Николай Лычев, главный редактор журнала «Агроинвестор», о новом земельном переделе.

Крупнейшие игроки рынка наращивают активы — топ-5 агрохолдингов во главе с «Продимексом», «Мираторгом» и «Русагро» сейчас контролируют около 3 млн га сельхозземель. Идет активное укрупнение владений ведущих агродэндлордов: если в 2012 году они контролировали без малого 2,2 млн га, то в 2015-м их угодья приблизились к 3 млн га. Рост — 35% за три года. При этом лидеры перешагнули психологический рубеж в полмиллиона гектаров. Если в 2012 году номер один по земельному банку — агрохолдинг «Продимекс» Игоря Худокормова — имел 480 тыс. га, то теперь он, сохранивший первенство, имеет банк в 790 тыс. га с учетом подконтрольной бизнесмену компании «Агрокультура». Если бы можно было учесть непубличные агроактивы Худокормова и связанных с ним компаний и лиц, то, не исключено, мы увидели бы еще более впечатляющую цифру. Но и без малого 800 тыс. га — рекордный для постсоветских компаний объем агроземель: ни у одного из частных игроков рынка нет опыта консолидации таких угодий. Так что в ближайшие годы нам гарантирован интересный управленческий кейс: что и как «Продимекс» будет делать с этими активами? состоится ли их синергия с сахарными заводами группы? сможет ли владелец сделать земли не центром затрат, а активом, генерирующим устойчивый самостоятельный доход? Тем более что на 790 тыс. га холдинг, скорее всего не остановится. Например, он явно прирастет частью земельных активов банкротящейся «Иволги».

Рынок сельхозземли, почти замерший после взлета цен и числа сделок 2006−2008 годов и «сдувшийся» в 2009-м с наступлением спада экономики, переживает новый всплеск активности. Эксперты и производители говорят о 10−100%-ном росте цены за гектар в разных регионах, называют другие цифры, намекают на новый передел аграрных земель. В отличие от прошлого десятилетия, рынок активизируется в период падения ВВП и системного экономического кризиса, выхода из которого пока не просматривается. Нелогично? Отнюдь. Нацэкономика сокращается, но АПК продолжает расти. Цены на агротовары — как рублевые, так и валютные — на высоком уровне, вместе с ними растет и погектарный доход. В России и мире увеличивается спрос на сельхозсырье. Ведущие операторы рынка выросли до масштабов, при которых экспансия в земли не просто интересна и возможна, но и необходима. У финансовых инвесторов всегда был и остается отложенный интерес к сельхозземлям. На уровне сделок этот интерес начал проявляться у компаний, непрофильных для агро, — таких, как «АФК Система».

Земли — именно сельскохозяйственные — единственный в российской экономике крупный нераспределенный недвижимый актив. Мало того, он по большому счету недооценен. Вряд ли стоит воспринимать как рыночный маркер сравнения средней долларовой стоимости среднего гектара в каком-нибудь Черноземье с гектаром в ЕС, Аргентине или США, и тем более высчитывать разницу: вот, мол, какой потенциал у российских черноземов. Но тренд в любом случае понятен, и суть здесь не в цифрах: даже в нынешнем состоянии наши земли в перспективе, скорее, будут дорожать, чем дешеветь. И дело не в ценах, которые, на мой взгляд, сейчас несколько разогреты консолидаторами угодий. Что такое земля? Если она в частной собственности, выделена единым массивом (или несколькими группами массивов), обрабатывается и генерирует доход, то это прибыльный актив для ведения сельхоздеятельности. С этой деятельности можно получать текущий доход плюс рассчитывать на рост капитализации основного бизнеса.

Крупный бизнес действует рационально, наращивая угодья именно сейчас. Во-первых, земля все еще явно дешева по сравнению с потенциалом плодородия, которым она обладает в Центре, на Юге, в некоторых регионах Сибири и Дальнего Востока. Во-вторых, земля — актив, способный создавать бизнесу долгосрочную банковскую ликвидность. Пока это, правда, «спящая опция» из-за несовершенства законодательства, незавершенности в России земельной реформы и сохранения в стране архаичного института формального держания. Есть крупные аграрные операторы, в том числе из первой десятки, реально контролируемые не их владельцами и учредителями. Они просто операторы на капитале. Рано или поздно возникнет запрос на большую открытость и прозрачность, и тогда мы увидим на агроземельном рынке интересные изменения, по масштабам и влиянию на рыночный ландшафт не сравнимые с m&a последних лет. Невозможно бесконечно скрывать крупные активы, под которые можно было бы привлекать банковское финансирование и инвестиции. Кроме того, земля — это не сетевая торговля. Это долгий актив, под рост которого, тем более если бизнес растет, нужны длинные пассивы. А значит, не обойтись без долгосрочной ликвидности, которая большинству игроков сейчас недоступна. Чтобы получить к ней доступ, потребуются межевание участков и их постановка на легальный кадастровый учет. Тогда можно будет использовать землю как инструмент залога, и кредитоваться под развитие новых проектов. А дальше — все как на цивилизованных рынках: залоги, закладные на землю, понятная и прозрачная цена. При таком рынке станет возможным и экономически интересным ввод в сельхозоборот новых пахотных и пастбищных угодий. Не всех 40 млн га, сейчас не обрабатываемые и поднимать которые полностью в общем-то и не нужно, но их значительной части.

При огромном банке земель ликвидных, да еще с высоким и не падающим бонитетом, в стране очень немного. В российских условиях это почти идеальные участки. Они либо не продаются (а если встроены в интеграционные пищевые цепочки — то точно не продаются), либо их стоимость тяготеет, скорее, к восточно-европейскому гектару, нежели к средним ценам в ЦЧР или ЮФО. Из всех владельцев качественных активов объектами сделок поглощения сейчас могут быть только средние игроки с условными наделами в 50−150 тыс. га, основу бизнеса которых составляет растениеводство. Я, впрочем, не знаю и десятка компаний с описанными в этом абзаце характеристиками. Но они есть. И сейчас они находятся под давлением высокой ценовой волатильности, роста валютных затрат на производственные ресурсы, не имеют самостоятельного выхода на экспортные каналы и почти лишены возможности создавать добавленную стоимость, направляя выращиваемые агрокультуры, скажем, в производство животного белка или на глубокую переработку. Многие закредитованы, и не имеют возможностей самостоятельно расти дальше. А во времена рецессии на одной только ценовой конъюнктуре зарабатывать трудно. Плюс у таких игроков есть риск уже в этом году стать жертвами укрепления рубля, если оно продлится хотя бы полгода, а средняя цена барреля нефти Brent будет квартал и больше держаться выше условного уровня в $45.

До конца года мы ждем новых сделок на рынке сельхозземель. Ждем и выхода в публичное пространство действующих игроков, которые пока не афишируют свои земли либо их часть. Причем это будут крупные владельцы — от 200 тыс. га, способные занять место как минимум в числе 15−25 ведущих. В последние годы мы уже видели таких игроков. Два примера. Обозначился как единый бизнес холдинг «Росагро» с 400 тыс. га (не путать с «Русагро» Вадима Мошковича), который участники рынка считают связанным с владельцами Бинбанка. Мы всегда знали о деятельности отдельных юрлиц, обрабатывавших земли в Приволжье и Черноземье, но оказалось, что они объединены общим управлением, а возможно, и собственником. «Агрокомплекс» имени отца главы Минсельхоза, у которого теперь больше 450 тыс. га, тоже долгое время считался кубанской компанией с земельным банков меньше 200 тыс. га, а на самом деле было просто разделен на части и не действовал как операционное целое. В последние три года владельцы приобретают в регионах Юга новые (обанкротившийся холдинг «Валары») и собирают в одну ГК активы, которые, скорее всего, и раньше так или иначе были им подконтрольны.

Источник: agroinvestor.ru