Игорь Шувалов положительно оценил состояние российской экономики. Есть ли в действительности повод для оптимизма?

Неделю назад в интервью программе «Вести в субботу с Сергеем Брилёвым» на канале «Россия 1» первый вице-премьер России Игорь Шувалов отметил, что ситуация в российской экономике в первом полугодии 2015 года оказалась значительно лучше, чем ожидало правительство. «Наши ожидания в конце 2014 года о том, как мы будем переживать первую половину 2015 года были жестче. И мы ожидали большего негатива. И то, что мы сейчас переживаем, пока ситуация так не складывается, и это хорошо», — отметил вице-премьер.

Некоторые комментаторы посчитали такое заявление свидетельством того, что российская экономика начала выбираться из кризиса и вскоре вернётся к положительным темпам роста. Попробуем разобраться, насколько подобная интерпретация соответствует реальности.

Чему стоит радоваться?

Судя по всему, правительство действительно ожидало более плачевной ситуации. Это подтверждается и словами министра экономики Алексея Улюкаева на встрече президента России с правительством 1 апреля. Улюкаев подчеркнул, что положение дел в экономике существенно лучше, чем это предвиделось три месяца назад, связав это отчасти с активными антикризисными мерами властей.

В частности, правительство подготовило список из 199 системообразующих предприятий, которые могут рассчитывать на поддержку в общей сумме до 300 миллиардов рублей. Но значит ли это, что кризис был практически полностью смягчён и нивелирован? Согласно данным Росстата за первые два месяца 2015 года промышленное производство сократилось на 1,6%, грузооборот транспорта – на 1,7%, розничная торговля – на 7,7%, внешнеторговый оборот – на 34%, инвестиции в основной капитал – на 6,5%.

По отдельным отраслям ситуация ещё хуже. Сам Улюкаев не скрывает, что положительный момент связан вовсе не с тем, что экономика, как кому-то могло показаться, перестала падать, а с тем, что она падает медленнее, чем прогнозировали. Если снижение авиаперевозок ожидалось в районе 20%, то реальные цифры составили 10%. «Несколько лучше оказалась ситуация в автомобилестроении, потому что ожидался спад на 38% спроса, реальность – это 33%, причем по производству это 23%», — заметил Улюкаев.

Очевидно, что ситуация далеко не утешительная. Но может быть, замедление темпов спада является началом восстановительного тренда, который выведет Россию на оптимальные темпы роста? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, следует рассмотреть структуру и потенциал современной российской экономики и соотнести их с текущей экономической политикой.

Истоки современной экономической модели

Как известно, нынешняя российская экономическая модель является логическим продолжением радикальных рыночных реформ 1990-х годов. Тогда одномоментная либерализация цен взвинтила инфляцию до 2500%, обесценив сбережения граждан. В результате монетаристской денежно-кредитной политики денежная масса сократилась в пять раз, а ставка рефинансирования перевалила за 200%.

Приватизация обернулась разорением хозяйства страны, и вопреки заверениям о преимуществах частной собственности над государственной более 80% приватизированных предприятий оказались убыточными. Сокращение бюджетных расходов подорвало совокупный спрос. А либерализация внешнеэкономической деятельности в сочетании с искусственным завышением курса рубля привели к чудовищному оттоку капитала и экспансии импорта на внутренний рынок. Неудивительно, что в таких условиях начал гибнуть реальный сектор страны. Только лишь за пять лет реформ объём промышленного производства упал более чем в два раза, производства машиностроения – более чем в три раза, товаров народного потребления – в 5-10 раз, в ряде высокотехнологичных отраслей – в десятки раз.

Но и после такого погрома осталось значительное количество производств, которые и составляли основу российского ВВП. Их дальнейшее удушение происходило путём сжатия денежной массы. Для борьбы с инфляцией была избрана стратегия ограничения денежного предложения, притом что, как показывают исследования, монетарный фактор в России не является главной причиной роста цен. В итоге эмиссионный источник инвестиций был практически закрыт. К концу 1990-х коэффициент монетизации (отношение денежной массы к ВВП) сократился в России до 15%.

Для сравнения, среднемировое значение монетизации экономики составляет 125%. В результате, нормальный товарно-денежный обмен между предприятиями стал невозможен. Ввиду дефицита рублей производители перешли на денежные суррогаты в виде бартера, векселей и долларов.

Нефтяное «экономическое чудо»

В таком обескровленном виде российская экономика продолжала бы существовать на протяжении ещё многих лет. Спад ВВП сохранялся бы, а минфин и ЦБ продолжали бы ограничивать денежное предложение. Однако в 2000-х годах начинается рост цен на нефть. Несмотря на отчаянные действия российских денежных властей ежегодный приток валютной выручки в страну привёл к росту денежной массы в реальном выражении на 10-20% в год. Минфин просто не успевал выводить образовавшиеся потоки средств из страны. В итоге, началась медленная ремонетизация и снижение процентных ставок. Вопреки монетаристским теориям о связи цен и количества денег произошло замедление инфляции с 20% в 2000 году до 9% в 2006 году. Как результат, сохранившиеся производственные цепочки начали наполняться ликвидностью, и темпы роста ВВП возросли в среднем до 7,5% в год. Тем не менее, ключевые условия для развития несырьевого сектора созданы не были. Стоимость кредита по-прежнему превышала рентабельность обрабатывающих производств.

Плоская шкала налогообложения не обеспечивала баланс инвестиционной привлекательности между секторами. Низкий уровень бюджетных расходов и вывоз капитала из страны наряду с другими факторами сокращали норму накопления вдвое по сравнению с потенциальной. Основным каналом денежной эмиссии оставался выкуп нефтедолларов с валютного рынка. По расчётам ЦНПМИ, в случае использования эмиссии в качестве инструмента рефинансирования инвестиций в реальный сектор их величину можно было бы увеличить минимум на $124 млрд. в год.

Конец эры лёгкого роста

Теперь уже ясно, что возможность экономического роста за счёт уже существующих производственных мощностей исчерпана. После кризиса 2008-2009 годов Россия так и не вышла на прежние темпы роста ни в 2011 году, когда цена на нефть выросла на 36%, ни в 2012 году, когда она почти достигла предкризисного максимума. Более того, темпы роста постоянно снижались на протяжении последних пяти лет. Теперь Россия отстаёт по ним не только от развивающихся стран и среднемировых показателей, но и от развитых стран. Очевидно, что даже в случае отмены западных санкций, для достижения оптимального экономического роста необходимо создавать новые производства, проводить политику модернизации и импортозамещения. А для этого необходимо менять экономическую модель страны. Прежде всего, должна поменяться денежно-кредитная политика. Коэффициент монетизации должен быть доведён до 130-150%. Способом денежной эмиссии должно стать обеспечение доступного кредита для реального сектора.

Следует использовать дифференцированную систему налоговых ставок для стимулирования инноваций и развития приоритетных направлений бизнеса. Необходимо уйти от фанатического стремления сократить бюджетные расходы любой ценой. На данный момент расходы консолидированного бюджета РФ по отношению к ВВП на пятую часть отстают от средних показателей, характерных для развитых стран и планируется дальнейшее сокращение.

Наконец, требуется обеспечить оптимальный уровень протекционизма как в финансах, так и в реальном производстве. Режим максимально свободного передвижения капитала приводит к его безудержному оттоку из страны. За последние 20 лет только дважды наблюдался чистый приток частного капитала, а всего из России было вывезено более триллиона долларов. При этом надежда на исключительную роль иностранных инвесторов в развитии страны не оправдалась. Достаточно посмотреть на долю прямых иностранных инвестиций в структуре общего объёма инвестиций. Их количество измеряется считанными процентами от общего размера инвестиций в основной капитал страны. Для предотвращения оттока денег из России и раскачивания её финансовой системы было бы правильно ввести ограничение на движение спекулятивного капитала. Также важно заботиться и о реальном секторе. О какой конкурентоспособности отечественного АПК можно говорить, когда субсидии российским сельхозпроизводителям на порядок уступают европейским? И это в рамках соглашений ВТО, в которую наша страна вступила по собственной инициативе. Уровень торговых заградительных барьеров должен определяться не на основе абстрактного ощущения ценностей свободного рынка и конкуренции, а исходя из нужд отечественной экономики, когда стимулируется ввоз необходимых для модернизации товаров и ограничивается поступление того, что страна способна производить в нужном количестве сама.

Пока что не видно реальных стремлений экономического руководства страны к переходу на новую модель экономики. А это значит, что слова о менее глубоком спаде по сравнению с ожидаемым внушают оптимизма не больше, чем констатация того факта, что безнадёжно больной пациент прожил больше положенного.