Правительству РФ «разработать комплекс мер по технической и технологической модернизации АПК, в том числе по обеспечению сельскохозяйственных производителей средствами химизации  и защиты растений…». Эти конкретные поручения не были выполнены. Затем принимались различные постановления, много говорилось об обеспечении продовольственной независимости страны, отмечались определенные достижения. Засуха 2010 года сняла некоторые иллюзии благополучия, обнажила низкий технологический уровень и, как следствие, неустойчивость земледелия.

— Каковы реальные предпосылки технологической модернизации земледелия в России и в чем они заключаются?

— Актуальность проблемы технологической модернизации земледелия сильно обострилась, и нет ей никаких альтернатив. Суть ее заключается в адаптивной интенсификации и экологизации земледелия путем поступательного освоения наукоемких агротехнологий в системах адаптивно-ландшафтного земледелия. Для решения этой проблемы в России имеются необходимые природно-ресурсные, материально-технические и научные предпосылки.

Природные условия, в особенности преобладание в составе пахотных угодий черноземов, позволяет возделывать достаточно широкий спектр полевых культур при относительно невысокой затратности.

Энергетические ресурсы (ГСМ, электроэнергия) составляющие ос-новной предмет экспорта, должны быть направлены на развитие сельского хозяйства как приоритетной отрасли.

Большая часть производимых в стране минеральных удобрений должна использоваться в собственном сельском хозяйстве, поскольку их применение является определяющим фактором интенсификации земледелия.

Промышленность производит ежегодно 14-16 млн т минеральных удобрений в действующем веществе. Их хватило бы для получения 300 млн т зерна на возможной площади посева зерновых 70 млн га. На существующей площади их посева (47 млн га) можно производить 180-190 млн т зерна при потребности в удобрениях 9 млн т. То, что они уходят за границу за исключением 2 млн т, оставляя нам экологические издержки их производства, относится к категории парадоксов.

— Ограниченное применение минеральных удобрений часто объясняют высокими их ценами. Какие нужны субсидии?

— Субсидии следует ориентировать на эффективное применение удобрений в наукоемких агротехнологиях.  Удобрения дорожают во всем мире, но отдача от них возрастает с большим ускорением и составляет в развитых странах12-15 и более килограммов зерна за 1 килограмм действующего вещества удобрений против 4-5 в России. Это как раз и означает, что удобрения должны применяться в достаточно наукоемких агротехнологиях. С повышением наукоемкости и соответственно точности агротехнологий, повышается качество и количество продукции и экологическая безопасность.

— Какие наиболее узкие места Вы видите в решении задач технологической модернизации земледелия?

— Самое узкое место – обеспечение современной сельскохозяйственной техникой. Необходимо принять мобилизационные меры по развитию сельскохозяйственного машиностроения, и созданию современной сельскохозяйственной техники. На первом этапе модернизации обеспечить привлечение импортной техники на основе развития лизинга, организации совместного производства ее с зарубежными фирмами на российских предприятиях.

— С чего реально начать технологическую модернизацию земледелия?

— Начальный этап модернизации земледелия может быть обеспечен агротехнологиями, разработанными в зональных НИИ и сельскохозяйственных ВУЗах, использованием опыта передовых хозяйств. Эти технологии представлены категориями нормальных, интенсивных и в определенной мере высокоинтенсивных (точных). Они определяются сортами (соответственно толерантными, пластичными и интенсивными), природно-ресурсным потенциалом (условиями климата, почв, рельефа и др.), производственно-ресурсным потенциалом (обеспеченность производственными ресурсами, профессиональным уровнем товаропроизводитнлей), хозяйственными укладами.

Технологии связаны в единую систему управления агроландшафтом через севообороты, системы обработки почвы, удобрения и защиты растений, т.е. является составной частью адаптивно-ландшафтных систем земледелия, но они имеют индивидуальное значение, определяемое особенностями сорта, поскольку каждому его типу соответствует определенная система управления продукционным процессом и структурная модель агроценоза.

От правильного выбора уровня интенсификации сильно зависит эффективность агротехнологий. Интенсивные и высокие агротехнологии возможны в благоприятных условиях климата и почвенного плодородия. С ухудшением этих условий они становятся более затратными. Для них применяются сорта с высоким генетическим потенциалом, способные использовать большое количество питательных веществ. Такие технологии проектируются на однородных в экологическом отношении полях или чаще всего на производственных участках полей.

— В чем суть адаптивно-ландшафтных систем земледелия?

— Они разработаны в 90-х годах в развитие зональных систем земледелия. Формирование их осуществляется применительно к различным агроэкологическим группам земель (плакорным, эрозионным, солонцовым, переувлажненным и т.д.) в пределах природно-сельскохозяйственных провинций. В задачу их входит дифференциация размещения сельскохозяйственных культур и агротехнологий в соответствии с почвенно-ландшафтными условиями, разработка систем севооборотов, обработки почвы, удобрения и защиты растений, противоэрозионная и мелиоративная организация территории с целью предотвращения деградационных процессов, специальные природоохранные мероприятия. Они адаптированы к различным уровням интенсификации  и хозяйственным укладам.

— Очевидно, освоение адаптивно-ландшафтных систем земледелия и наукоемких агротехнологий требует разработки специальных проектов. Как это делается?

— Методология почвенно-ландшафтного картографирования и проектирования систем земледелия и агротехнологий разработана РГАУ-МСХА имени К.А.Тимирязева и Россельхозакадемией и широко апробирована. В частности, кафедра почвоведения, геологии и ландшафтоведения Тимирязевской академии ежегодно выполняет по нескольку таких проектов для крупных сельскохозяйственных предприятий.

— Названные Вами понятия нечасто фигурируют в практическом земледелии. Здесь чаще звучат такие термины как «энергосберегающие», «ресурсосберегающие», «биологизированные», «экологические» системы земледелия и технологии и ряд других. Что они означают?

— Чаще всего это различные формы упрощенчества агротехнологий, подмена понятий, доходящая до профанации. Например, наиболее распространенный шаблон под названием «энергосберегающие системы земледелия» не имеет отношения к понятию «система земледелия». Под ним понимают применение минимальной обработки почвы или прямого посева. Экономия топлива при минимизации почвообработки еще не означает экономию энергии как конечный результат, поскольку значительно возрастают затраты на пестициды. Более того, трактовка энергосбережения как сокращения использования производственных ресурсов безотносительно к конечному результату некорректна. Критерием энергосбережения является затрата энергии на единицу продукции.

Система земледелия не может сводиться к системе обработки почвы, а последняя требует весьма обстоятельной мотивации, поскольку обработка почвы сильно зависит от почвенно-климатических условий и находится в сложном системном взаимодействии с другими элементами земледелия.

Минимизация обработки возможна там, где равновесная плотность почвы соответствует оптимальной для конкретных растений. Она не приемлема на солонцеватых и других уплотненных почвах, на склонах в связи с усилением стока, при наличии плужной подошвы. Она требует усиленного применения гербицидов в связи с повышением засоренности  посевов, повышенного применения азотных удобрений для покрытия усиливающегося дефицита минерального азота. Растения со стержневой корневой системой, особенно подсолнечник, негативно реагируют на мелкую обработку. Шаблонное применение минимальной обработки и тем более прямого посева безотносительно к культурам, рельефу, увлажнению, плотности почвы и другим условиям, вместо ожидаемой экономии ресурсов, приводит к снижению урожайности. При этом избыточное применение гербицидов для подавления возрастающей засоренности посевов создает экологические риски.

Таким образом кампанейщина искажает сущность минимизации почвообработки, которая имеет глобальную тенденцию.

— В чем же причина этих явлений?

— В подмене научных рекомендаций рыночными рекламами. Сельскохозяйственная наука, оказалась «отодвинутой» и ее место занял дикий рынок машин и пестицидов. Кстати сказать, рекомендации по системам обработки почвы разработаны зональными научными учреждениями для всех регионов страны

— А каково место органического земледелия в условиях России?

— Весьма скромное. Сертифицированных по системе органического земледелия (IFOAM) предприятий в России очень мало. Все другие с «экологическими» названиями относятся к области демагогии. Ниша для биологического земледелия в стране с неразвитым скотоводством  весьма ограничена, хотя его значение возрастает в водоохранных зонах, при производстве детского питания и других местах, где должен быть исключен риск химического загрязнения. Следовало бы поддерживать энтузиастов этого направления в сфере производства овощей. К сожалению, дело не идет далее спекуляций и демагогии, за которой скрывается технологическая беспомощность и невежество.

— В последнее время много говорят о применении сидеральных культур для пополнения почвы органическим веществом. Насколько этим решается проблема органических удобрений?

— Они имеют свою нишу, особенно на бедных почвах, но под них надо вносить минеральные удобрения. Следует наряду с сидеральными парами шире использовать пожнивные культуры. Все это однако не решает проблемы дефицита органических удобрений. Гармония в сельском хозяйстве достигается только при интеграции земледелия с животноводством. Высокоинтенсивное скотоводство в стране на качественно новом уровне может решить эту проблему одновременно с обеспечением продовольственной безопасности.

— В чем же суть часто употребляемых понятий: точное земледелие, прецезионные технологии, координатное земледелие, точечное земледелие?

— Это синонимы. В методологии адаптивно-ландшафтного земледелия точное земледелие рассматривается как высшая форма их интенсификации с использованием новейших достижений науки, техники и информатизации. Это означает, что основа точного земледелия обусловлена теоретическими посылками адаптивно-ландшафтного земледелия, реализация которых достигается или улучшается новейшими средствами интенсификации, в том числе информатизации.

Под точным земледелием в Германии, Голландии и других странах, откуда оно произошло, имеется ввиду геоинформационный инструментарий (GPS и ГИС) и другие достижения информатизационной революции, которые стали применять в начале 90-х годов. При этом важно иметь в виду, что их стали применять на уровне достигнутой урожайности зерновых культур более 6-7 т/га.

— Не опережает ли реклама точного земледелия реалии современного земледелия?

— Слухи о возможностях точного земледелия преувеличены и нередко вводят в заблуждение товаропроизводителей, хотя такие операции, как параллельное вождение полевых агрегатов на  основе GPS, подруливающее устройство, обмер полей и другие уже нашли практическое применение.

Проблема управления продукционным процессом сельскохозяйственных культур с помощью дистанционных методов и различных средств информатизации находится в начале пути. В то же время в практическом земледелии страны имеется широкая перспектива освоения адаптивно-ландшафтных систем земледелия поступательно с повышением уровней интенсификации. Адаптация их к разнообразным условиям обеспечивается дифференцированным проектированием полей севооборотов и производственных участков по материалам почвенно-ландшафтных изысканий и ГИС агроэкологической оценки земель.

— Очевидно, узловым вопросом модернизации земледелия является организация инновационной деятельности. Какой Вы ее видите?

— Эта функция в большинстве стран является государственной. В США, например, она выполняется государственной службой Extention service. В России никогда не было службы освоения достижений НТП как таковой. Были упорные и безрезультатные попытки возложить так называемое внедрение достижений науки в производство непосредственно на науку. Предпринятая в начале реформы попытка создания информационно-консультационной службы далеко не отвечает этой задаче. Здесь кроется одна из главных причин технологической отсталости сельского хозяйства страны. Для решения задач модернизации необходимо создание иновационно-технологических центров в зональных НИИ и сельхозвузах на базе опытно-производственных хозяйств Россельхозакадемии  и учебных хозяйств сельскохозяйственных вузов Они должны нести функции пропаганды, демонстрации агротехнологий, обучения и консультирования специалистов. Успех инновационной деятельности в большой мере будет зависеть от компетентности агрономов-технологов.

— Очевидно, для этого надо их подготовить. Как это сделать?

— Здесь нужны кардинальные меры, поскольку сельскохозяйственное образование не отвечает рассматриваемым задачам. Большинство сельскохозяйственный вузов не могут готовить полноценных агрономов-технологов уже потому, что не располагают соответствующей учебной базой, особенно современными технологическими средствами и оборудованием. Большинство учебных хозяйств находятся в полуразрушенном состоянии. Вообще проблема учхозов и ОПХ надолго «зависла» в неопределенном состоянии. Многие из них утрачены. В частности, Тимирязевская сельскохозяйственная академия лишилась двух учхозов, где выполнялись важнейшие научные исследования и обучались студенты. Задача определения статуса этих хозяйств и их материального укрепления является безотлагательной. Именно с этих площадок будет стартовать технологическая модернизация сельского хозяйства. В противном случае она не сможет состояться. Учхозы для сельхозвузов то же самое что клиники для медицинских вузов.

Не менее важна задача совершенствования образовательных программ. Они должны быть ориентированы не только на приобретение знаний (традиционная установка), но и обретение профессиональных умений и навыков.

— Вы сказали, что модернизация земледелия может быть начата имеющимися в науке агротехнологиями, но необходимо обеспечить дальнейшую их разработку. Что Вы имеете в виду?

— Безотлагательно должны быть приняты меры по развитию исследований по разработке высокоинтенсивных (точных) агротехнологий нового поколения с использованием ГИС, дистанционных методов управления и других средств современной информатизации. Для этого необходимо существенное укрепление экспериментальной базы научных учреждений. Нужна реконструкция научно-организационной инфраструктуры сельскохозяйственной науки и упорядочение взаимодействия ее с государственными организациями и бизнесом. В основе этих взаимодействий должно лежать формирование государственного заказа на конкретную научную продукцию в виде технологических комплексов, производственных систем и т.п. Ориентируясь таким образом на конечный научный продукт, а не на традиционные отчеты, можно преодолеть разобщенность научных исследований и обеспечить их направленность и интеграцию, без которых невозможно создание наукоемких технологий.

— Кто же будет разрабатывать проекты адаптивно-ландшафтного земледелия и наукоемких агротехнологий помимо научных учреждений?

— Для этого требуется создание земельной службы с функциями инвентаризации земель, их агроэкологической и кадастровой оценки, почвенно-ландшафтного картографирования, агроэкологического мониторинга и землеустройства. Невозможно понять и объяснить тот факт, что земельная реформа проводится при отсутствии землеустроительной службы, которая была разрушена ранее. Отсутствует также служба мониторинга земель и соответственно объективная информация о состоянии земельных ресурсов.

— Вы назвали немало противоречий и трудностей на пути модернизации сельского хозяйства. Каковы главные препятствия на этом пути, так сказать, подводные камни?

— Упрощенчество и шаблоны, порождаемые диким рынком, некомпетентностью чиновников при отстраненности науки и отсутствии внятной государственной аграрной политики. Это сродни советским шаблонами и кампанейщине, хотя они имели другое происхождение.

— Вы неоднократно говорили об отстраненности науки и слабости государственной научно-технической политики. Почему же ученые-аграрники не отстаивают свои позиции, не слышны их голоса в общественной печати? Молчит Россельхозакадемия?

— Этот упрек справедлив. Как ни странно, в советском прошлом активность ученых была значительно выше и гражданская позиция была слышна, несмотря на стремление государства «выровнять ряды». Сейчас нет опасности утратить партбилет и подвергнуться преследованиям, но изменилась атмосфера в научных коллективах. Она в значительной мере перестала быть творческой. Нет стимулов моральных, материальных, одряхлела материально-техническая база. Государство научилось не замечать протестные выступления. Отсюда пофигизм, деморализация.

Что касается упрека в адрес Россельхозакадемии, претензии следует предъявлять не к академии в целом, которая состоит из 200 с лишним институтов, выполняющих свои научные программы, а в первую очередь к руководству академии, ее аппарату. Это касается и руководителей большинства сельскохозяйственных ВУЗов, у которых отнимают учхозы и они помалкивают, безропотно соглашаются с навязываемыми шаблонами реформы образования, спускаемыми сверху. Эти люди должны быть активны по долгу службы, и если они не в состоянии отстоять принципиально важные позиции, они должны подавать в отставку.

— Формирование научной и инновационной политики должно осуществляться в тандеме Министерства сельского хозяйства РФ и Россельхозакадемии. Существует ли такое единство?

— Нет. МСХ не выполняет функции организации научно-технического прогресса.

-Какие же функции оно выполняет?

— Это трудный вопрос. Во всяком случае, те функции, которые нужны для модернизации сельского хозяйства выполняются крайне ограниченно. Это относится и к регулированию земельных отношений, земельного рынка, землеустройства, агроэкологического мониторинга.

— Наконец, самый сложный вопрос, который нельзя не задать. Соответствует ли существующая финансово-экономическая политика задачам модернизации сельского хозяйства?

— Пока сохраняется диспаритет цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию, проблема остается острой. Более того, государство весьма цинично играет на понижение цен на внутреннем зерновом рынке. Цены на зерно с помощью государственной интервенции падали до уровня его себестоимости, вводился запрет на экспорт зерна. Все это усиливает экономическую нестабильность, отнюдь не способствует модернизации. Трудно понять такую финансово-экономическую политику, когда искусственно поддерживается разница во внутренних и мировых ценах на зерно, то есть нарушаются отношения рынка, и в то же время практикуется весьма несовершенная, подверженная коррупции система  субсидирования.

— Что Вы имеете в виду в последнем случае?

— Необходимость перехода  от прямого импульсного субсидирования технологических элементов (топлива, удобрений и пр.) к системному.

— Вырисовывается довольно печальная картина отечественного сельского хозяйства. Как все это преодолевать на пути к модернизации?

— Эта картина, помимо экономических, дополняется социальными противоречиями, такими как социальное опустынивание, резкий контраст в доходах и условиях жизни сельского и городского населения, неразвитая социальная и рыночная инфраструктура, люмпенизация населения и т.д. На этот счет у государства остаются прежние долги и нерешенные новые задачи. Оно как бы не замечает их, и не кому напомнить. Не стало даже политических партий, интересующихся крестьянством.

— Какова же цена предстоящих преобразований?

— Разумеется, нужны немалые инвестиции. Сюда следует направить большую часть прибыли от экспорта энергоресурсов. Но, прежде всего, должно измениться отношение государства  и общества к сельскому хозяйству и социуму. Проблема модернизации аграрной экономики не может быть решена с помощью точечных проектов и традиционным мероприятий, теми темпами, которые заданы Правительством. Это системная проблема может быть решена только мобилизационным путем