Президенты России, Белоруссии и Казахстана в четверг, 29 мая, подписали в Астане договор о создании Евразийского экономического союза, который, как они заявляют, должен стать новым шагом на пути интеграции этих трех постсоветских государств. Однако наиболее спорные вопросы экономического взаимодействия в документе не решены и отложены на будущее.

— Изначально идея была — создание не экономической, а в некотором роде политической интеграции, упоминание об этом содержалось в первой редакции договора союза. Однако впоследствии идею договора отредактировали таким образом, что в принципе в нем остались те же положения, которые уже были заложены в Таможенном союзе и в Едином экономическом пространстве. Что нового появляется сейчас? Это углубленная интеграция по тем сферам, которые уже были обозначены — это и транспорт, и энергетика, и инвестиции, и сельское хозяйство.

— Вы сказали, что в первом варианте договора о создании союза была политическая составляющая. Правильно ли я понимаю, что против этого, в первую очередь, выступил Казахстан, президент которого Нурсултан Назарбаев неоднократно и публично заявлял о недопустимости политизации новой интеграционной структуры?

— Да, ключевые претензии все-таки были у Казахстана, поскольку он традиционно проводит политику, нацеленную на увеличение суверенитета. В частности, Казахстан еще изначально обозначал, что интеграция, которая будет проводиться на территории постсоветского пространства, должна носить экономический характер. На территории самого Казахстана существует мощное националистическое лобби, которое полагает, что интеграция с РФ может подорвать суверенитет. С другой стороны, есть и представители власти, которые считают, что интегрироваться с Россией не следует, поскольку существует и другой сосед — это Китай, который растет большими темпами и, соответственно, интеграции с Китаем может привести определенные дивиденды и Казахстану. Здесь надо учитывать и то, что российская экономика сейчас замедляется, растет медленными темпами, тогда как только Казахстан из всех трех государств растет с темпом в 6 процентов. Поэтому интеграция с Россией создает для Казахстана дополнительные шоки. Поэтому если бы появился какой-то политический компонент, то на суверенитет Казахстан это оказало бы еще больше влияния.

— Соглашение должно вступить в силу с начала 2015 года, однако стороны не скрывают, что к моменту его подписания им не удалось договориться по нескольким ключевым позициям. В частности, работы по формированию единого энергетического рынка Москва, Минск и Астана надеются завершить только к середине 2018 года, а открытие общего рынка нефти, нефтепродуктов и газа и вовсе отложено к 2025 году. Почему требуется почти десятилетие, чтобы, например, решить эту нефтегазовую проблему?

— Да, это откладывается как для Белоруссии, так и для Казахстана — но по разным причинам. Для Казахстана — это, прежде всего, необходимость доступа к российской транспортной инфраструктуре, чтосоздает дополнительные финансовые издержки для России. Что касается Белоруссии, то там проблема состоит в том, что российская нефть идет на нефтепереработку в НПЗ в Белоруссии. Туда она поступает без уплаты пошлины, а пошлина от экспорта бензина в итоге оказывается в российском бюджете. Лукашенко настаивал на том, чтобы эта пошлина переходила в белорусский бюджет. Согласование этой проблемы опять приведет к определенным финансовым потерям для российского бюджета. Ключевая проблема упирается в том, что эти уступки финансово не выгодны для российской стороны, но выгодны для Белоруссии и Казахстана. Поэтому процедура согласования откладывается еще на определенный срок.

— После того, как для России из-за ее действий на Украине начались определенные международные проблемы, по мнению некоторых экспертов, есть большая вероятность, что этот Евразийский экономический союз будет пытаться как-то интегрироваться с Китаем. На ваш взгляд, насколько такой процесс возможен и насколько далеко он может зайти?

— Сейчас Китай активно участвует и интегрируется непосредственно с отдельными государствами в рамках Таможенного союза Единого экономического пространства. Поэтому думаю, что интеграции как таковой между Китаем и этим новым образованием, вероятнее всего, в ближайшей перспективе не будет. Китай будет взаимодействовать больше на двусторонней основе, то есть, по линии Китай-Россия и Китай-Казахстан. Двустороннее сотрудничество для Китая окажется намного выгоднее, чем сотрудничество в рамках единого Евразийского союза. Евразийский же экономический союз предполагает определенные нормы и стандарты (в частности, для сельскохозяйственной продукции, для промышленности), предполагает гармонизацию законодательства. Интеграция же экономики Китая означала бы пересмотр его законодательства и попытку подвести его под Евразийский экономический союз. Соответственно, Китай на такое пойти не сможет. Россия не согласится менять существующее Евразийское экономическое законодательство под Китай.

— Если все-таки смотреть в перспективе нескольких лет, какие экономические выгоды получат страны-участницы Евразийского экономического союза?

— В плане торговли, скорее всего, будет сохраняться стабильность. При этом надо отметить, что вероятней будет расти импорт российских товаров в Белоруссию и Казахстан. Выгода может быть для сельского хозяйства в Беларуси. Но тут нужно учитывать, что Россия сейчас начинает активно сотрудничать с Китаем, чьи сельскохозяйственные поставщики могут стать конкурентом белорусским. Что касается развития экономики в целом, то здесь, скорее всего, будут дополнительные шоки для экономики Казахстана, в первую очередь, которые могут проявиться в ближайшее время. Показатель 2014 года по экономике России покажет, насколько это повлияет на Казахстан, темпы роста которого могут быть снижены с нынешних 6 процентов до примерно 4 процентов.