Анатолий Вытоптов – основатель и руководитель предприятия «АгроХимСервис», старейшего в крае среди поставщиков средств защиты растений. И он же — единственный представитель несистемной оппозиции в алтайской политике. Он прошел в Барнаульскую городскую Думу в 2012 году по мандату РПР-ПАРНАС.

Теперь же он заявился на праймериз «Единой России». Что в этом решении? Как случился переход с поля битвы за урожай на поле политических сражений? Каково это – быть единственным несогласным среди согласных? Об этом и многом другом мы побеседовали с Анатолием Вытоптовым в гостеприимном ресторане «Волна».

— Анатолий Васильевич, начнем с детства? Кем вы мечтали стать?

— Военным. Мне военные нравились – форма красивая. Я и поступил в военное училище. Родился и вырос в селе Урожайное Советского района, и когда закончил школу, все одноклассники по этому поводу отправились в поход, а мы с другом поехали поступать в Уссурийское высшее военное автомобильное командное училище – УВВАКУ. Поступили, начался курс молодого бойца, недели три прошло… Может, трудности сказались, может, погодные условия – там постоянно шла морось. Любая царапина начинала гнить. Мы сели с другом, поговорили, ностальгия нас по дому захлестнула. И мы решили, что 25 лет в сапогах – это долго. Написали рапорта. Нас упрашивали остаться, не хотели отпускать. Но мы уехали.

Приехали домой. Сроки поступать в вуз прошли, и я поступил в СПТУ №4 в Бийске учиться на слесаря КИПиА — контрольно-измерительные приборы и автоматы. Отучился, пошел работать на Бийский химкомбинат. Оттуда – в армию. Призвали в ВДВ, в Литву. Распределили в Каунас, в батальон тяжелой техники.

— А там курс молодого бойца как – не испугал?

— Я попал в учебку, там было еще жестче, чем в училище. «Войска дяди Васи» – это все-таки серьезная школа. Но отучился, меня оставляли в учебке сержантом, но я хотел познать, что такое служба. Так попал в Витебскую воздушно-десантную дивизию. Там меня помотало.

В 1989 году мы были в Азербайджане. (В это время из-за проблемы Карабаха накалились отношения между Арменией и Азербайджаном, в Баку постоянно проходили антиармянские митинги. Руководство СССР пыталось военным присутствием утихомирить стороны конфликта. – Прим. «Капиталист») Мы приземлились в аэропорту Баку, поехали на границу. Дороги нам постоянно перекрывали местные жители, не хотели нас видеть, они уже тогда хотели выйти из СССР, националистические настроения были сильны. 80 километров границы с Ираном было разорвано, в приграничную зону ходили все кому не лень. На лошадях, на ослах везли, пешком тащили контрабанду. К нам магнитофоны, духи «Кобра», а от нас лампочки, утюги, самовары. Но вместе с этим проходили люди, которым ставились другие задачи. Мы стояли в заграждении на 14-й заставе Пришибского погранотряда. Юношеское желание пострелять удовлетворили с запасом.

Три месяца там прослужили, потом в Витебск на зимние квартиры. И последние месяца три я прослужил в Полоцке на аэродроме, обслуживая сборную Белоруссии по парашютному спорту. Удалось еще с ними попрыгать, у меня в общей сложности 32 прыжка.

— И вот вы вернулись домой – куда пошли?

— Всем надо погулять после армии. Но мне одноклассница говорит: «Ты сразу поступай». Я спрашиваю: «Куда?» А она посоветовал — в пединститут. И через неделю после возвращения домой я поступил на рабфак в БГПИ, закончил в 1995 году спортфак, так что я физрук и военрук.

— Это девяностые годы – какими они вам помнятся?

— Трудности – карточки, дефицит – нам были постольку поскольку. Мы молодые, энергичные. А то, что денег нет – их у студентов никогда нет. Подрабатывали: раз в две недели на товарной станции вагоны разгружал, в опорном пункте милиции помогал как дружинник. В 1993 году женился. С женой Верой познакомились в общежитии.

— Один барнаульский физрук – Александр Ракшин – создал «Марию-Ра», стал миллионером. А как вы из физруков стали предпринимателем?

— После окончания института встал вопрос – куда идти? Я бы пошел в школу, мне педагогика нравилась, это, наверное, мое. Но в школе тогда было трудно. Я сдал документы в ГАИ, прошел медкомиссии, но снова подумал, что это 25 лет в сапогах. И решил заняться бизнесом, предпринимательством.

К тому же, в Барнауле денег на жизнь не хватало – переехали в Бийск, где тогда жили родители. Они дали деньги, «стартовый капитал», на который я купил киоск. Перевез его с окраины в центр, недели две ремонтировал, потом купил товар в Новосибирске и открыл торговлю.

— Чем торговали?

— Киоск был рядом со школой – продавал шоколадки, чупа-чупсы, жевачку «Love is». А то, что сигаретами и спиртным торговать нельзя было – и хорошо.

— Вот вы открыли свой коммерческий киоск. Азарт был, когда начали работать?

— Он и сейчас есть, никуда не пропал. Я, наверное, отношусь к тем людям, которые без работы не могут. Выходной – это в какой-то мере каторга. Если уехать из дома, я могу продержаться, ничего не делая, два-три дня. А если дома… Могу поваляться на диване, но недолго. В отпуске после первой недели уже хочу на работу. Да и звонить начинают.

— Вы не отключаете телефон в отпуске?

— А смысл? Я буду себя неловко чувствовать. Когда понимаешь, что до тебя не могут дозвониться, это неправильно.

— Как развивался бизнес?

— Вернее говорить, что развивался не бизнес, а жизнь. В 1996 году жена сказала, что беременна. Я говорю: «Вера, выбор у нас невелик. Если мы в Бийске родим, то мы тут и останемся». Я понимал, что Бийск это не тот город, где бы мне хотелось оставаться. Ничего плохого не хочу сказать, но Барнаул мне нравился больше. Я предложил: продаем киоск, товар, едем в Барнаул, там рожаем. И мы поехали.

— А как вы впервые увидели Барнаул, помните?

— В 1987 году, когда мы поехали с другом поступать в УВВАКУ, отец повез нас из Урожайного на своем «Москвиче-412». Первое мое впечатление – Старый мост, район ВРЗ. Потом Ленинский проспект – я был в восторге. Я до этого и в Бийске-то был раза два-три, а тут – настоящий большой город!

Когда я школьником заработал свои первые деньги – мы в колхозном саду собирали смородину, и нам за это что-то платили — я на основную сумму купил ласты, а на оставшиеся мы с другом Сашкой Перовым поехали в Бийск прокатиться на лифте! Но сбыться мечте было не суждено: родители позвонили на автовокзал в Советское и нас там с автобуса сняли. Так что на лифте я прокатился только в шестнадцать лет – в Бийске, специально зашел в одну из первых тогда девятиэтажек…

— И вот вы приехали в Барнаул…

— Жена на восьмом месяце. Сняли квартиру через друзей за недорого. Жена сразу начала порядок наводить — покрасили окна, побелили… 15 октября купили обои, 16-го вечером стали клеить, а 17 октября дочь родилась…

— Когда вы переезжали, вы представляли, чем будете заработывать на жизнь?

— Мне просто надо было уехать в Барнаул – а куда пойду работать, я не представлял. Год полтора таксовал. Потом еще года полтора возил директора, а вечером еще таксовал немного. Тогда пробок в городе не было. Если денег не было совсем, то еще утром таксовал с шести утра.

— Опасные ситуации случались?

— Опасные — нет. Были обидные. У тебя стрелка бензина на нуле, а человек выходит и говорит: «Ой, денег нет, сейчас дома возьму и принесу». Ждешь его, а он просто пропал. А ты без бензина, без денег. Вот это было до безобразия обидно. А в криминальные истории не попадал. Я в то время был молодой, 26 лет, после десанта. Видимо, люди понимали, что лучше не шутить. Хотя, понятно, против лома не приема…

Бизнес начинался с того, чем я сейчас занимаюсь – поставка средств защиты растений. Знакомые свели с людьми, начали заниматься биостимуляторами для посевов пшеницы. Мне говорят: «Ты деревенский парень, всех знаешь, развози, отдавай под урожай с условием: прибавка урожая будет – делим пополам с хозяйством».

— Все было на доверии?

— Мы контролировали процесс внесения препарата, обмолота, но в большей степени все было на честном слове. Наработали немного денег, занялись уже реальной химией: садились в поезд, ехали в Чебоксары, покупали там препарат «Гранд Стар», складывали его в две китайские сумки и везли в Барнаул. Заключали договора, отдавали его под урожай.

Препарат этот был валютный. И в 1998 году, раздав его под честное слово, мы «попали» на хорошие деньги в валюте. Спасло нас то, что наши колхозники не больно-то поверили в препарат. Его следовало вносить по 10 граммов на гектар, и они не могли поверить: как так – 10 граммов на гектар?! Процентов 90 клиентов не применили его. В результате за использованные десять процентов препарата мы смогли заплатить поставщику. А остальное вернули товаром.

Нет худа без добра: эта ситуация нас закалила, мы поняли, что можем выживать и в 2003 году мы с компаньоном Алексеем Ильиным основали компанию «АгроХимСервис», которой сейчас уже 14 лет. В крае на сегодня являемся самой старой компанией в этом бизнесе.

Когда мы начинали, в этой нише имелся только один конкурент – «Сельхозхимия». Но они в государственной системе, неповоротливые, решения принимают долго, а мы коммерсанты — самостоятельны, реагируем быстро. Поэтому мы выигрывали и развивались. Первые три-четыре года быстро росли – как в количественном, так и в финансовом отношении. Можно сказать, прыгали через ступеньки. Потом на каком-то уровне развитие замедлилось. А с приходом конкурентов стало труднее.

Сегодня на Алтае около 60 фирм, которые предоставляют услуги по защите растений. Но я считаю, что это нормальная здоровая конкуренция, полезная для сельхозпроизводителей: у них есть возможность выбирать, сталкивать нас лбами.

Мы заняли свою нишу. В 2003 году в нас поверила компания «Август». Приехав на Алтай, посмотрев на нас, они решили с нами работать. Хотя, кроме азарта и желания, у нас за душой ничего не было. Начали работать. Мы вовремя рассчитывались – с гордостью могу сказать, за 14 лет работы с компанией «Август» мы ни одного платежа не задержали и не просрочили.

В 2005 году мы взяли дистрибуцию американской компании «DuPont», в 2006-м – немецкой компании BASF, в 2008-м – компании Bayer. Мы являемся дистрибьюторами четырех компаний. В 2015 году в нашей базе данных находилось более 600 фирм, с которыми мы работаем в крае.

— Сколько человек работает в «АгроХимСервисе»? Сейчас модно спрашивать, сколько предприниматель создал рабочих мест…

— В головном офисе около 43 человек, в сезон до семидесяти. А вообще в холдинге – у нас семь предприятий разных видов деятельности. В общей сложности больше двухсот сотрудников. У нас есть племенной репродуктор «Тимирязевский», это сельхозпредприятие в Мамонтово, там поголовье КРС, дойное стадо. Есть логистическая часть бизнеса. До 2015 года имелась даже сеть цветочных магазинов, но в связи с экономической ситуацией мы их закрыли.

— Думаю, вам понадобилось сельскохозяйственное образование?

— Обязательно. Когда работаешь сам, отвечаешь только за себя. А когда нанимаешь людей, то надо контролировать процесс, а это невозможно без определенных базовых знаний. В 2000 году я пошел в АГАУ на курсы повышения квалификации. Закончил курсы по профессии агронома. Этих базовых знаний мне, наверное, достаточно, плюс у меня практика. Говорят, что можно пять лет учиться и ничего не понимать, пока не попадешь на производство. У меня получился обратный процесс – сначала производство, а потом теория, базовые знания.

— В вашей сфере кризис чувствуется? Спрос падает?

— Я, наверное, скажу непопулярное, и меня за это будут критиковать, но в сельском хозяйстве при правильном подходе кризис можно не чувствовать или чувствовать минимально. При правильном подходе кризис для сельского хозяйства – явление менее плачевное, чем для других отраслей. Народ ведь ел, ест и будет есть.

В 90-е годы, когда мы приезжали в колхозы, нам говорили: «О, коммерсанты приехали!» То есть, были мы — коммерсанты, и они — колхозники. Но сейчас все поменялось: теперь сельхозпроизводители понимают, что они тоже коммерсанты.

Самый важный вопрос: сельскому хозяйству нужны дешевые деньги, кредиты. С этим есть вопросы: ставку рефинансирования субсидируют, но чтобы попасть в эту программу, нужна такая залоговая база, какая не у каждого есть, у всех уже все перезаложено.

— В 2012 году вы круто изменили свою жизнь – стали депутатом Барнаульской городской Думы. Какой вопрос тут более уместен – зачем или почему?

— Скорее, вопрос – как? Ситуация была простая. Отмечали юбилей друга, заговорили о политике. И друг говорит: «У тебя точка зрения на политические процессы схожа с моей, а я в такой-то партии. Почему бы тебе не пойти на выборы?» Я говорю: «Какие выборы?!» Он объяснил, что на следующей неделе приедет Владимир Рыжков – не хочу ли я с ним встретиться? Почему нет. Рыжков приехал, мы встретились. Я не скрываю: любые выборы требуют денег, и я частично спонсировал выборы РПР- ПАРНАС в 2012 году. Мы набрали достаточно голосов, получили один мандат, по которому я и прошел в БГД.

Я сразу предупредил, что с флагом на баррикады бегать не буду. Но готов работать в интересах горожан, готов открыть общественную приемную. И все четыре года я работал и работаю в интересах жителей Барнаула. Хотя в политические моменты я не ввязываюсь. Это не мое. Городской депутат – не политик. И я не считают себя политиком.

— С чем приходят люди к вам как к депутату?

— За последние полтора-два года много обращений, к сожалению, по ЖКХ. Много вопросов по дорогам, много личных проблем – кого-то выселяют из социальных квартир, кому-то задерживают зарплату. Крыша течет, воды нет. Насколько хватает рычагов, стараюсь решать.

У меня появился внутренний интерес – помогать людям. А мандат депутата такую возможность дает. Да, есть партия власти, у нее имеется финансовая подпитка для решения проблем. А депутат от оппозиции этого лишен. Инициативы наши то и дело перехватываются «Единой Россией». Я на это не обижаюсь – лишь бы дело было сделано.

— А как вы голосуете? Как решаете, когда «за», а когда «против»?

— У меня есть четыре человека, которые консультируют меня по вопросам ЖКХ, образования, юридическим, дают экспертную оценку. Я руководствуюсь их заключениями. И еще — своим чутьем. Я всегда себя спрашиваю – народу будет лучше или хуже от того решения, которое мы примем?

Не раз бывало, что я голосовал против решений «Единой России» и КПРФ. Не хочу никого обидеть, но на КПРФ давит их, скажем так, поликорректность. А на меня ничто не давит. Мне никто не дает инструкций, за что и как голосовать. Владимир Рыжков доверился моим решениям.

И даже по поводу моего выдвижения на праймериз «Единой России» сказал: «Договоренности мы выполнили, это решение твое. Я поддержу твое решение».

— Вот мы дошли до самого горячего вопроса: почему вы решили участвовать в праймериз? В СМИ написали: «Оппозиционеры перебежали». Это ведь и о вас.

— Перебегают когда ищут что-то лучшее. А что я нашел? Я перехожу в проблемную сферу – сельское хозяйство. Мой округ №8 — Мамонтово, Романово Новичиха, Поспелиха.

Я в ПАРНАСе не состоял, и в ЕР вступать не собираюсь. Партии, от которой я шел, практически нет. У Рыжкова партию РПР-ПАРНАС украли. Обязательств у меня нет ни перед кем. Я самостоятельный человек.

Праймериз – это опыт. Мне захотелось пройти горнило нормальной избирательной компании. Тогда я прошел по списку, а тут одномандатник.

Я мог бы и в 2017 году пойти на выборы в Барнаульскую гордуму. Но сфера моих интересов связана с сельским хозяйством. Еще в декабре я подумал – почему мне не стать тем человеком, который займется проблемами сельского населения? Это в какой-то степени и мои проблемы, на территории округа у меня работают 120 человек. Обо мне говорят: «Он свои вопросы будет там решать». А какие свои вопросы я там могу решить? На встречах меня спрашивают периодически: «Воровать будешь?» Я отвечаю: «А что у вас можно своровать?». Жизнь в селе очень трудная. Социалки по сути дела нет. С работой, скажем так, не совсем хорошо, с зарплатой еще хуже. Молодежь не остается на селе. Я иду решать вопросы, я не убегаю от них.

У меня сейчас постоянные встречи по округу. Вчера я считал – 36 встреч за полторы недели. Я требую от начальника штаба по четыре встречи в день, лучше пять. Вчера зашел домой, жена дверь открывает, я ей: «Тише, помолчи». Она спрашивает: «Что?» А я: «Наговорился…»

На селе в крае живет более миллиона человек – это более миллиона проблем. Подготовиться к встрече невозможно – вопросы в лоб, жесткие. Сельский житель четко видит – врешь ты или нет. На той неделе было две встречи, и я ехал домой как выжатый лимон, даже тяжелее, чем после пяти встреч. В один день побывал на сходах в двух селах. Выступать после схода неправильно, я перед началом выступаю, а потом сажусь и слушаю. А там чуть не до бойни. Есть общие вопросы – здравоохранение, зарплаты, дороги. По всем этим вопросам ситуация очень тяжелая. Еще спрашивают, когда газ подойдет, будет ли он вообще. Люди злятся: Китай, Европу газом кормим, а сами скоро кизяками топить будем. Многие попали в кредитную кабалу — долги в 20-30 раз выросли, не могут платить.

Послушаешь людей, ощущение такое – как катком по мне прошлись. Все равно ты их боль на себя берешь. Тяжело. Вчера после поездки умывался и даже молитву прочитал.

— Вы верующий?

— Не скажу, что прямо сильно верующий. В церковь хожу. Я в это верю. Но мы в Бога верим, когда нам тяжело. К сожалению. Родители не были набожными. Я считаю себя умеренным, но верующим.

— Если пройдете, будете один демократ в Законодательном собрании. Это имеет смысл?

— В БГД мой голос тоже был, скажем прямо, чисто совещательный. Но помимо голоса есть и позиция. Отношение ко мне в БГД хорошее. Мне даже завидуют – я делаю то, о чем другие, наверное, мечтают. Депутат от «Единой России» – у него партийная дисциплина. Бывало, единороссы подходили ко мне: «Хорошо, что ты так проголосовал. А я не могу». Но почему – не могу? Не расстреляют же.

В партии власти прекрасно понимают, что совершены многие ошибки, которые надо исправлять. Есть запрос на обновление. То, что на праймериз пошло сколько людей от других партий — это показатель. Если им удастся пройти стадию праймериз, то «Единой России» придется делегировать этих людей на основные выборы. И тогда Законодательное собрание будет немного с другими взглядами.

— А не думаете, что пройдете через праймериз, и потом «Единая Россия» придет к вам с указаниями, как надо голосовать?

— Есть вопросы принципиальные. Я думаю, что буду руководствоваться теми же принципами, что и в БГД. Если будет крайняя ситуация, то у меня ведь есть право сдать мандат.

— Вы правда верите, что «Единая Россия» может обновиться?

— Правда. Им самим тяжело. Власть погрязла в коррупции. Вариантов два: обновление самих себя через внутренние изменения, или то, что произошло на Украине, революция. Я считаю, лучше плохой мир, чем хорошая война. Зачем нам наступать на эти грабли? Лучше меняться внутри. И меняться надо не только ЕР, но и КПРФ, ЛДПР, «Справедливой России». Я со стороны на это смотрю, и мне кажется, что ни ЛДПР, ни КПРФ, ни «Справедливой России» власть реальная не нужна. Власть – это ответственность. Им надо только показать тот результат, который даст им право на федеральное финансирование. И они всегда на грани. Чтобы не получить власть.

— Миронов, когда недавно приезжал, так и сказал – мы будем вторые.

— Вот именно.

— А как семья? Жена, дети – сын и дочь — как отнеслись?

— Не скажу, что бурно одобрили. Они же понимают, что это за работа.

Четыре года назад я не знал, что такое политика и с чем ее едят. Получив мандат депутата БГД, через год я сказал себе, что дальше не пойду.

Если есть запал, интерес, то работаешь с самоотдачей. А это отнимает много времени, очень. Когда я обдумывал, идти или нет на выборы в АКЗС, размышлял так: мне надо будет раз в месяц быть в каждом районе на сессии, на фракциях, это 8-10 дней посвятить работе на округе из 21 рабочего дня. 40 процентов. В общем, это было серьезное решение.

— У вас есть философия жизни?

— Хороший вопрос (задумывается). Наверное, жить по совести. Вот и вся моя философия. Кто-то скажет, что занимаясь бизнесом, это невозможно – нет, возможно. У меня есть хорошие друзья — Бейфорд Павел Яковлевич, Жигульский Вячеслав Анатольевич – я этой дружбой горжусь, это люди чести, слова. В этом и философия.

— Есть какие-то слова родительские, которые вы вспоминаете всю жизнь как главный завет?

— Есть. Лет восемь-девять мне было, в деревне был духовой оркестр, я там играл, мы давали концерты по району. Поехали в село Алтайское. До концерта было часа полтора. Есть захотелось, у нас было немного денег, и мы пошли в магазин. Что-то взяли… Тогда продукты выкладывали в ящиках. Я увидел зеленое яблоко. И я его своровал. Сильно хотел это яблоко.

Продавец заметила. Папу моего в районе знали, он был директор РТП в Урожайном. В общем, отцу сказала. Через какое-то время он меня отозвал в сторону: мол, в Алтайском продавец говорит, что ты яблоко взял. Было такое? Я голову опустил, молчу. И он сказал: «Запомни раз и навсегда: лучше заработать, чем воровать. А не можешь заработать – это не повод воровать». И вот с этим я всю жизнь и живу. Чужого нельзя брать. Это зеленое яблоко у меня перед глазами стоит.

Источник: kapitalist.tv